— А чего сразу к месту не подлететь? — удивился Гурбан.
В грузовой кабине смердело. Мясника, который очнулся окончательно, несколько раз вывернуло — сотрясение мозга у него получилось конкретное, слишком сильно долговязый его приложил об стену.
— А потому, что на месте нас посадят так, что мало не покажется. Лучше пешком, поверь мне.
И Гурбан поверил. А что ему оставалось делать?
Митрич опять принялся напевать «Полет валькирий», и чистильщик стянул с себя наушники. Арии старика успели ему изрядно надоесть.
Вертолет сел на проезжую часть возле торгового центра «Метро» на проспекте Ленина. Приземление прошло без происшествий, машина отлично себя показала как в воздухе, так и в бою. Прихватив автомат — зомбаков мог привлечь шум силовой установки и винтов, — Гурбан помог Сереге Мяснику выбраться наружу. Но вокруг было спокойно, ни одна тварь не спешила напасть на людей.
— На «крокодиле» полетим, когда вопрос решится? — спросил Гурбан у Маркуса, когда тот вылез из-под фонаря операторской кабины. Именно Маркус вел огонь всеми вооружениями Ми-24 и справился с задачей на отлично, раз они таки сумели выбраться из Москвы.
— Без топлива вряд ли у нас это получится. Знаешь, какой у этой рептилии расход? Без малого восемь сотен литров на час полета, — вместо Маркуса ответил Митрич и ощерился в улыбке, которая у него была под стать возрасту: зубов через один не хватает, а те, что сохранились, — желтые и кривые.
Гурбан присвистнул:
— Как бы аппетит у вертушки неслабый…
— Нормально добрались? Не укачало? — Маркус опять прикрывался капюшоном, и вовсе не потому, что не желал пугать людей своей внешностью — наросты на его лице были очень чувствительны к солнечному свету.
Почуяв насмешку, Мясник недобро посмотрел на него. Гурбан похлопал племяша Джексона по плечу — мол, нормалёк, не вздумай лезть на рожон:
— Это Маркус, тот самый хороший человек, о котором я рассказывал. Вместе работать будем.
Об участниках и предстоящем деле — о том, что они должны организовать засаду и дождаться Сташева-младшего на подступах к лаборатории его отца, он поведал Сереге еще в вертолете. Но, судя по тому, как того шатало, повторить не помешало бы — парень еще не настолько очухался, чтобы разобраться в поставленной задаче.
— А что за ствол такой? — Гурбан поднял автомат. — Вроде не «калаш», хоть и похож.
— А у вас чего, в Харькове таких нет?
— Были бы, не спрашивал.
— «Абакан». То есть АН девяносто четыре, он же автомат Никонова калибра пять сорок пять для спецподразделений. Магазины к нему от обычного «калаша» сгодятся и от РПК, но я взял на шестьдесят патронов. Серьезное оружие, только умения требует. Мальцу какому, — Маркус кивнул на Серегу, — я бы не доверил. Испортит ведь.
— А это что за вещь? — Гурбан вытащил из-за пояса пистолет, выданный ему в разрушенном храме.
— «Грач». Семнадцать патронов в магазине. Да и вообще, штука поинтересней «макара», хоть и немного тяжелей.
Нагрузившись оружием и боеприпасами по самое не хочу, двинули по проспекту. Митрич тянул на себе РПГ-7 с двумя выстрелами к нему в специальной сумке. Старичок хоть выглядел не ахти, оказался жилистым — еще тащил «абакан». Гурбану и Маркусу достались РПК и автоматы по одной штуке на человека. Мясник повесил на плечо СВД со складным прикладом, десантный вариант винтовки Драгунова. Разбившись по парам — Маркус с Митричем, Гурбан с Мясником, — они извлекли из вертолета два цинка с патронами и потащили с собой.
На пересечении проспекта с улицей Калинина свернули направо, дошли до улицы 50 лет ВЛКСМ, по которой и направились дальше к Арзамасскому приборостроительному заводу.
— Проклятое коммунистическое прошлое не отпускает, — пошутил Мясник по поводу названий местных улиц и проспектов.
Гурбан улыбнулся, а вот Митрич, как выяснилось, оказался закоренелым ленинцем:
— Да что ты понимаешь, бабуин молодой! Власть обещала каждому квартиру к двухтысячному году? Ну так вот их сколько, квартир этих, живите только! Дома пустые стоят, а вы всё, бабуины, на власть прежнюю жалуетесь…
Чтобы сменить тему, Мясник спросил у Маркуса:
— А чего тут зомбаков вообще нет? Хоть бы один попался! И далеко еще топать?
— Уже близко, — ответил долговязый. — А зомбаков нет из-за Пашкиных экспериментов.
Они прошли по улице еще немного, потом Маркус остановился и указал на сине-белый корпус впереди:
— Это и есть та самая лаборатория, где создали слизней. Точнее, ее фасад, прикрытие.
Гурбан достал бинокль. Пять этажей с ржавыми кондиционерами на стенах. Над проходной из стали и стекла красовалась надпись «ОАО Арзамасский приборостроительный завод». На стоянке у проходной — десятка два автомобилей, на которых уже никуда не уедешь.
Гурбан присел на бордюр.
— Надо бы связаться с Павлом Сташевым, объяснить ему ситуацию.
Долговязый в балахоне помедлил, прежде чем ответить:
— Не уверен, что стоит светиться.
— И все-таки. Мы же не убийцы, Маркус. Ты вон от слизня избавился — а вдруг и пацана удастся спасти?
— Не исключено, что это возможно, — проскрипел Маркус. — Другое дело, шансов мало на то, что Паша нас примет. У него заскок случился, совсем мозги закоротило — всюду заговоры и враги мерещатся. В последний раз, когда я был здесь, он не пожелал меня принять, хотя тогда я за тридевять земель притащил ему силовую установку, которая ускорила бы работы по проекту.
— Назад, что ли, повез? — подал голос Мясник.
— На подступах к лаборатории сгрузил и уехал. Мне-то она на кой?
— И все же попытайся, Маркус, — продолжал Гурбан настаивать на своем.
— Да он меня и слушать не станет. В каждом, кто к лаборатории приблизится, он видит врага рода людского. Типа слизни без устали подсылают ему шпионов, чтобы уничтожить его уникальную установку, которую он называет Излучателем.
— Наверное, он знает, что делает. Покушались на него, видно. Только я вот чего не пойму, Маркус. Если слизни Сташева так боятся, почему просто не подогнали технику, минометы тяжелые, «тюльпаны» те же, или «гвоздику», гаубицу самоходную, что на пятнадцать кэмэ стреляет. А «тюльпан», тот вообще на восемнадцать шарашит. Наверняка ведь сохранились где-то эти игрушки. Короче, взяли бы, да и сровняли лабораторию с землей, и никаких проблем вообще.
— В том-то и дело, Гурбан, что они бы с радостью. Да только учти, что лаборатория эта военная, а завод сверху — так, бутафория. Все самое главное — под землей. Там столько бетона, что чуть ли не прямое попадание ядерной бомбы выдержит. Так что от «цветочков» толку не будет.
