Несмотря на уверенные действия, Гурбан засомневался было, что Митрич сумеет оживить Ми-24, но старик справился: не прошло и минуты, как винты с гулом начали вращаться.
Митрич махнул рукой из-под фонаря — мол, давай полезай внутрь, чего стоишь.
Вот-вот вертолет оторвется от пола, а Маркус что-то замешкался, не спешит обратно.
Гурбан вытащил из-за пояса пистолет, снял его с предохранителя и уже собрался отправиться за Маркусом, но тот уже сам мчал к вертолету со всех ног. За ним показалась фигура в ушанке — и Гурбан выстрелил. Попал эсбэошнику в плечо, того развернуло на месте, он уронил автомат. Вторую пулю Гурбан всадил ему в затылок, надеясь зацепить слизня.
— Спасибо. — Маркус полез в кабину для экипажа, что располагалась ниже пилотской, и уселся на парашют, уложенный в чашке сиденья, регулировкой которого по высоте он тут же занялся. При его росте это было весьма актуально.
Гурбан подбежал, но Маркус лишь молча сунул ему наушники со встроенным микрофоном и мотнул головой — топай к Мяснику, уже вылетаем. Фонарь из оргстекла над Маркусом герметично закрылся. Ни химическое, ни радиационное заражение оператору, место которого занял долговязый, более не страшны.
Так, значит? Типа разговор окончен, выполняй, чистильщик, что сказано?..
Ну и ладно, и на этот раз Гурбан подчинился — нырнул в грузовое отделение, закрыл за собой створки дверей, освободив фиксаторы. Затем, кинув взгляд в иллюминатор, протиснулся мимо ящиков с оружием и боеприпасами и уселся на кресло.
«Крокодил» оторвался от пола.
Закрыв глаза и кинув наушники рядом с собой, Гурбан обхватил ладонями голову. Потом уставился в потолок, из-под драного кожзама там виднелся пенопласт. Над грузовой кабиной располагался отсек силовой установки с двумя маршевыми двигателями, и Гурбану все казалось, что движки вот-вот взорвутся или винты чиркнут по обломкам стен, ведь тут слишком тесно для взлета… Но обошлось.
Почуяв безнаказанность, в храм ворвались эсбэошники. Они стреляли по вертолету из автоматов, пули рикошетили от бронеплит на бортах. Это вывело Гурбана из оцепенения, он схватил заряженный уже РПК и, просунув ствол в открывшийся внутрь иллюминатор с кронштейном для крепления оружия, расстрелял целый рожок. А потом развалины храма оказались внизу, и вертолет убрался из зоны поражения эсбэошных пуль.
Гурбана охватило чувство восторга. Пора попрощаться с парнями в ушанках, пусть поставят свечку за здоровье раба божьего Мясника, который еще не пришел в себя! А «крокодилу» тут больше делать нечего, пусть уносится прочь, к Стене Московского острога и дальше!
Знал бы он, что как раз под ним находятся топливные баки и что при попадании в них у него есть реальный шанс сгореть заживо еще до того, как обломки вертолета рухнут на землю, радовался бы скромнее. Но он не знал.
Гурбан надел на голову наушники. И ничего не случилось.
Снял, осмотрел их, обнаружил красную кнопку, нажал, вновь надел. И поморщился, услышав восторженный рев Митрича:
— Сколько я этого ждал! Наконец-то! Я снова в воздухе!
— Маркус, ты меня слышишь? — вмешался Гурбан.
— Слышу. И если ты хочешь поговорить конкретно со мной, не мешая Митричу балдеть, то на левом наушнике есть махонький рычажок, переключи его в положение «два».
Чистильщик так и сделал. Митрич исчез из эфира, как и не было.
— Отличная штука эти наушники. Не «эспэ восемь у», а даже лучше. Заказал одному умнику-радиолюбителю из Харьковского острога, так он на совесть сделал. Как же его звали, умельца этого… Натан, кажется.
СП-8У?.. Гурбан пропустил мимо ушей эти технические подробности, в которых вообще ничего не понимал.
— И все-таки откуда вертушка? — спросил он.
— Нашел, — ответил Маркус. — В монастыре, в храме том и нашел. В самом начале Псидемии упал там вертолет, крышу храма проломил. Ну, у меня были спецы хорошие, отремонтировали втихую. Долго, правда, пришлось им возиться, но сумели. И горючку я добыл. А уж сколько сил и времени потратил, чтобы пилота найти… Зато с Митричем мы сработались. Он как вертолет увидел, так сразу и сказал, что никуда не уйдет, пока небо хоть разок еще с близи не увидит. Столько лет, мол, на земле проторчал, дай хоть перед смертью…
— Перед смертью? — насторожился Гурбан и переместился с кресла на ящики с оружием, чтобы лучше видеть Мясника. Тот как раз заворочался, приходя в себя.
— И я бы рад дать ему покататься, да только засекут ведь. Так что вертолет был приготовлен на самый экстренный случай. Митрич его обслуживал и охранял много лет.
— И не попытался угнать?
— Кремень, а не человек. Сказал, только по приказу в воздух поднимется, и как отрезал.
— Ну и отлично. — Мясник открыл глаза, и Гурбан усадил его ровнее. — Значит, следующая остановка в Арзамасе. Домчим с ветерком и без проблем!
И как сглазил.
По вертолету открыли огонь из зениток. Угол ящика с автоматами, на котором устроился Гурбан, разнесло в щепы, заостренный кусок дерева воткнулся ему в левую кисть.
Маркус выругался. Гурбан переключил наушники в режим конференции, чтобы можно было слышать и Митрича, который как раз орал, что сейчас он всем наземным крысам тыловым, бабуинам этим, покажет, где слизни зимуют. Из кассет на пилонах вырвались на волю НАРы, устремившись к зенитной батарее, установленной на крыше дома прямо по курсу, — взрыв, столб пламени, куски рубероида и бетон в стороны. Батарея уничтожена. Но она не единственная в Москве!
По вертолету вновь стреляли. В корпусе появились дыры. Митрич швырнул «крокодила» вниз, провел его между домами, вне зоны огня зениток на крышах, но и тут по вертушке ударили — с блокпоста из мешков с песком на перекрестке. Какая-то сволочь умудрилась установить тут НСВ «Утес», крупнокалиберный пулемет. И вновь ракеты оторвались от вертолета и, прочертив дымные следы, накрыли огневую точку. Гурбан видел прохожих, которые в испуге ложились на асфальт, вжимались в стены. Кому-то повезло спрятаться в подъездах, только вот взрывной волной стекла вынесло, могло кого и зацепить. Парни из добровольной дружины без толку тратили патроны своих двустволок, надеясь сбить боевую винтокрылую машину.
Маневрировать между домами — приятного мало, по крайней мере для пассажира грузовой кабины: то и дело казалось, что вертолет врежется в стену. А уж пилоту небось вообще стресс конкретный. Короче говоря, Митрич поднял-таки вертолет, и с ходу ракеты накрыли очередную батарею на крыше, бойцы даже не успели ни разу выстрелить по Ми-24. Правда, на этот раз назвать огонь прицельным было нельзя — ракеты взорвались на уровне третьего этажа, здание просело и накренилось. К счастью, оно было необитаемо, судя по отсутствию стекол, и кроме стрелков, обошлось без жертв. Ну а те сами виноваты: если направляешь на кого-то оружие, будь готов, что и тебя не пожалеют.
