Гарсия был гораздо моложе седого морского волка, возникшего в воображении Дома, — ему было около сорока, и он скрючился над небольшим столом, заваленным картами. «Да он не намного меня старше. Черт, интересно, сколько раз он участвовал в бою? Вряд ли много». Когда Гарсия разогнулся, ему не удалось выпрямиться во весь рост.
— Капрал Бэрд нам очень помог, — произнес капитан. — Необыкновенно способный инженер. Можно нам оставить его себе? Взамен мы вам дадим несколько пачек кофе.
— Соблазнительное предложение, — ответил Маркус. — Но я вынужден его отклонить.
Майклсон, нахмурившись, постучал по какой-то шкале.
— Так, ладно, вот план, который я предложил Хоффману. Мы игнорировали многочисленные банды пиратов, когда КОГ занимала материк. Это нас не ущемляло, поэтому это была не наша проблема. Но теперь мы не можем себе позволить не обращать на них внимания — транспорт, следующий на Вектес, будет для них соблазнительной добычей, и нам нужно безопасное море до тех пор, пока мы не вернем себе континент. Поэтому настало время разобраться с ними как следует, а не просто рыскать вокруг, захватывая случайно попадающиеся пиратские лодки.
— Что конкретно вы хотите сделать? — спросил Маркус.
— Найти их базы. Поджарить их лодки и избавиться от экипажей. Это будет ясным посланием для остальных бродяг.
— Пиратов гораздо труднее достать, чем вы думаете, — сказал Гарсия. — У нас не осталось достаточно мощных ракет. Но по крайней мере, благодаря Бэрду мы стали лучше слышать.
Гарсия повозился с контрольной панелью, на которой Дом не мог распознать ни одного прибора, и тесное помещение заполнил радиосигнал очень плохого качества. Дому пришлось как следует сосредоточиться, чтобы различить хоть что-нибудь. В конце концов среди неразборчивого бормотания начали появляться слова, и он понял, что слушает перехваченные переговоры между пиратскими судами. Это были обрывки — но все же лучше, чем ничего.
— Нам приблизительно известно, где они, а также можем предположить, кто они такие, — продолжал Гарсия. — Некоторые из этих гадов промышляют уже много лет — вроде банды Мэсси. Теперь, когда мы знаем, что они хотят получить его обратно, он наконец принесет пользу приличным людям, хоть раз в жизни. В качестве наживки.
— Я не совсем вас понимаю, — сказал Маркус. — Вы заманиваете нескольких главных пиратов куда-то на переговоры. Затем отправляете их в преисподнюю. И?..
— Они лишаются больше части своих командиров, — ответил Дом. — Это на некоторое время выведет их из строя.
— Но всегда найдется очередная сволочь, готовая занять их место.
— Однако корабли заменить будет нелегко, — возразил Майклсон. — И когда они узнают, что где-то плавает действующая подводная лодка, которая может разнести их вдребезги, они дважды подумают, даже прежде чем отправляться на рыбалку.
Но Маркуса, судя по выражению его лица, это не убедило. Ясно было, что Майклсон планирует поручить «Дельте» часть работы. Дом подумал: интересно, что думает Маркус о моральной стороне вопроса? Ведь, несмотря на то что Маркус никогда не признался бы в этом, в нем было немало от его отца, особенно стремление к справедливости. «Правильному» поступку не всегда можно было дать четкое определение; «законное» действие не обязательно являлось «правильным». Дом вспомнил колкие замечания Хоффмана насчет Адама Феникса, который волновался о судьбе гражданских ученых во время нападения на мыс Асфо.
— Я не привык к такой войне, — сказал Маркус. — И мне кажется, это чересчур. Торпедой можно потопить эсминец.
— Торпед у нас крайне мало, поэтому мы не будем тратить их сейчас, пока не найдем способа пополнить запасы, — объяснил Майклсон. — Но вы недооцениваете субмарину в качестве сдерживающего средства.
— А разве не нужно оставить кого-то в живых, чтобы «сдерживающее средство» сработало?
— Можно и оставить, а можно просто время от времени всплывать на поверхность в нужном месте.
— Я признаю, что это в некотором роде провокация, — вступил Гарсия. — Но пираты привыкли сами провоцировать других. Они не ожидают этого от нас.
Маркус кивнул. Дом не мог бы сказать, одобряет он план или нет.
— Значит, военная хитрость?
— Это подводная лодка. Ее задача — подкрадываться незаметно.
— Я имел в виду обман под предлогом передачи пленного.
— А если бы они были серыми, чешуйчатыми и жили под землей, вы бы на это пошли?
Маркус пожал плечами:
— Разумеется, сэр.
— Отлично. Значит, решено, — сказал Гарсия. — Мы попросили Хоффмана предоставить нам ваш отряд для наземной части операции. Поэтому если вы хотите действовать честно и открыто, когда будете их убивать, то ради бога.
Маркус лишь взглянул на разложенную на столе карту, кивнул несколько раз, затем обвел взглядом контрольное помещение, словно запоминая детали обстановки. Возможно, он тоже размышлял о том, как действуют здесь люди в случае аварии с электричеством. Именно эта мысль сразу приходила в голову солдатам, обученным разбирать и собирать оружие с завязанными глазами.
— Если Хоффман нам прикажет, — произнес Маркус, — то мы выполним эту работу.
Оказавшись на пристани, Дом и Маркус снова надели свою броню и несколько мгновений молча смотрели друг на друга.
— Ну ладно, я тебе вот что скажу… — Дома иногда раздражало то, что Маркус не может оставить высокую мораль и ее дилеммы командирам. — В тот день, когда ты пожалуешься, что мы ведем с чертовыми пиратами нечестную игру, я лично отволоку тебя к доктору Хейман, чтобы тебе сделали рентген черепа.
— Нечестную игру? — Маркус пошел в сторону казарм. Его всегда трудно было заставить стоять на месте во время разговора. Он, казалось, каждый раз хотел убежать от собеседника. — Они ублюдки. Они грабят людей, у которых ничего нет. Я просто ощущаю некоторое… беспокойство. Вот и все.
— Тебе стало бы легче, если бы мы сначала объявили им войну по всем правилам?
— Возможно.
— Поговори с Берни. Посмотрим, как ты себя после этого будешь чувствовать. А потом объяви им собственную войну. Я уже это сделал, и меня это вполне устраивает.
Маркус никогда не рассказывал о жизни в тюрьме. Глыба была выгребной ямой, где содержались последние отбросы общества, и Дом твердо знал, чем в конце концов занялись люди, освобожденные из тюрьмы во время наступления Саранчи. Не все они пошли в армию. Возможно, Маркус пытался не дать увиденному повлиять на его поступки, пытался остаться солдатом, человеком со своими правилами и стандартами. Трудно было сказать наверняка. Он молчал до тех пор, пока они не оказались у ворот казармы.
