Рассесться по местам оказалось не так уж просто: гравитация действовала против нас. Карабкаясь по легкой, почти веревочной, лестнице, мы разместились в креслах, ориентированных снизу вверх. Во время посадки шерифу освободили руки и ноги, но снова связали, как только усадили в кресло и пристегнули ремнем безопасности. Он не пытался сопротивляться.
Я занял пилотское кресло и осмотрел приборную панель и те рукоятки, которыми следовало воспользоваться, чтобы покинуть поверхность планеты. Дело оказалось вовсе не сложным, так как я мог выбрать лишь одну из четырех стандартных орбит. Я повернул выключатель «Стыковка с "Машиной времени"» и был вынужден более или менее довериться судну.
Один из экранов засветился, и на нем появилась Джинн. Фокус отодвинулся; стало ясно, что она находится во фло-тере, рядом с тельцианином.
Тельцианин указал на окно рядом с Джинн. Сквозь снег можно было с определенностью узнать лишь пару пусковых труб челноков.
— Вы можете стартовать,— проскрипел тельцианин.— Спустя три секунды после того, как вы оторветесь от земли, и я, и эта женщина будем убиты вашей радиацией.
— Давайте,— перебила его Джинн.— Стартуйте.
— Я не думаю, что вы так поступите,— заметил тельцианин,— Это было бы жестоко. Хладнокровное убийство.
Мэригей находилась рядом со мной, на месте второго пилота.
— Джинн...— начала было она.
— У вас нет выбора,— твердо сказала Джинн.— Чтобы удался следующий этап, вы должны сейчас показать, что... что готовы действовать.
Мы с Мэригей переглянулись, похолодев.
— Делайте то, что она говорит,— прошептал Макс.
Внезапно Джинн выбросила в сторону локоть и ударила тельцианина в горло. Ее запястья были связаны металлическими наручниками; она накинула их на шею соседу и резко дернула вбок и вниз. Послышался отчетливый громкий хруст.
Она положила неподвижное тело себе на колени и передвинулась на водительское место. Мотор флотера громко взвыл, и ее изображение на экране расплылось.
— Дайте мне тридцать секунд! — крикнула она, заглушая звук двигателя.— Нет, двадцать — я укроюсь за главное здание. Черт с ними со всеми!
— Иди сюда! — сказала Мэригей.— Мы можем подождать!
Возможно, она не услышала. Но ответа не последовало, а ее изображение исчезло.
Вместо нее на экране появилось четкое изображение мужчины-Человека в серой форменной куртке.
— Если вы попытаетесь взлететь, мы собьем вас. Не губите понапрасну свои жизни и наш челнок.
— Даже если вы и в состоянии это сделать,— ответил я,— вы, скорее всего, не станете так поступать.— Я взглянул на часы; у Джинн было тридцать секунд, чтобы добраться до нас.— У вас нет ни противокосмического, ни противовоздушного оружия.
— Они есть у нас на орбите,— сообщил Человек.— Вы все погибнете.
— Вот засранец! — выругался я и полуобернулся, чтобы видеть остальных спутников.— Он блефует. Пытается потянуть время.
Лицо По было пепельно-серым.
— Даже если он говорит правду, мы зашли уже достаточно далеко. Давайте пойдем до конца.
— Он прав,— поддержала Тереза.— Вперед, и будь что будет.
Тридцать секунд истекли.
— Держитесь! — крикнул я и перебросил пусковую рукоятку.
Послышался громкий рев, за те одну-две секунды, которые потребовались для того, чтобы покинуть стартовую трубу, единица на датчике ускорения сменилась тройкой.
Обзорный экран показывал сливавшиеся в мелькающие полосы снеговые хлопья, которые внезапно исчезли под ярким светом солнца.
Челнок выверил направление движения для выхода на орбитальную траекторию. Густые, казавшиеся твердыми, снеговые тучи ушли вниз и в сторону. Цвет неба сгустился от кобальтового до индиго.
Я знал, что они вполне могли иметь оружие на орбите. Пусть это будет даже антиквариат, оставшийся после Вечной войны; он все равно может исполнить свое предназначение.
Но этому я не мог противопоставить абсолютно ничего. Ни противоракетных маневров, ни контратак. Мною овладело своеобразное фаталистическое спокойствие, которое я помнил по боевым действиям: ты можешь пережить еще несколько следующих секунд, но все равно, чему быть, того не миновать. Я наклонил голову вперед, преодолевая ускорение, и заметил напряженную полуулыбку на лице Мэригей: она находилась в таком же состоянии, что и я.
Затем небо почернело, а мы все еще оставались живыми. Рев двигателей стал тише, а затем смолк совсем. Мы плыли в космосе в состоянии невесомости.
Я оглянулся назад.
— Все в порядке?
В ответ раздались недружные восклицания. Все вроде бы были здоровы, хотя вид у некоторых оказался неважным. Все приняли лекарства против тошноты, но ведь космический полет был не единственным стрессом, который им пришлось перенести за последнее время.
Мы следили, как «Машина времени» растет, превращаясь из самой яркой звезды в не похожее на звезду искрящееся пятно, а затем в четкий контур, который с каждой минутой увеличивался и обретал все новые детали. Автоматизированная часть нашего полета заканчивалась: не слишком похожий на человеческий голос сообщил, что управление будет передано мне через десять секунд... Девять... И так далее.
Вообще-то мне передавалась скорее ответственность, а не управление; радар челнока все еще продолжал обследовать корпус космического корабля, определяя полагающийся коридор подхода к точке стыковки. Я держал правую руку на рукояти выключателя отмены: если что-то покажется мне неправильным, то ее нужно будет отпустить. Тогда несколько последних маневров будут проделаны в обратном порядке и челнок вернется приблизительно на ту же позицию в пространстве, которую занимал несколько минут назад.
Переходные тамбуры сошлись с успокоительным металлическим щелчком, и мои уши сразу же заложило: давление в челноке понизилось, сравнявшись с разреженной, но богатой кислородом атмосферой «Машины времени».
— Второй этап,— произнес я.— Посмотрим, удастся ли он нам.
— Думаю, что удастся,— сказал шериф.— Самую трудную часть вы преодолели.
Я уставился на него.
— Вы никак не могли узнать наши планы. Никак.
— Именно так.
— Но вы знаете нас настолько хорошо... такие всезнайки... что точно вычислили, что мы собираемся делать?
— Я не стал бы утверждать это с такой определенностью. Но вы правы, меня предупреждали о возможности бунта, при котором не исключалось насилие, и рекомендовали не оказывать сопротивления.
— А дальнейшее? Что мы собираемся делать?
— Это тайна для меня, вернее, догадки. Меня просили не соединяться с Целым Деревом, и поэтому мне известно не слишком много.
