– Погоди ты, – хрипло ответил он, – сейчас наверстаю. Воздержание долгое было… – Виктор потянулся к ней, пытаясь снова подмять под себя, но Аня отстранилась.
– Стой, – прошептала она, – черт, да не шурши ты.
Она вслушивалась в окружающую темноту, а потом принялась суетливо одеваться.
– Вот же карга старая, – услышал Виктор ее недовольный голос. – Вот же неймется ей, кровопивце. Когда же она, прости господи, окочурится. Ты смотри, – тихо сказала она, – ты обещал. Я скоро вернусь. Обожди пока, только подальше отойди, в уголок.
Она подхватила охапку сена и быстро выскользнула из сарая. Виктор услышал скрипучий голос ее свекрови:
– Ты где шляешься, курва? Опять за кобелями ухлестываешь?
– Вам, мама, черти еще не мерещатся? Я сено скотине набирала. Сколько вы его корове положили-то? Может, вместо сена будете ей газету читать?
Сцепившиеся в сваре женские голоса стремительно удалялись. «А ведь рога у Анькиного мужа, видать, давно наросли, – подумал Виктор, – возможно, даже до призыва в армию. Слаба евонная жинка на передок…» Он взгромоздился на кучу сена в дальнем углу сарая и стал ждать, предвкушая повторение.
Разбудил его скрип давно не смазанных петель. Светлая фигура юркнула к нему в сарай и нерешительно остановилась на входе.
– Витя. Витя, ты тут? – услышал он Анин звенящий шепот.
– Тут. – Он завозился, потягиваясь спросонья. Аня скинула ночную рубаху на кипу сена у входа и, не закрывая дверь, пошла к нему. Освещенная пробивающимся в проем лунным светом, она казалась изваянной из белого мрамора богиней. Красивая, что называется, в теле, ладно скроенная. Темнота скрывала и дорисовывала все остальное.
Она подсела рядом, и Саблин почувствовал, как шаровары снова начали сползать по ногам. Груди ее дразняще мелькнули перед самым лицом Виктора, и затем Аня уселась на нем верхом. Замерла на несколько секунд, словно прислушиваясь к ощущениям, потом качнулась, раз, другой, и груди ее тяжело заколыхались в такт движениям.
– Ну, посмотрим, каковы нынче летчики, – сказала она на выдохе, и голос этот звучал, словно мурлыканье дорвавшейся до сметаны кошки…
* * *
…Вылет с самого начала складывался неудачно. Сначала, вскоре после взлета, засбоил мотор у Кузьмичева. Его «Як» очень уж плавно отвернул от группы и, оставляя едва видимый серый след, снижаясь, полетел к аэродрому. Потом повстречали двоих, очень уж наглых немцев-охотников. Эти два «мессера» сковали боем верхнюю пару из Шишкина и Саблина. И хорошо бы, если бы они просто закрутили воздушную карусель, когда ты можешь быть сбитым, но можешь и сбить сам. Нет, немцы хотели действовать наверняка, без лишнего риска, вовсю используя преимущество своих машин в скороподъемности. Они атаковали сверху, на большой скорости и так же стремительно уходили обратно. Уклоняться от этих атак не составляло большого труда, но они были уж слишком частыми. Чуть зазеваешься, и тут же получишь жменю стали и свинца. Догнать их на горке на «Яке» было невозможно. Мало того что советские истребители уступали вражеским на вертикали, так немцы, разогнанные на пикировании, имели куда большую скорость. Виктор попытался было один раз догнать особо наглого противника, когда тот атаковал Шишкина. Разогнав истребитель, он потянул вслед за «Мессершмиттом» вверх, но вскоре бросил это гиблое дело. Догнать на горке не получилось – враг, удаляясь, стал немного уменьшаться в размерах. На Виктора тут же принялся пикировать второй «мессер», и ему сразу стало не до атак, свою бы шкуру спасти. Хорошо еще, что Шишкин встретил этого «мессера» на горке и атакой в лоб заставил отвернуть. Вдобавок ко всему двигатель на истребителе Саблина начал плеваться маслом, и вскоре козырек кабины покрылся мутной пленкой, сильно мешающей обзору.
Вдвойне обидно Виктору было то, что основные силы ничего не предпринимали для того, чтобы им помочь. Три наших истребителя барражировали ниже и далеко в стороне, виднеясь на фоне неба маленькими черточками. Для Виктора было непонятно, почему они так спокойно там летают, когда верхняя пара ведет бой. Ведь, казалось бы, что сложного набрать высоту и самим атаковать? Но, видимо, для штурмана полка, капитана Крапивина, это была все-таки непосильная задача… В конце концов, плюнув на все, Виктор качнул Игорю крыльями и увел пару под прикрытие основной группы. Однако легче от этого не стало. Немцы ушли наверх, а затем опять принялись атаковать, не давая паре Виктора набрать высоту. Звено Крапивина так и летало рядом, на установленной высоте, видимо, сохраняя выгоднейшую для патрулирования скорость. Скоро Саблина уже трясло от злости. Он злился на своих однополчан, спокойно летящих в стороне, злился на свой собственный истребитель, который не мог на равных тягаться с вражескими. Злился на немецких летчиков, которые, вместо того чтобы лететь по своим делам, раз за разом бросали свои истребители в пике, атакуя. Было сильное желание сломать этому капитану после посадки ноги, немцев сжечь живьем, а «Як» разбить на хрен. Но на деле об этом оставалось только мечтать.
К счастью, «мессеры» вскоре отошли на запад, видимо, заканчивалось топливо. Виктор тоже прильнул к плексигласу фонаря, пытаясь разглядеть показания топливомеров и матеря фантазию конструктора, догадавшегося разместить их в крыльях. Бензина оставалось мало, в бою, на повышенных оборотах двигателя, он расходовался особенно быстро. Согласно приказу, Саблин должен был патрулировать еще пятнадцать минут, вот только в этом случае горючего на обратный путь скорее всего могло не хватить. Он снова огляделся. Небо было чистое, только ниже, на фоне редких косм облаков, проплывала тройка «Яков» основной группы. Решение оставалось одно – уходить домой. Он снова качнул крылом Игорю, и два «Яка» отвернули на восток, навстречу аэродрому.
– Ну что, Жорка, – сказал он своему механику после посадки, – хреново работаешь. Опять масло гонит, вон, весь козырек заляпало…
– Товарищ командир, – несмотря на загар, Жорка умудрился покраснеть, – да я только вчера новый сальник поставил.
– Ну ты тогда посмотри, чего оно. – Виктору было некогда разговаривать, у КП уже маячила фигура комполка, и пора было спешить на доклад.
Дорохов дожидался на новом КП, сидя за переносным столиком в тени кустов сирени. Комполка давно облюбовал это место, предпочитая простор тесной землянке, отсюда открывался прекрасный вид на весь аэродром и окрестности. Полк оказался под постоянным колпаком недреманого командирского ока и часто с КП доносился матерок Дорохова, костерившего кого-то на стоянке или в небе. По его указанию там недавно установили радиостанцию, подвесив раструб динамика на вкопанный рядом столб, и подвели телефоны…
