Всё решилось спустя ещё четверть часа, когда алебарда была выбита из ослабевших рук Савилара и серый монстр, победно ухмыляясь, навис над поверженным противником.
Слушая, как разрывается плоть стража эльфов под зазубренными шипами Гуйара, как трескаются и ломаются его кости, как пробиваются сквозь стиснутые зубы полные муки стоны, Риколетиан будто вновь переживал свою такую же, самую первую пытку. И вместе с приступами фантомных болей, всё более сильных с каждой минутой, в нём крепла уверенность: хранительница ошиблась. Ганлин — не помощь для них, не тот, кто должен подтолкнуть их к новым высотам, а монстр, который заслуживает лишь одного. Смерти.
Глава 166
Победа над Савом доставила мне куда меньше удовольствия, чем я надеялся.
Во-первых, то ли страж эльфов был настолько стойким, то ли просто принципиальным, но он так и не издал ни звука и пытать его мне довольно быстро наскучило. Я, конечно, садист, но не той степени, чтобы сам процесс избиения и издевательств начал приносить удовольствие. Мне была куда милее реакция людей, ну, или эльфов, на происходящее, обратная связь, если так можно сказать.
А во-вторых, как я понял той же ночью, лёжа в кровати в резиденции эльфийской хранительницы, наслаждение было сильно уменьшено из-за того, насколько легко мне досталось. Да, победа над Савом сама по себе была делом непростым, он и правда был сильнейшим из всех, с кем я когда-либо сражался один на один. Однако сама ситуация кардинальным образом отличалась от тех, в которых я сражался обычно. Эти эльфы не были мне врагами, мне от них не было ничего нужно, у нас не было каких-то давних обид, у нас не было причин для боя. Да, поначалу я дрался, чтобы проверить, насколько хорошо идёт восстановление, но в контексте это было настолько притянуто за уши, что самому слабо верилось. Получалось, я дрался просто потому, что мне было скучно, а эльфы — потому что им приказала Рейша. Никаких личных мотивов.
Я мог бесконечно наслаждаться мучениями Агнес. Наблюдать за борьбой между её сознанием и установками Подчинения было почти также хорошо, как секс. И так было именно потому, что у меня было, за что её мучить. А с этими эльфами… первые несколько раз были в кайф чисто из-за новизны ситуации, дальше — просто обыденность. Движение по инерции, и к моменту этого последнего боя с Савом в моих пытках не осталось ни капли искренности. А я считаю, что всё должно быть по-настоящему, без притворства. С этим надо было что-то делать.
И на следующий день, когда я появился на тренировочной арене и на мне сфокусировались несколько опасливых взглядов, у меня уже был план, как привнести в ситуацию немного искренности. Я даже подготовил инвентарь, чтобы иметь возможность быстро и с удобством донести свои мысли до остроухих.
«С этого дня мы будем сражаться по новым правилам», — поднял я табличку, когда один из эльфов, с недовольством покосившийся на товарищей, уже хотел спрыгнуть ко мне на арену.
— Хранительница Рейшалисуон нам об этом ничего не говорила! — с очевидной насторожённостью в голосе выкрикнул один из Воителей.
Я покачал головой, надеюсь они поймут, что это означало: «С этим проблем не будет». Табличек с ответами на всех их вопросы у меня точно не было.
«Правило первое: вы можете выходить против меня не в одиночку. Можно вдвоём, втроём, хоть все восемь сразу — я не против». По рядам эльфов прошёлся удивлённый шёпоток.
— Тебе не кажется, что ты уж слишком высокомерен? То, что ты сильнее нас поодиночке не значит, что ты можешь смотреть свысока на всех Воителей Игдардропаруоны! — знаю этого паренька.
Ну как, Рику вроде как было уже полтысячи лет, но по сравнению с остальными Воителями это было очень мало. Тем более что его характер соответствовал скорее возрасту двадцати, максимум двадцати пяти лет, так что, в отличие от Савы или Рейши, я не мог воспринимать его как кого-то, кто старше меня в несколько раз. Он был тем самым лучником, кто всадил мне в грудь стрелу, так что являлся единственным, в развлечениях с которым я ещё мог получить искреннее удовольствие. А ещё из восьми Воителей он единственный, кто до сих пор с яростью бросался в бой, несмотря на то, что было видно: ему очень страшно. Это, бесспорно, только ухудшало его положение во время пыток. Вполне очевидно, что он невзлюбил меня больше, чем кто бы то ни было в этом эльфийском городе. Так что я предполагал, что он будет катить на меня бочку. Не думал, правда, что это случится так быстро, но сама претензия была предсказуема и для неё я как раз приготовил табличку.
«Плевать мне на вас и ваши чувства. Я сказал, что теперь мы будем сражаться так, потому что я так хочу. Ни больше, ни меньше. Что-то не нравится — вперёд, в бой». — Сложно было заранее предсказать точную формулировку, так что получилось немного не в тему. Но, думаю, среди Воителей идиотов не было и они всё поняли правильно.
По крайней мере, Рик замолчал и уселся обратно на своё место на трибуне, глядя на меня исподлобья уничтожающим взглядом. Ну и ладно, мне же лучше, веселее будет его кромсать.
«Правило второе: к сражению можно присоединяться в середине, можно в конце, можно убегать, если кажется, что вы проигрываете. Рейша вам ни слова не скажет по этому поводу, обещаю». - От вида того, как я написал имя их хранительницы, все эльфы поморщились, словно разом откусили что-то очень горькое. Парочка даже выразила своё недовольство вслух. Почему-то решили, что мне не плевать.
«Правило третье: атаковать противника можно в любом месте и в любой момент, без предупреждения. Скрытные нападения, выстрелы из луков, подлянки самых разных видов — используйте их, потому что я точно буду их использовать».
— Ты хочешь сделать всю Игдардропаруону полем боя? — Рик сегодня был особенно активен. К счастью, у меня и на это была табличка.
«Я лично не собираюсь вредить мирным гражданским, я не сумасшедший. Думаю, вы и сами постараетесь избежать разного рода инцидентов. А там уже посмотрим, захотите ли вы победить настолько, что начнёте поступаться своими принципами».
— Да как ты смеешь?! — взвился молодой эльф, вскакивая с места и в один прыжок оказываясь на арене.
Я лишь поднял очередную, одну из последних табличек.
«До этого мы сражались как принято у вас. И это было скучно. Рейша хочет, чтобы я заставил вас биться так, как вы не бились никогда. Так что отныне мы будем сражаться так, как привык Я. Что-то не нравится — вперёд, в бой. И я хочу, чтобы вы запомнили. Между нами началась война».
Резко сорвавшись с места, я за долю секунды сократил дистанцию с Риком и со всей силой заехал ему локтем по носу. Разбрызгивая во все стороны кровь и раскидывая зубы, совершенно не подготовленный к такому эльф кубарем покатился по арене, а я, развернувшись и выбросив в воздух оставшиеся таблички с ответами на незаданные вопросы, устремился прочь с арены.
* * *
— Ты уверен, что всё будет в порядке? — с заметным волнением в голосе спросила Рейша.
После официального объявления войны я отправился к ней прямым ходом. Мы всё обговорили заранее, но она попросила увидеться и после. И я понимал, почему хранительница так переживала. В конце концов, такой режим боёв может реально превратиться в неконтролируемое противостояние между мной и Воителями города, чего Рейша, понятное дело, никак не хотела допускать. И на самом деле, я до сих пор удивлялся, что она на подобное согласилась. Не было никаких объективных причин, по которым эльфийская хранительница могла настолько довериться чужаку, человеку, да к тому же ещё и с немалой примесью энергии крови в магии.
Конечно, такой радикальной ксенофобии по отношению к монстрам у нелюдей, избавленных от влияния церкви, не было. Эльфы могли вполне мирно уживаться с обитающей в их лесах нечистью, а гномы иногда даже заключали союзы с демонами, пользуясь невероятным родством последних в своём ремесле. В конце концов те, внутри кого клокотали запретные энергии, не обязательно были чистым злом, какими их рисовал святой престол. Просто психология монстров была иной, куда более жестокой и прагматичной, что почти всегда приводило к конфликтам с человечеством.
