по вызову, — сказал Прохор.
— Документы?
Вахтер был немногословен. Мы с Прохором отдали ему пластиковые удостоверения личности. Сверив наши лица, охранник вернул удостоверения, шепнул в рацию, висящую у него на плече:
— Открывай! — и обратился к нам: — По аллее прямо, никуда не сворачивая, там вас будут ждать.
Ворота распахнулись, и мы заехали на территорию базы Отдельного корпуса жандармов. Как нам и говорил охранник, мы поехали прямо, пока не уперлись в автостоянку перед большим пятиэтажным зданием, на которой нас ждал граф Орлов, одетый в цивильное, и два незнакомых мне человека, оба в камуфляже.
— Доброе утро, Алексей Александрович! — протянул мне руку полковник, когда я вылез из машины.
— Доброе утро, Иван Васильевич! — Я пожал ее.
— Позвольте вам представить, ротмистр Смолов Виктор Борисович и штабс-ротмистр Пасек Василь Григорьевич.
Сопровождающие графа офицеры обозначили легкий кивок. Точно такая же процедура последовала и с Прохором, после чего Орлов сделал приглашающий жест следовать за ним, и мы направились по одной из боковых дорожек в сторону леса.
— Князь, я немного слукавил, когда сказал вам про необходимость проведения следственного эксперимента. — Граф виновато улыбнулся, хотя раскаянья я не чувствовал. — В деле и так очень хорошая доказательственная база. Мы проанализировали ваши показания, показания вашего воспитателя, тщательно просмотрели записи камер видеонаблюдения… — Он остро на меня глянул. — Если вы не против, князь, мы с моими сотрудниками хотели бы кое-что проверить.
— Что конкретно, Иван Васильевич? — слегка напрягся я.
— Вашу уникальную способность держать ментальный доспех, — ответил он.
— Как вы узнали? — Мне стало очень неприятно от того, что кто-то, пусть и государева спецслужба, лезет в мои личные дела.
— На записях видеонаблюдения видно, что с первым преступником вы столкнулись случайно, и он попытался оглушить вас прикладом автомата, однако вы даже не отшатнулись, да и сам этот удар не причинил вам никакого вреда, — начал перечислять Орлов. — Следующее — невероятная сила вашего удара, которая, если бы на преступниках не было бронежилетов и они в момент опасности не потратили бы все оставшиеся силы на активацию своего ментального доспеха, привела бы к летальному исходу… — Он опять остро на меня глянул, продолжая размеренно шагать в глубь леса. — А ведь эти грабители — бывшие военные, и служили они совсем не в стройбате, а у вас только начальная военная подготовка, пусть даже и не одного проигранного учебного боя… — Он замолчал на несколько секунд. — Скажите, князь, а вы сможете свалить своим ударом вот эту сосну? — Граф остановился перед действительно здоровенным деревом.
Да, одно дело повалить эту сосну своей стихией, а другое — своим ментальным доспехом. Знал бы ты, Иван Васильевич, сколько я у себя в имении именно таким способом деревьев повалил, погибающих, правда… Да и во время тренировок с Прохором сколько бревен было в щепу разбито… Мой воспитатель уделял этому моменту особое внимание. «Лешка, учись дозировать силу, а то пришибешь кого ненароком!» — неустанно повторял он мне. В том, что смогу свалить эту сосну, я не сомневался, но тот же Прохор всегда меня учил скрывать свои способности, даже во время учебных боев советовал делать вид, что побеждаю из последних сил, чему я неукоснительно и следовал. Кстати, а что скажет Прохор? Я повернулся к моему воспитателю, сделав вид, что растерялся от такого предложения графа. Прохор, стоявший неподалеку и слышавший весь наш разговор, встретил мой взгляд усмешкой и слегка кивнул, как бы говоря: «Колись, чего уж там…»
— Смогу, Иван Васильевич, — сказал я.
Граф аж крякнул, а офицеры переглянулись между собой.
— Да, Алексей Александрович, вы полны сюрпризов… — Полковник разглядывал меня так, как будто видел в первый раз. — Надеюсь, вы не откажетесь от учебного боя с Василем Григорьевичем? — Он махнул рукой в сторону Пасека.
Я опять посмотрел на Прохора, и он снова кивнул.
— Почту за честь!
— Отлично! — улыбнулся граф. — Тогда не будем откладывать.
И он пошел по дорожке дальше в лес. Нам ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Через несколько минут дорожка, после крутого поворота, вывела нас на огромную поляну, судя по всему, местный полигон, на котором присутствовало мишенное поле, полоса препятствий и спортивный городок. Особое место занимал непосредственно полигон для учебных боев — большая квадратная площадка со сторонами примерно триста на триста метров. Именно к ней и направлялся полковник.
— Ну что, Алексей Александрович, время на подготовку требуется? — спросил Орлов, в то время как Пасек отошел к противоположному краю полигона метрах в ста пятидесяти от нас.
— Нет, Иван Васильевич. Я готов, — ответил я и, сорвавшись с места, на «темпе» побежал к своему противнику.
Надо отдать должное Пасеку, среагировал он мгновенно — тугой «кулак ветра», наполненный землей, камнями и песком, устремился мне навстречу. С подобными техниками я встречался в школе, но были они исполнены, конечно же, не с таким уровнем мастерства и силой. «Кулак» замедлил мое продвижение к противнику, но ненамного. Я почувствовал, что Пасек сместился чуть назад и влево, но не стал менять траекторию своего движения: пусть думает, что я не вижу его из-за пыли. Следующее, чем меня «угостил» противник, были три смерча, которые налетели с разных сторон и попытались объединиться в один со мной внутри. Я же, не обращая на них внимания, продолжал двигаться к Пасеку, уже отчетливо чувствуя, что он рядом. Когда же я увидел сквозь пыль очертания его фигуры, чуйка буквально завопила об опасности: в меня полетели «воздушные серпы», но не обычные, которые пускают по прямой траектории, а те, которые одновременно сходятся в одной заданной точке, создавая в месте столкновения кумулятивный эффект — образуется очень мощный маленький смерч, который буквально просверливает насквозь и доспех духа, и тело владельца этого самого духа… Ощущения, скажем прямо, были не из приятных, в районе живота кололо — техника-то из арсенала воеводы, но и она задержала меня на пару ударов сердца. И вот я приближаюсь к Пасеку, который просто стоит и не думает от меня бегать, как делали мои более умные одноклассники. Удар в грудь, в те же отработанные четверть силы, натыкается на ментальный доспех штабс-ротмистра, который от удара содрогается всем телом, делает шаг назад, но возвращается и бьет в ответ. Я не уворачиваюсь,
