Расплата за самоуверенность настигает внезапно, и бьёт больнее, чем можно себе представить. Анжелы, которую он знал, больше не было, но женщина, живущая в её теле поразительно напоминала его музу. Их связывали чувства, годы и кровь, и всё это не было пустым звуком. Когда-то он спускал ей многое, но прощение не вернёт Анжеле рассудок.
Приходили и мысли о Ванессе, но Демьян стряхивал их с края сознания, как мерзких насекомых. Она говорила правду, но это уже ничего не меняло. Внутри поселилась мертвая пустота, какой он не знал за все годы существования измененного. Даже после смерти Полины Демьян чувствовал себя более живым.
Михаил приехал, как договаривались, к половине седьмого. Им о многом предстояло поговорить, в том числе о судьбе списка. Осталось закрыть тему Стивенса, а потом он соберет всех и назовёт Стрельникова своим преемником.
Нужно было слушать Вальтера — Палач всегда благоволил Михаилу. Керт протянул столько лет потому, что подпускал к себе только тех, кому доверял безоговорочно. Эльза говорила, что он повелся на его предложение, поехал на встречу. Тогда при чём тут Орден? Они не сунулись бы в убежище Палача, а в делах такого толка Вальтер не действовал через третьих лиц. Как его достали, Демьян понять не мог.
— Что собираешься делать дальше? — прямо поинтересовался Михаил. О чём он говорил: о судьбе Анжелы, о Стивенсе или о нём самом? Точный ответ Демьян мог дать разве что по участи Палача.
— Ты решил проверить Анжелу после того, как нашёл Фелисию мёртвой? — вопросом на вопрос ответил он.
Михаил помедлил, прежде чем ответить.
— Я до последнего надеялся на ошибку, — признался он, не скрывая горечи в голосе. — Но потом выяснил, что зимой из Италии она вернулась на несколько дней раньше. Одно за другое…
Михаил переслал ему всё по расследованию, Демьян просмотрел, но ему было уже безразлично. Лишние доказательства ничего не меняли. Теперь список выживших по Азии и Штатам тоже в руках Ордена. За каким чёртом он им сдался?..
Михаил устало провел ладонью по лицу, словно разговор приносил ему боль. Всегда сдержанный и с нетипично улыбчивым для русских лицом, он сбросил маску. Безумие Анжелы и её поступки для Стрельникова были не менее мучительны, чем для него самого.
— Я не хотел ворошить прошлое, но я виноват перед тобой, Демьян. Я надеялся, что история с Кларой Анжелу чему-то научит. Она безумно любила тебя.
— Ты всегда был романтиком, Миша, — буднично произнес Демьян, — больше всего Анжела любила своё чувство ко мне, а ключевое слово здесь — безумно.
— В последние дни она была сама не своя. Когда приходила ко мне и умоляла избавиться от Ванессы. Ты знаешь о других. Элизабет, Костя… Мы стали сдавать. Ты медленно идешь на поправку, Анжела сходит с ума. Со всеми что-то творится. Не думаю, что нам долго осталось, но жаловаться на это было бы смешно.
Он прав. Бывшие измененные медленно угасали, кто-то раньше, кто-то позже.
— Я не хочу думать о её причастности к тому, что произошло со мной. Но и забыть об этом тоже не могу, — Демьян пристально посмотрел на Михаила, словно надеялся получить опровержение из его уст, — но я тебя пригласил не поэтому. Анжела выкрала список.
Он открыто говорил о своих страхах и сомнениях с тем, кого не так давно подозревал. По сути, Михаилу не нужна была вся эта мерзость, он спокойно мог бы раскрыть имя Анжелы, как убийцы Филиппа — тем же американцам. Но он остался рядом.
— Ты отпустил её?
— А у меня был выбор? — усмехнулся Демьян. — Она все эти годы работала на Орден и ничто не помешает ей отправить весточку связному. Она больна, Миша. Анжела зациклена на идее остаться рядом со мной, и сейчас она просто тянет время. Если все сделать правильно, никуда она не денется и список тоже.
— Что ты хочешь с ней сделать?
— Большее, что могу. Избавить от страданий.
— Демьян…
— Предлагаешь закрыть её в клинике? Чтобы она медленно превращалась в жалкое подобие человека? Ежели она перерезала горло Филиппу и все эти месяцы вела себя, как ни в чём не бывало, страшно подумать, что она ещё сотворит. Мерзко, гнилостно, бесчестно, но другого выхода я не вижу.
Михаил не успел ответить: мелодия телефона разорвала тишину подобно первым аккордам фортепианной игры.
Демьян дёрнулся, словно коснулся рукой оголенного провода. Ему незачем было смотреть на дисплей, чтобы знать, кто звонит.
— Заждался, Демьян? — проворковала Анжела. — Я передумала уезжать. Хочу вернуться к тебе.
Он не ошибся, но что толку. Список возвратится нетронутым, но её уже не вернешь.
— Где ты? Я приеду, и мы поговорим.
— У тебя на квартире, — шелест голоса безумия шёл по коже морозом. — И не одна, а с твоей обожаемой Лисичкой. Ты ведь часто развлекался с ней здесь, да?
Говорит она правду, или просто бредит? Последние дни были щедры на неприятности, но Анжеле переплюнула всех. Возможно, и это не последние из них.
Демьян осознал, что готов свернуть ей шею, что шло вразрез с мыслями о принципах, чести и бесчестии. Последняя капля упала только что. Чаша терпения переполнилась.
— Я приеду. Не делай глупостей, Анжела. Пока ещё мы можем все исправить.
— Подожду до твоего приезда, — безумный смех оборвался тишиной.
— Куда мы едем?
— Ко мне.
Виски прожигало болью, надсадно ныло в груди и отнюдь не только из-за чертовых, не желающих срастаться ребер. Он бросил взгляд на Михаила, шагнул к двери, остановился.
— Анжела приволокла туда Ванессу.
— Она жива?
— Не знаю.
Они быстро преодолели коридор, лестницу и двор, грязное каменное крошево хрустело под ногами.
— Миша, поедешь за нами, — на ходу бросил Демьян и сел в машину.
Глядя на мелькающие огни трассы, проносящиеся мимо машины, он старался не думать о том, к чему приедет. А ещё о том, что это значит для него на самом деле. Запечатанное слишком глубоко грозило вырваться, но Демьян не мог этого допустить. Вся его жизнь — умение всегда держать лицо, репутация и принципы крошились под прессом бесконечных потрясений последних дней.
— Что мне делать? — спросил Михаил, когда они стояли у лифта.
— Отвезешь Анжелу в поместье и позаботишься о том, чтобы она сидела тихо. Ждите внизу, — последнее относилось к телохранителям.
Демьян чувствовал себя напряженным, как никогда. Вместе с Михаилом они поднялись на этаж и остановились перед дверью.
— Останься здесь. Я выведу её к тебе.
Он повернул ключ и шагнул в квартиру. Двери повсюду были распахнуты, во всех комнатах горел свет.
Анжела сидела на диване в гостиной. Пышные юбки длинного темно-красного платья стелились по полу, светлые волосы она собрала в высокую прическу и сделала яркий до вульгарности макияж. У её ног, на полу, замерла Ванесса: растрепанная, бледная и напряженная.
