назад в надежде найти ее, потерявшуюся или отставшую, и бросить этих людей, которые и так уже почти отчаялись выжить, – или возглавить перепуганных беженцев и постараться вывести их на основные пути Исхода, подальше от преследующих их демонов.
– И он выбрал второе, поставив долг превыше чувства? – Уинстон не отрываясь смотрел в глаза Димитрию, и в его взгляде снова было что-то от мальчишки, которым он, по сути, и являлся.
– Меня, конечно, там не было, да и быть не могло, но, слушая рассказы мастера Колтура – ты, наверное, помнишь его, он главный строитель в Витне и знает Джозефа еще со времен Исхода, – мне всегда казалось, что именно в тот день родился наш лорд Джозеф. – Димитрий на несколько мгновений замолчал, вспоминая суровое лицо Джозефа, которого он всегда считал своим лордом и никогда бы не решился назвать другом, как бы сильно не хотел пробиться за эту его маску серьезной сосредоточенности и ответственности. – Он очень любил Мари и ценил ее больше собственной жизни, я в этом уверен. Джозеф из тех, кто все делает по-настоящему и не терпит полумер. Если он когда-то выбрал эту девушку, значит, был на все сто уверен в своем выборе. Я с трудом могу представить, чего ему стоило тогда остаться лордом, пусть еще и не по имени, но уже по факту, но это изменило его навсегда и сделало таким, каким мы все его знаем. Именно поэтому никто не поднимает эту тему, редко вспоминает о том, что произошло в Дизье, и никогда не шутит про Джозефа и его несуществующих возлюбленных.
Уинстон еле заметно кивнул и погрузился в сосредоточенное раздумье. Димитрий просто молча сидел рядом, не желая мешать другу, и думал о том, увидит ли он когда-нибудь еще раз Витне и Джозефа. Сможет ли решиться на то, чтобы спросить его о Мари? Или хотя бы просто подойти к нему, пожать ему руку и назвать Джозефом так же просто и непринужденно, как это сотню раз при нем делал Ричард? Непрошеные мысли о цене, честолюбии и личных мотивах, которые посещали его этим утром, вдруг проникли к нему в голову и, перемешиваясь с воспоминаниями о доме, исказили их, окрасив в серые и неприглядные цвета. Димитрий даже потряс головой, желая поскорее прогнать эту гремучую смесь эмоций и чувств.
– Поток оставил нас в покое, ведь так? – слова Уинстона, произнесенные как будто откуда-то издалека, вернули Димитрия к суровой реальности.
– Судя по всему, так и есть, – Димитрий насторожился, чувствуя в его словах какой-то подвох. – Почти месяц мы не видели ни демонов, ни каких-либо следов погони.
– Значит, ты был прав, да? – голос Уинстона звучал глухо, ему словно не хватало сил даже на то, чтобы вытолкнуть их изо рта.
– Прав в чем?
– Все это время они следовали не за нами…
– Дружище, мы не можем этого зна…
– Скажи мне правду!
Настолько неожиданный всплеск злости даже немного испугал Димитрия.
– Я всегда говорю тебе правду, и тогда, в деревне, тоже говорил только правду. – Он сжал челюсти, как делал каждый раз, когда хотел отдать трудновыполнимый, но необходимый приказ. Димитрий знал, что его друг страдает, но понимал, что Уинстону сейчас больше поможет твердость и уверенность в своем командире, чем простая дружеская поддержка. – Мы ничего не знаем о тех монстрах, что преследуют нас. Кроме догадок у нас нет ничего определенного, а значит, с равным успехом они могли как преследовать Мелони, так и любого из нас или вообще случайно выбрать наш отряд в качестве объекта для своих нападений и потерять к нему интерес, дважды обломав свои когти, или что у них там.
– Но если все-таки ты был прав? Она ведь слышала их, мы сами видели, как она точно указывала туда, откуда придут эти монстры.
– Если я был прав и Поток так упорно следовал за нами из-за Мелони, то мы все равно сделали самый правильный выбор. Вспомни, как медленно мы ползли все эти недели. Да они бы десять раз догнали и разорвали нас в клочья, и Мелони тоже. Но у их маленького, не так сильно потрепанного отряда во главе с Ричардом есть реальный шанс добраться до Анклавов, даже если за ними по пятам будут следовать все демоны Потока, – Димитрий поймал потухший взгляд Уинстона. – И эта та правда, в которой я уверен, Уинст. Уж не знаю, как тебе удалось уговорить этого Волчонка, но ты сделал для нее все, что мог.
В глазах Уинстона блеснула какая-то искра, а на щеках даже выступил румянец, второй раз за этот день сделавший его похожим на мальчишку.
– Скорее уж это она позволила мне… уговорить себя, – Уинстон улыбнулся, на этот раз по-настоящему, так, как раньше, и Димитрий с облегчением понял, что попал в точку. – Если честно, я совсем не уверен, что у меня на самом деле есть хоть какое-то влияние на нее.
– Ты либо очень скромный, либо круглый дурак, дружище, – Димитрий подмигнул Уинстону и встал, чтобы размять затекшие ноги. – Поверь мне, когда девушка с таким характером, как у Мелони, делает то, что ты считаешь для нее правильным, это означает, что твое влияние на нее просто необъятно.
– Ох, не знаю, Димитрий. Я с трудом могу понять себя, а уж про нее и говорить-то нечего.
– Вот вернешься в Витне и сам у нее спросишь, а я буду стоять рядом с видом: «Я же говорил».
Они вдруг оба расхохотались – слишком глупой и нелепой казалась эта шутка здесь, на краю Пустоши, посреди разрушенного города, в каких-то сотнях метров от Портала, способного в одно мгновение породить полчища чудовищ, жаждущих уничтожить все человечество.
– И каков твой план? – Уинстон смахнул выступившие то ли от смеха, то ли от переполнявших его эмоций слезы и вроде как снова стал самим собой – по крайней мере на какое-то время. – Я-то свою часть задачи выполнил, привел тебя, куда и обещал.
– Честно? Никакого, – Димитрий посмотрел в сторону площади, где над крышами домов виднелась верхушка сторожевой башни. – Вчетвером нам никак не пробиться к Порталу силой, а так как он стоит практически на открытом пространстве, то и пробраться втихую нет никакой возможности. Да и даже если мы доберемся до башни, что дальше?
– Может, стоит ее просто обрушить?
– Я думал об этом, но она сложена из сплошного камня, а как ты знаешь, у нас нет с собой парочки метательных машин.
– Мы могли бы попробовать забраться внутрь и поджечь ее. Я где-то читал, что даже каменные замки Древних выгорали в пожарах дотла.
– Выгорать-то наверняка выгорали, но вот рушились ли при этом каменные стены? – Димитрий задумчиво почесал бороду, которая густо покрывала его
