У невысокого плетня стоял полицейский в бронежилете и кучей разнообразного барахла на поясе. Анзор поприветствовал старого знакомого, который часто обсуждал те или иные проблемы чеченцев с неформальным лидером общины и поинтересовался:
— Что стряслось? Наши где-то пошумели?
— Если бы… Насколько я помню, среди твоих ребят вроде все служили?
— Да. Эльбек с Джамалом еще и по контракту пять лет потом дополнительно отпахали.
— Проблема у нас в Яблоневке. Из центра пришла шифровка, что готовятся здесь бучу устроить среди батраков. Мало нам, что бомжатник периодически разводят, так еще зарплату им задержали на неделю и спиртное завезли. Ходят слухи, что пытаются по округе беспорядки массовые спровоцировать. У хозяев проблемы в центре, вот и будут внимание отвлекать.
— Там же больше пяти сотен мужиков, — удивился Анзор. — Они что, совсем с башкой не дружат? Если эта толпа пойдет громить, то сначала раскатает по бревнышку конторское имущество, а потом уже к нам полезет.
— Имущество застраховано, а с пьяной толпой разбираться нам. Я уточнил, такая проблема не только здесь, а по всей губернии. Поэтому приказано поднимать ополчение, вооружать и готовиться к любым неприятностям. А если учесть, что из станичников под сотню до сих пор на выезде по всему району, то вот и считай. Остался я, пара помощников и молодежь желторотая.
Считать Анзор не стал. Он лишь уточнил:
— У нас в основном гладкоствол для охоты. Против толпы может и не сработать.
— Оружейку я вам открою, главное, чтобы было кому из запасов выдать. И — все ребята под твою ответственность.
— Срок потом не навесят?
— Срок?.. У меня официальный приказ — открывать огонь на поражение при любых проявлениях агрессии. Чуешь, чем пахнет?
Подтянувшийся на разговор пятнадцатилетний Султан зло усмехнулся:
— Похоже, у плантаторов очень большие неприятности в столицах. И не у них одних…
Через полчаса Яблоневка уже выставила вооруженные секреты на въезде и выезде, а так же подготовила группы быстрого реагирования. Благо, руководство полиции и казачество давно работали рука об руку и в запасниках было все необходимое, начиная с раций и заканчивая небольшими приборами ночного видения. Степь — она большая, просматривается из конца в конец. А на пикапе перебросить ополченцев в нужное место — дело пяти минут.
До вечера время тянулось как резина, но никаких серьезных происшествий не было. Народ немного успокоился, пропал первоначальный мандраж. Эльбек сформировал среди бойцов тройки, поделил время дежурства и отправил часть людей отдыхать. Султан вместе с приятелем на мотоциклах получили по рации, ночники и умотали дальше по дороге, чтобы отслеживать любое шевеление на подступах.
— Если вас заметят или сдуру начнете геройствовать — схлопочешь за обоих. Понял? — грозно спросил Джамал, отвечавший за самых молодых и горячих.
— Не, мы понимаем.
— Это не учения и не игры в «Зарницу», все серьезно. Если вы сдуру под выстрел подставитесь или себя обнаружите, то кодла может с другой стороны зайти и тогда мы запросто кровью умоемся. Так что заруби на носу — ты мои глаза и уши. Любая самодеятельность — и больше на доверие не рассчитывай. И так на очень опасный участок направляю.
К двум часа ночи Султан связался и доложил в первый раз:
— Агрокомплекс жгут. Крики оттуда слышно, пожар где-то в административном блоке.
— Народ в нашу сторону выдвинулся?
— Нет. Похоже, что эти идиоты гараж подпалили, пару горящих грузовиков видел в бинокль.
— Хорошо, оттянись чуть поближе к нам, перекройте главное шоссе и грунтовку чуть в стороне.
Во второй раз рация захрипела уже ближе к четырем утра:
— Толпа идет, Джамал, большая. Скажи околоточному, что человек двести или больше точно в нашу сторону отправились.
— Понял, возвращайтесь.
Мотоциклистам понадобилось на это десять минут. Пьяные батраки до Яблоневки доплелись ближе к шести. Толпа двигалась сплоченной массой, гремя сапогами. Когда до знака с названием населенного пункта осталось около пятидесяти метров, ожил мегафон:
— Внимание! По требованию губернатора вам надлежит вернуться в место проживания! Любые попытки бесчинств и нарушения общественного порядка будут караться по законам особого положения! Режим чрезвычайной ситуации уже введен, у меня есть право открывать огонь на поражение!
Пока полицейский пытался хоть как-то достучаться до затуманенного алкоголем чужого разума, казаки с чеченцами уже разбирали цели и тихо перешептывались, потирая замерзшие на морозе руки:
— Похоже, их заводилы полные идиоты, вон, с белыми повязками на рукавах. Остальные — простые работяги. Правда, если их не остановить, много дел натворить успеют. Три года назад сотня батраков в Калачевке умудрилась дурь протащить, обкурились и на танцы поперлись с арматурой. Хоть по итогам и посадили зачинщиков, а двоих парней забили, сволочи…
Переговоры явно не интересовали взбунтовавшихся, поэтому в сторону палисадников загремели редкие выстрелы. Дробь на таком расстоянии вряд ли могла даже поцарапать побелку, но свои намерения незванные гости обозначили максимально ясно. И будь в деревне только женщины и дети, трое полицейских вряд ли смогли оказать серьезное сопротивление многосотенной толпе. Сейчас же околоточный лишь опустил мегафон и отдал приказ:
— Выбивать с повязками в первую очередь. И любого, кто попытается в нашу сторону сунуться. Если побегут назад — не преследовать. Только что из центра связались, обещают через пару часов усиление перебросить. Поэтому по степи бегать за уродами и пулю сдуру в сумерках ловить — это запрещаю… Понятно?.. Тогда — огонь!
И над Яблоневкой полетел грохот автоматных выстрелов. Попытка эмиссаров Ворониных использовать для грабежей и бандитизма дешевую рабочую силу наткнулась на вооруженное организованное сопротивление.
Через три минуты расстрела на дороге осталось валяться почти сотня убитых, остальные в ужасе бежали обратно, в сторону пылающих зданий агрокомплекса. На такой дистанции люди с опытом не мазали, а приказа брать пленных не было.
К полудню прибывшие машины с бойцами регулярных войск провели аресты не успевших удрать бунтовщиков, часть разбежавшихся сгребали при помощи двух вертолетов, прочесывавших окрестности. Тела погибших свезли к свежеоткопанной братской могиле, где и закопали вместе с тремя клерками, которые не успели до начала волнений удрать из административного блока.
Убедившись, что эта точка зачищена, солдат перебросили на другой участок. Кубань лихорадило, но до полноценных масштабных выступлений дело не дошло. Служба безопасности успела сработать на опережение.
* * *
Границу заговорщики переходили ближе к Афганистану. Благо, были нужные люди, проплаченные маршруты и охрана, которая повязана кровью с хозяевами. Вот только радости от удачно осуществленного бегства никто не ощущал.
— Называется — высказали неудовольствие Драбицыну, чтоб его карачун хватил!
Селезнев сидел за низким столиком и цедил самогон, не ощущая вкуса. Нервы до сих пор ощущались как натянутые струны, хотя уже и находился он на другой стороне границы. Но ночной переход и ожидание ежесекундного окрика пограничников заставили перенервничать.
Пристроившийся напротив Бахметев накладывал себе в тарелку плов и, казалось, получал удовольствие от неожиданного приключения. Хотя, о чем именно думает транспортный магнат, понять было сложно.
— Так что делать будем, Анастасий Федорович? Домой нам дорога уже заказана.
— С чего бы это? — Бахметев попробовал угощение, довольно кивнул и еще раз спросил: — Почему это мы не сможем вернуться?
— Статья нам светит, за попытку нападения на государя-батюшку.
— Ну, горячку пороть не следует. Во-первых, против императора дурного мы не умышляли, этого ни в каких документах нет. А то, что хотели конкурентов чуток подвинуть, так в дурном старании палку помощнички перегнули. С них и спрос будет. Ты лично камни в полицию кидал? Нет. А на нет — и суда нет.
