Слайт уже приближался к нему, усмехаясь и топорща когти.
— Бежим! — прокричал Нейл, бросаясь к террасе. — Оставь его!
— Нельзя оставлять Молоха! У него все то, что нам нужно!
Ангарад бросила Куллина на пол. Фасилитатор закричал. Взмахнув своей саблей, она одним прыжком оказалась между демоном и упавшим еретиком. Нейл прокричал ее имя, открывая огонь по пылающему существу. Нейла поддержали орудия Рейвенора. Но мощные заряды не причинили вреда огненной твари.
Меч Ангарад преуспел больше. Первым же ударом она снесла демону голову. Черный ихор вырвался из разрубленной шеи под таким давлением, что испачкал потолок. Тварь попыталась вцепиться в мечницу своими черными когтями, но картайка спокойно отсекла жуткую руку, а затем аккуратно разделила противника надвое.
— Эвисорекс жаждет! — прокричала она, когда демон повалился, превращаясь в прах и тускнея. — Вот видите? — произнесла Ангарад, наслаждаясь своим триумфом. — Иногда достаточно просто хорошего меча.
Молох за ее спиной поднялся на ноги:
— Тупая сука! Неужели ты не слушала? Это был не Слайт. Вот это — Слайт.
Внутренняя стена гостиной обрушилась под натиском мертвенной, влажной плоти. Из общей массы сформировались испещренные пятнами бугристые щупальца. Они хлестали и змеились по полу. Некоторые из них заканчивались челюстями, жвалами, хрящевыми клювами. Другие были утыканы чем-то, что больше всего напоминало сведенные подагрой человеческие пальцы. У оснований дергающихся щупалец открывались и закрывались огромные, сочащиеся слизью отверстия, усеянные полупрозрачными зубами. Из этих пульсирующих дыр вырывалась фекальная вонь. От туши демона несло разлагающимся мясом и лихорадкой.
Гостиная постепенно разрушалась, ее стены не выдерживали напора давящей на них массы.
Ангарад обрушила меч на стену гноящейся плоти, оставив длинные разрезы в синюшном, влажно поблескивающем мясе, и несколько щупалец бешено задергались на
полу, отсеченные от туши. Отвратительный коричневый ихор заструился из ран.
Нейл снова прокричал имя любимой, открывая огонь. Молох уже выбежал наружу, а Рейвенор стремительно отступал к дверям на террасу. Куллин, лежавший на пути чудовища, беспомощно заскреб руками.
Он завизжал, когда его нащупала первая из склизких конечностей. Щупальце моментально обвилось вокруг него, присасываясь и вгрызаясь челюстями и клювами. Тело фасилитатора начинало стремительно разлагаться. Орфео Куллин гнил заживо. Весь процесс занял всего несколько секунд, и вскоре фасилитатор растекся по полу массой, в которой копошились черви и личинки.
Извивающееся щупальце обвилось вокруг шеи Анга-рад, оно было толщиной с человеческую руку и белое, точно плоть придонного моллюска. Оно оторвало картайку от пола. Одно из огромных ротовых отверстий втянуло воздух — и мечницу вместе с ним. Окружавшие дыру белесые сосочки тут же приобрели ярко-красный цвет. Эвисорекс со звоном упала на пол. Нейл завопил и бросился к тому месту, где еще секунду назад стояла его возлюбленная. Подхватив ее меч, он обрушил сталь на трясущуюся тушу, словно надеялся каким-либо образом заставить ее открыться и выпустить Ан-гарад.
Рейвенор выбрался из разрушающегося здания на террасу. Там его ждал Молох, по-прежнему прижимавший к груди кожаный кейс.
— Иди, Зигмунд. Займись приготовлениями, — произнес Рейвенор.
Молох кивнул и побежал к лестнице. Инквизитор оглянулся:
— " Гарлон!
Но Нейл только выл, обрушивая удар за ударом на тушу. Он не мог видеть того, что сейчас наблюдал Рейвенор.
Стена демонической плоти, пробивавшаяся через гостиную, была лишь малой частью всей той громады, что облепила вершину Эльмингарда. Гора зараженного мяса непрестанно росла. Башни и крыши рушились под ее тяжестью. Под проливным дождем трудно было разглядеть какие-либо детали поблескивающей черной туши. Сверху ее, подобно сторожевым башням, усеивали острые костяные шипы. Огромные дрожащие ложноножки, по десятку метров в обхвате, выдвигались из общей массы и тянулись в небо. Грозовой фронт, простершийся на многие километры, выглядел сейчас как мантия демона.
Рейвенор не мог отвести взгляда от отвратительного порождения варпа, разрушавшего Эльмингард.
— О Трон, помоги нам, — произнес он.
— Прекратите, — умоляла Айозоб. — Прекратите. Прекратите. У меня голова болит.
— Заткнись! — произнес Молох.
— Прекратите. Пусть он прекратит. Кыс, пусть он прекратит. — Девушка посмотрела на Пэйшенс. — Пожалуйста.
— Ш-ш-ш... — ответила Кыс. — Все будет хорошо.
— Но он ломает мою дверь. Ломает!
— Ему нужно это сделать, — мягко сказала Кыс.
Молох расписывал рунами дверь и стены вокруг нее. Он даже заставил Пэйшенс взять в руки один из концов измерительной веревки, чтобы точно рассчитать расстояния и правильно разместить знаки на стене и мокрых плитах.
Он напряженно трудился, перенося изображения с листов пергамента, размокающих под дождем. Руны были уродливыми. Кыс старалась не смотреть на них, потому что от этих рисунков у нее мурашки по коже бежали. Впрочем, у нее это плохо получалось, поскольку альтернативным зрелищем был гигантский ужас, оседлавший Эльмингард. А это пугало куда сильнее.
— Ну, ты закончил? — спросила она.
— Я делаю все настолько быстро, насколько могу, — ответил Молох.— Здесь ведь требуется определенная точность. Спешка недопустима. Ты же хочешь, чтобы все сработало?
— Я уже не слишком уверена в том, чего хочу, — произнесла Кыс.
Зигмунд терпеливо продолжал скрипеть мелком:
Это искусство. Допусти хоть одну неточность в изображении руны или размещении печати — и все, конец.
Кыс ему не ответила. Молох посмотрел на нее:
— Знаешь, я часто вспоминаю Линту.
— Не надо.
— Я очень гордился ею. Она была со мной почти целый год. Да, я действительно очень ею гордился, пока не узнал, что Линта внедрилась в мою команду только затем, чтобы уничтожить меня, и что на самом деле ее зовут Пэйшенс Кыс.
— Я не собираюсь повторять дважды. Возвращайся к своей работе, Молох.
— Это случилось на Зенте Малхайд, в триста девятьсот седьмом, миллениум сорок первый. Ты действительно была хороша. Очень, очень хороша. Особенно если вспомнить, что тебе приходилось делать, чтобы убедить меня в своей верности.
— Заткнись! — рявкнула Кыс. — Захлопни свою чертову пасть!
— Но все твои старания и жертвы оказались бессмысленны, — улыбнулся Молох. — Потому что, хотя вы с То-ниусом, Карой и Нейлом и разорвали в клочья мою команду и бросили меня подыхать, я выжил так же, как выживал всегда. Думаю, жизнь тебе после этого показалась не слишком радостной, верно, Линта?
