темнели лесные вкрапления и даже синели артерии мелких речушек. Снизу белесое поле измятой грязной простыни, сверху невероятной голубизны небо. Вид открывался потрясающий. Был бы я художником — точно бы нарисовал на холсте.
Справа от выхода стоял деревянный навес. Замшелые стропила на вид были едва ли не старее гор, но всё ещё уверенно держали полотно из крепкого горбыля, укутанного в полуметровый саван мха. Под этим сооружением в кресле, накрытом побитой молью медвежьей шкурой, восседал гном в меховой накидке. На его волосатой башке поблескивал золотой ободок с красным камнем в центре. Правая нога в сапоге из грубо выделанной кожи нетерпеливо покачивалась в ожидании новых пришельцев.
Правда, когда гном увидел нас, то нога замерла в воздухе, а челюсть едва не упала на носок.
Рядом с креслом остановился Кузьма, хмуро показывая на нас пальцем. Мол, вот, привел. Любите и радуйтесь ответной любви.
— Рундар Лупоглазый! Мелкий звездюк, ты ли это? — обрадованно воскликнула Чопля, когда увидела сидящего в кресле.
Да, это был тот самый пройдоха-гном, с которым мы уже имели честь пересекаться раньше. Правда, прошлая наша встреча закончилась не очень хорошо, но с другой стороны — не я первый начал подлянки бросать…
— Кого ты привел, отрыжка Хели? — процедил гном, обращаясь к призраку.
— Кто появился, того и привел, — пожал тот в ответ плечами. — А что не так-то?
— Что не так? — взвизгнул гном. — Да это же ведьмак и его мелкая прихлебательница! А мы ожидали совсем другого…
— Эй, слышь, за прихлебательницу сейчас ответишь! — буркнула Чопля.
— А это тебе за мелкого звездюка! Сама мельче ноябрьской ягоды рябины, а туда же… — парировал гном и разозлено пробурчал. — Какой смердящий северный ветер вас сюда закинул, замерзшие собачьи фекалии?
— Ты нормально можешь говорить? — спросил я. — Или намерен сразить нас поэтическими сравнениями?
Гном хмыкнул, почесал кудлатую бороду и сплюнул. Он щелкнул пальцами и улыбнулся. Меня и Чоплю невидимой силой потащило в сторону скалистого выступа, на котором красовались ржавые железные крюки. Повинуясь гному, наши кандалы привычно бросились на крюки. Они соединились так страстно, словно соскучившиеся любовники кинулись в объятия друг друга.
Мои руки поднялись вверх. Ноги тоже было рванулись за ними, но потом передумали и просто закрепились на нижнем уровне. Похоже, что некоторых подвешивали вверх ногами, раз нижние кандалы сначала ошиблись. Рядом зависла Чопля. Она хмуро взглянула на меня, мол, действуй, ведьмак.
Однако, действовать пока что было рано.
— Давай, Чопля, узнаем — что хочет от нас уважаемый гном? — подмигнул я ей.
Конечно же у меня в кулачке был зажат сюрприз для гнома. Но раскрывать его пока что не стоило. Когда находишься в непонятной ситуации, то лучше бы подождать того, кто эту ситуацию объяснит.
А кто ещё может объяснить лучше, чем оскорбленный прежде враг? Уж он-то точно не упустит возможности прочитать мораль, рассказать о том, насколько он крут, насколько мы жалки и что нас ждет в темном будущем.
В этом я не просчитался. Гном вскочил со своего кресла и, красуясь, прошел перед нами. Кузьма, тяжело вздыхая, наблюдал за гномом. Бедолага, вот так вот взять и попасть из огня да в полымя. Уже вроде бы ощутил свободу, а тут тебе на… вкалывай на побегушках у неадекватного гнома.
И мы его последняя надежда. Если не мы, то кто? Какая сердобольная душа отправится спасать поющего призрака? Только такие пофигисты, как мы. Да и то, не просто так, а с умыслом.
Ну да, просто так только кастрированный кот на кошку залезает…
— Вот так вот ты заговорил, ведьмак? — хмыкнул Рундар. — Понял, что моя власть пришла и теперь я хозяин и владыка? Понял, что теперь я на быстром коне, а ты только снежную пыль из-под его копыт глотаешь? Понял, что…
— Да понял, я понял, — оборвал я его. — Давай ближе к телу. Как ты тут очутился, что ты тут делаешь и какого хрена встречаешь нас не чаем, а заставляешь слушать свои эпитеты и сравнения?
— Экий же ты нетерпеливый, Зверь! Ну да ничего, боги научат тебя терпению, смирению и склонению буйной головы! Не было таких горячих парней, кого бы они не обучили! Хо-хо, эти существа умеют ломать характеры. Да, парень, не повезло тебе, что ты в нелегкий час коснулся дланью двери в Сумеречный Мир…
И всё это гном говорил с отставленной вперед ногой, гордо задрав мохнатый подбородок. Как будто декламировал детский стишок. Вот только табуреточки не хватало, чтобы поставить гнома сверху и умилиться…
— Ты базарить нормально можешь, бородатая коровья лепешка? Ой, похоже, что и я эту заразу подхватила, — ойкнула Чопля и захлопала глазами. — Ну-ка, попробую ещё разок. Ты чего пургу гонишь на фьорды, невысокого роста и недалекого ума странник? Ой, Эдгарт, как это лечится? Я не хочу такие разговоры разговаривать. Меня напрягает вся эта требуха и танцы вокруг да около…
Я вздохнул и помотал головой. Может быть воздух Сумеречного Мира настраивает на особый лад? Но вроде бы у меня всё нормально проходит. Чего же творится с Чоплей и Рундаром?
— Как только я здесь появился, так сразу же ледяная ясность пронзила мозг и убрала лишнюю грязь с моего языка, — хвастливо ответил гном. — Теперь я могу излагать свои мысли так, что меня понимают даже боги. А они существа из высшего сословия, не чета нам, убогим и грязным…
— Ты как тут оказался, чудило бородатое? — спросил я.
— Меня пригласил Кощей. Сказал, что мои услуги больше пригодятся в Сумеречном Мире! Я на особом счету у его Величества. И меня он в нужный час призовет для того, чтобы посадить по правую руку от себя за пиршественным столом. И будем мы вести беседы мудрые, а красивые валькирии станут подливать нам эль в литровые рога.
— Рога? Литровые? Да ты же не женат, чтобы такие рога иметь, — не смог я удержаться от хмыканья.
— Ты смеешь смеяться, глупый ведьмак? Смеяться над великой мечтой храброго гнома? — нахмурился Рундар. — Сейчас ты познаешь мою ярость!
— Щекотать будешь? Только давай не подмышки, а то я могу описаться, — сделал я испуганное лицо.
— Да ты… — задохнулся Рундар.
— Да-да, он может описаться! — поддержала меня Чопля. — И тогда мощной струёй собьет благородного гнома на хрен. Покатится он по грязной площадке и опрокинется за край. И оттого не попадет он в зал пиршественный Кощея, потому что не пускают туда обсосанных и рогатых!
— Да вы… — снова начал Рундар.
— Какие «удавы»? Нет тут никаких удавов, — перебил я его. — А то, чем я сбивать тебя собрался, далеко не удав. Ближе будет название «кобра», или карманная змея.
Гном задохнулся, пытаясь подобрать слова, чтобы побольнее ударить. Его лицо, вернее, то место, которое не было скрыто волосами, сначала покраснело, потом побелело, позеленело, пофиолетовело, а потом опять порозовело. Губы задрожали, а после этого гном всхлипнул и вытер нос рукавом.
— Сволочи вы, — обиженно проговорил он. — Я же вас стараюсь напугать, чтобы подготовить к встрече с богами, а вы…
— А мы не боимся? — подсказал я.
— Ага, как будто шли по низкому коридору и постоянно подпрыгивали, — кивнул гном. — Нет в вас ничего человеческого… Приперлись тут и давай издеваться. Это вы в кандалах, а не я! Я должен внушать вам ужас и вообще… Вот зачем вы здесь? Я уже больше месяца веду свой бизнес. Почти все боги меня знают. Не уважают, но знают. А вы… Какого хрена вы сюда приперлись, ведьмачье отребье?
— Всё-таки в его разговоре иногда появляются привычные нотки, — кивнул я Чопле. — Похоже, что поэтических эпитетов он нахватался из окружения. Скажи, Рундар, тут все так говорят?
— Многие, — буркнул он в ответ. — Тут принято свои мысли излагать в красивой форме. Ведь Сумеречный Мир суров и сумеречен, а красивая речь позволяет скрасить общение друг с другом. И вам придется выучить её, коль скоро захотите вы в живых остаться…
— Во, Рундара снова понесло, — покачал я головой. — Ладно, мы поняли, что тебя сюда пригласил Кощей и ты тут приторговываешь существами, приходящими из нашего мира. Но с какого хрена ты берешься торговать? На каком основании?
— На основании знания человеческой натуры! — горделиво ответил гном. — Я узнаю приходящего немного и потом решаю — кому из богов он больше пригодится. Тогда и вызываю я этого бога, чтобы он оценил приходящего по достоинству и взял в свою свиту. Пока что я ни с кем не ошибался. Мой взгляд точен, мой разум холоден, мой…
— Член мелок
