комфорта, но Ройен и его товарищи по несчастью ни разу не включили компьютер. Одного электрического света, непрерывно горящего, пока не прозвенит отбой, хватает для неприятных ощущений. Ройен пытался попросить надзирателей, чтобы им зажигали свечу вместо электрической лампы. Бесполезно: надзиратели плохо говорили по-хантски, а если и понимали, ничего менять не хотели. Так положено, и все тут.
В камере, рассчитанной на шестерых, было всего четверо мересанцев. Два места пустовали, к ним никого не подселяли, чтобы не создавать повода для межрасовых конфликтов. Всего четыре человека выжили в сражении землян с симелинцами. Они не сражались, они служили беззащитными мишенями. Ройен с содроганием вспоминал шквал зеленоватого огня, слизнувший двоих, закрепленных на поверхности «Мефа Аганна» чуть левее. От неожиданности и шока он выронил малярный валик, поплывший куда-то в сторону. Крейсер начал стрелять в ответ, корпус трясся от отдачи. Ройена оторвало от стены, страховочный трос натянулся. Лазеры сверкали, не переставая, люди, облепившие «Меф Аганн» с красками и трафаретами, гибли, и Ройен понял, что неминуемо погибнет тоже, привязанный к месту сражения. Он закусил губу и, отцепив трос, оттолкнулся ногой от борта. Его немного закрутило, но он видел, как горит обшивка там, где он находился несколько минут назад.
Потом были страшные минуты. Бой закончился, а он, вися посреди вакуума, медленно удалялся от кораблей, становящихся все меньше и меньше. Они зализывали раны, им было не до него. В те минуты он почувствовал, как близко подкралась смерть, глядя на него из пустоты холодными глазами. Прожитая жизнь пронеслась в голове хаотичной чередой картин. Бестолковая жизнь, без всякого смысла. Пока живешь, все вроде путем – служба, выходные, приятели, женщины… А становишься на край – и понимаешь, что нечего предъявить небесам.
В спасение он не верил. Как ему добраться до кораблей? Никак, то-то и оно. Но бот с «Джона Шепарда» разыскал его в пустоте, подошел, кинул трос. Всю дорогу к «Шепарду» его колотило, он зубов не мог разомкнуть, чтобы выпить воды. Капитан Левиц сосчитал спасенных по пальцам одной руки, покачал головой и кивнул:
– Ну, благодарите Бога.
И они благодарили. Иначе как вмешательством высших сил нельзя было объяснить неожиданно милосердный приказ грозного адмирала Шварца подобрать выживших. Но кто мог шепнуть ему такую мысль? К чуждым ему небесам он не прислушался бы. Только к своему собственному Богу.
«Джон Шепард» пришел на Землю и встал на ремонт, а их, четырех счастливчиков, поместили в тюрьму. И, казалось, забыли о них. Да и правда, на что они нужны тому же капитану Левицу? Они надзирателям-то безразличны.
Вошедший в камеру не был надзирателем. Человек в черном, с крупным крестом на груди – монах. Мересанцы переглянулись и встали: тюремная администрация требовала почтительного поведения. Монах внимательно оглядел пленных и сказал:
– Война между Землей и Мересань закончена. Больше нет смысла держать вас здесь.
– Закончена? – встрепенулся Ройен. – И кто победил?
Монах удивился.
– Вы что, новости не смотрите?
– Нет, – буркнул Ройен. – Нам от компьютера нехорошо.
– А, ну да… Никто не победил, мересанец. Земля и Мересань теперь на одной стороне.
– Значит, вы отпустите нас домой? – внутри зажглась надежда.
Монах поводил пальцем из стороны в сторону:
– Не торопись, чадо. Во-первых, дома у вас нет. Ваша планета мертва. Те, кто пережил конец света, уезжают на Хао. Во-вторых, отпустить вас легко, но оплачивать ваш перелет на Хао некому. А в-третьих, союз Земли с Мересань еще не означает, что преступники тут же получат прощение. Прощение надобно заслужить.
– Но мы не преступники! – возразил Ройен. – Мы военнопленные.
Монах снова укоризненно поводил пальцем.
– Не выйдет, чадо. На Нлакисе вы вели себя, как преступники. Я уполномочен облегчить вашу участь лишь в одном. Вместо бесполезного заключения вы получите возможность замолить свои грехи в монастыре.
– Монастырь? – подозрительно переспросил Ройен. – Что это?
Монах слегка улыбнулся.
– Вам там понравится. Горный воздух, здоровое питание. И никакого электричества.
Распустив бойцов с тренировки, Аддарекх валялся в своей каюте – то есть, вообще-то, в каюте Клары, но все давно забыли про эти нюансы – и смотрел на ноутбуке забавный земной фильм, полностью нарисованный, не с людьми-актерами, а со смешными большеглазыми монстриками. Его английский был уже вполне достаточен для того, чтобы понимать детские фильмы без перевода.
На стук в дверь он поднял голову:
– Открыто!
В проеме появился Иоанн Фердинанд. Видно, только сменился с вахты, шлем в руке, вокруг лба – металлическая сеточка. Шитанн с сожалением посмотрел на ноутбук, потянулся выключить.
– Не выключай, – мересанец махнул рукой и поправил сеточку. – Поставь просто подальше.
Аддарекх прикрыл ноутбук и отложил. Приглашающе похлопал по табурету рядом с кроватью.
– Заходи, не маячь. Свечку зажечь? У меня еще остались.
Иоанн Фердинанд присел, машинально комкая шлем. Похоже, пришел о чем-то серьезном говорить. И явно невеселом. Впрочем, потенциальный минимум был позади, из депрессии он выкарабкивался. Это все бабы. Как они появились, хандра начала отступать. То ли секс на него благотворно действует, то ли их проблемы, которые ему пришлось решать, потеснили его собственные несчастья, Аддарекх не разобрался.
– Аддарекх, – вымолвил наконец гость, – я не смогу отдать тебе долг в ближайшее время.
А сам он не понял! Когда на шее не то две, не то три бабы и не то три, не то четыре ребенка, лишних денег не предвидится.
– Видишь, семья у меня, – произнес мересанец виновато. – Всех женщин одеть нужно, младшую подлечить, детей как-то поднять, оформить гражданство всей ораве… Эта еще, родит со дня на день…
Аддарекх кивнул. Но не удержался, напомнил с усмешкой:
– Ты ж говорил, что у тебя семьи нет.
Иоанн Фердинанд вздохнул.
– Чего ерничаешь? Все ведь понимаешь. Вытащил, кого сумел.
Помог другим, и самому легче стало. Не такое уж он дерьмо, если приглядеться. Аллинь вот говорит, что он самый лучший на свете. Преувеличивает, конечно, но приятно.
– Ты это, Шварцу не стукни, – попросил он.
Шитанн фыркнул.
– Ассасин, ты впрямь думаешь, что кто-нибудь, кроме Эйззы, верит твоей истории, снегом склеенной? Три жены, как же! Да тебя бы тут в мирное время казнили за такой разврат. Эта, беременная – еще ладно, из твоего круга. Но двух простушек родня ни за что не позволила бы тебе взять в жены. Особенно малолетку. А дети? Мальчик темнокожий, а оба «родителя» едва голубые? Не рассказывай сказки. И не думай, будто Шварц глупее кетреййи.
– Но он ничего не сказал, – смутился Иоанн Фердинанд.
– А он не человек, по-твоему? Кем надо быть, чтобы, глядя этим бабам в глаза, выставить их вон? – Аддарекх сделал паузу и предупредил: – Только не расслабляйся, Ассасин. По его понятиям, ты за них отвечаешь. Отмочат что-нибудь не то – тебе достанется за всех, втройне. А деньги… Отдашь как-нибудь, при случае. Я теперь без семьи, тратить не на кого.
Мересанец кашлянул.
– Аддарекх, а докторша? Она тебе кто?
Он
