Черт побери, общество уже разделилось на касты. Да, человек в любой обстановке сразу находит, на кого бы взглянуть сверху вниз.
Пристань для малых судов. МБВ, на следующее утро
— А мне плевать, что это парламентер, — сказал Майклсон. — Увидите хоть что-нибудь подозрительное — открывайте огонь.
К пристани медленно, рывками приближалась небольшая надувная лодка; на длинной антенне развевался квадратный кусок грязно-белой ткани. Дом видел только одного человека у руля — мужчину лет двадцати — двадцати пяти, с автоматом за спиной.
Маркус прицелился в лодку. Пристань возвышалась над водой и находилась примерно на уровне палубы патрульного катера.
— Так точно, капитан…
— Я слышу в вашем голосе нотку сомнения, сержант Феникс. Когда у нас выдастся спокойная минутка, я поставлю вам выпить и расскажу несколько страшных историй из своего опыта — о хитростях пиратов.
Маркус проворчал:
— Договорились.
Дом совершенно не доверял бродягам, в том числе и этому, в резиновой лодке. Он не торопясь прицелился. Человек заглушил подвесной мотор, и волны вынесли лодку к пристани. Бродяга ухватился за нижнюю ступеньку металлической лестницы.
Майклсон взглянул на него сверху вниз.
— Значит, поговорить хотите, — произнес он. — Я капитан Квентин Майклсон. Я тебя где-то видел. Не приходилось ли мне когда-нибудь топить твою посудину?
Бродяге было не смешно.
— Можешь называть меня Эд. Вы удерживаете члена нашего руководства, и мы хотим обсудить условия его освобождения.
— А почему ты думаешь, что мы захотим с тобой разговаривать?
— Потому что мы знаем, что он жив, и вы до сих пор не пристрелили меня.
— Допустим, нам это интересно; и что вы нам можете предложить?
— Если освободите его, мы не будем заходить на Вектес. — Эд, наклонив голову, настороженно посматривал на Маркуса. — А вы будете держаться подальше от наших территорий.
Дом ожидал, что Майклсон разразится речью офицера КОГ насчет того, кому принадлежат эти территории и острова, но тот просто проигнорировал эту реплику.
— А почему вы думаете, что я буду вести переговоры с преступниками, нападающими на невооруженные рыболовные суда?
— Мы ваши лодки не трогали, приятель. По крайней мере, в последнее время.
— Как это благородно с вашей стороны. Может быть, «Улов» потопила какая-то дочерняя компания вашего бродяжьего холдинга?
— Я тебе говорю: не трогали мы ваших рыбаков. — Эд держался настороженно — возможно, ожидал, что Маркус откроет огонь. Дома удивила его смелость — явиться прямо на военную базу, надеясь на то, что КОГ не захватит его в плен. — А вы потеряли лодку?
— Тебе, черт побери, не хуже меня это известно.
— Не буду тратить время, пытаясь тебя переубедить.
— Если бы я собирался передать этого господина вам, вместо того чтобы поставить его к стенке, как он того заслуживает, — сказал Майклсон, — то я бы предпочел вести переговоры лично с членами вашего руководства.
— Я спрошу. Я просто посыльный.
— И еще, в качестве демонстрации доброй воли я бы провел выдачу в вашем главном поселении.
— Мы не настолько глупы и не настолько доверчивы.
— Тогда они могут приехать сюда. Обсудим, как жить дальше.
— Я думаю, — сказал Эд, — что они захотят встретиться на нейтральной территории. В выбранное ими время. Сам знаешь, как такие дела делаются.
Майклсон скрестил руки на груди.
— Вам лучше придумать что-нибудь более увесистое и подкрепить это чем-нибудь еще. Возвращайся, когда сможешь мне что-то предложить, — если сможешь.
Эд оттолкнулся от лестницы и завел мотор. Уплывал он гораздо быстрее, чем приплыл, оставляя за собой широкую полосу пены. Дом ждал, когда Майклсон сообщит остальным, что он на самом деле намерен делать.
— Звучит как простая, справедливая сделка. — Маркус опустил автомат. — А что на самом деле?
— Думаю, Эд тоже пытается это изобразить, — ответил Майклсон. — Но это вам не международная дипломатия, сержант. Мы не ведем переговоров с организованной преступностью. А они очень организованны. Позвольте мне кое-что вам показать.
Жестом он пригласил их следовать за собой и зашагал обратно, в сторону пристани для крупных судов. Это был обычный маршрут, по которому они здесь ходили каждый день. Дом большую часть дня расхаживал по базе пешком и удивлялся: неужели так трудно освободить несколько машин и выделить немного топлива, чтобы сэкономить людям время?
«Зато я могу ходить где захочу, не боясь, что тротуар вспучится и из дыры полезут черви. Это стоит того, чтобы износить пару ботинок».
Он догнал Маркуса.
— Я вот все думал, чем занимались все эти годы моряки, кроме как доставляли припасы туда-сюда. Теперь я начинаю понимать.
— А Хоффман знает, что Майклсон этим занимается?
— Если Прескотт знает, то да.
— Ага, — сказал Маркус. — Он всегда нам все говорит. Никакого дерьма насчет «вам не нужно этого знать».
— По-моему, Майклсон идет к «Милосердному».
— Вот черт! Придется снимать броню…
На «Милосердном» было крайне тесно. Солдат в полном снаряжении даже не смог бы протиснуться в люк. Они сложили свою броню, оружие и ботинки на пристани — Маркус настоял на том, чтобы поставить около вещей часового, — и забрались через дыру в новый для них мир, где пахло топливом и вчерашним кофе. Лодка не была предназначена для крупных людей. Маркус в узких коридорах постоянно задевал плечами установленные на переборках приборы, скопления каких-то шкал и крошечных маховичков, расположенных так тесно, что картина казалась почти комической. Дом представил себе, как они тут находят нужный рычаг в абсолютной темноте после отключения электричества. Одна эта мысль когда-то испугала его настолько, что он бросил даже думать о морской службе. Нет уж, спасибо, лучше червяки.
— Добро пожаловать в контрольную комнату, — произнес Майклсон. В конце коридора находилось немного более просторное помещение, тянувшееся от одного борта лодки до другого. — Капитан Гарсия — один из последних ветеранов Маятниковых войн, и это наша единственная подводная лодка, поэтому мы стараемся тщательно заботиться о них обоих. Но даже при этом мы не смогли поддержать в рабочем состоянии все системы подлодки.
Гарсия был гораздо моложе седого морского волка, возникшего в воображении Дома, — ему было около сорока, и он скрючился над небольшим столом, заваленным картами. «Да он не намного меня старше. Черт, интересно, сколько раз он участвовал в бою? Вряд ли много». Когда Гарсия разогнулся, ему не удалось выпрямиться во весь рост.
