— Давно хотел тебя спросить… каково это — знать, что будет дальше?
Олег, будто не слыша вопроса, продолжал смотреть вниз, а потом выпрямился и повернулся к Роланду.
— Не знаю… Понимаешь, Проникновение это не предвидение. Просто… Ты знаешь, что и как нужно сделать. Но еще не факт, что у тебя это получится. Особенно если ЧТО и КАК зависит не только от тебя…
Роланд понимающе хмыкнул:
— Да, с нашим метаболизмом мы можем немного больше, чем обычные люди или даже Измененные, но… Скажем, для того, чтобы убедить человека согласиться с тобой, скорость реакции важна гораздо меньше, чем возраст или умение ясно и кратко излагать свои мысли… — Он усмехнулся. — В том-то вся проблема, что многие продолжают видеть в нас просто пусть и уникальных по своим возможностям, но всего лишь убийц, или, скажем мягче, идеальных солдат, а мы уже можем намного больше. Более того, без этого нашего «больше» у Земли нет никаких шансов. Даже если мы выиграем и эту битву… — Он замолчал.
Роланд тихо спросил:
— А мы ее выиграем?
Олег тяжко вздохнул:
— Я же говорю — не знаю. Мы МОЖЕМ ее выиграть. И я знаю, КАК мы можем ее выиграть. Но я не знаю, удастся ли нам воплотить это знание в жизнь. — Тут он стиснул зубы так, что исказилось его красивое правильное лицо. — Но то, что мы уж постараемся, — это точно.
В этот момент из сердцевины откинутого на спину полушария шлема послышался мелодичный звук вызова, а затем звонкий голос Уимона произнес:
— Олег, ты где? Давай быстро в командный центр. Разрушители начали поворот.
Олег просиял, став похожим на того юношу, которым мог бы быть, если бы на него не свалилось это проклятие, сделавшее его не просто берсерком, но — лучшим из них, и, торопливо кивнув Роланду, бросился вдоль галереи. Старший ОУМ проводил его взглядом и добродушно засмеялся: бежать сломя голову не было никакой необходимости. Даже если все будет развиваться по плану, до момента боевого соприкосновения оставалось еще почти четыре часа…
Адамc висел в пространстве. В кабине было довольно светло. Огромный шар Земли, находящийся где-то сзади и над головой, отбрасывал на лобовую плиту голубые блики. Солнечный диск пока плыл под брюхом, но через десяток минут он должен был выползти прямо по носу и налететь на сетчатку глаз со всей своей не смягченной атмосферой свирепостью. Поэтому, когда солнце окрасит нос атакатора в яркие золотистые тона, следовало открыть крыльевой клапан сброса углекислоты и развернуть атакатор вокруг своей оси. Впрочем, солнце может и не успеть…
В шлеме послышался легкий треск, мгновенно убранный фильтрами, и напряженный голос адмирала Навуходоносора произнес:
— Двухминутная готовность.
Адамc оскалился. Солнце не успело…
Мерилин сильно качнуло. Люди вцепились кто во что мог, но коротко взвыли генераторы гравитации, и все опять пришло в норму. Поначалу эта мгновенная стабилизация казалась людям, привыкшим к тяжеловесному планетарному полю, странной, но теперь, через два часа после начала боя, все уже привыкли к тому, что с гравитацией здесь обращаются довольно свободно. Так что разговоры, притихшие было, вновь заполнили ровным гулом огромное пространство. Генерал Прохоров, сидевший У самой стены отсека, тоже отпустил откосину крепления, за которую уцепился при толчке, и снова повернулся к капитану Наумову.
— …не стоит больше говорить об этом, Капитан, все уже решено.
Наумов, коротко козырнув, отошел в сторону, к Дубинскому. Тот не стал ни о чем спрашивать, и так поняв, что очередная попытка отговорить Генерала от безумной затеи самому возглавить десант на вражеский Разрушитель, ни к чему не привела. Несколько минут они стояли рядом, не глядя друг на друга, как люди, поневоле втянутые в нечто постыдное и не нашедшие возможности отказаться от участия в этом постыдном. Наумов стиснул кулак, так что хрустнули костяшки, и горько произнес:
— Ну почему он так упрям?!
Дубинский, по-дружески положив на плечо соратнику свою лопатообразную ладонь, заговорил:
— Не вини себя. Ты ни в чем не виноват. Просто Генерал пережил свой час волка. — Он помолчал, а затем добавил не менее горько, чем капитан: — Мы все пережили его. Потому-то мы здесь.
Во взгляде Наумова появилось легкое недоумение:
— …час волка?
Дубинский кивнул.
— Так Прежние называли время, когда человек становится старым, одиноким и никому не нужным — друзья умерли, работа, к которой привык, стала уделом других, дети выросли… время подвести итог и… умереть.
Наумов задумчиво смотрел на Дубинского. Потом тихонько кивнул:
— Ты прав. Мы все пережили этот час воина. — И они, не сговариваясь, одновременно повернулись и окинули взглядами несколько сотен человек, сидящих и стоящих вокруг них. Лучшие бойцы… последние остатки людей капониров…
В этот момент над головой коротко рявкнули баззеры, и мелодичный голос Мерилин произнес:
— Три минуты до выброса десанта. Многотысячная толпа зашевелилась. Люди поднимались на ноги, передергивали затворы, поправляли снаряжение. Кое-кто торопливо совал в рот последнюю самокрутку. Большинство бойцов было вооружено автоматическим оружием русского производства. «Калашниковы» благодаря своему устройству способны начать действовать сразу после того, как десант ворвется внутрь вражеского корабля. «М-16» оказались в этом отношении гораздо капризнее, им требовалось некоторое время, чтобы слегка прогреться, но зато они имели заметно большую дульную энергию, и потому эти винтовки, освобожденные от прикладов и иных пластиковых деталей, приладили к своим оружейным блокам такты. Войска канскебронов давно отказались от принципа использования в качестве поражающего элемента металлических предметов, ускоряемых сгорающими веществами, поэтому подобное оружие должно было оказаться для противника некоторым сюрпризом. К тому же наличие огнестрельного оружия на оружейном блоке упрощало процесс идентификации. Достаточно было сделать выстрел в потолок, чтобы тебя признали за своего.
— Две минуты.
Все подразделения с начала боя находились на отведенных им местах, никаких дополнительных команд уже не требовалось, но то тут, то там какие-то ретивые или просто сильно нервничавшие командиры начинали заново доводить боевую задачу до своих бойцов или торопливо отдавать какие-то последние распоряжения. Как будто хоть кто-то мог их усвоить сейчас. Подразделения людей капониров стояли молча. И это молчание выдавало настоящих профессионалов.
— Минута.
Наумов почувствовал шевеление и оглянулся. Генерал Прохоров протолкался в передние ряды и, опершись на плечо дюжего сержанта, отбросил палку.
