при этом почтенных купцов и их не менее почтенных жён. (Дети в большой цирк на кровавые зрелища не допускались.)
Под лишними понимались, конечно же, воры, попрошайки, бродяги разных мастей, проститутки, за исключением тех, кого угодно было провести с собой богатым, но одиноким горожанам. Правда, сегодня был день особый и стражу предупредили, что среди посетителей, даже не вызывающих подозрения, могут быть сторонники смутьяна и разбойника Инци, казнённого недавно на торговой площади. А это означало, что присматриваться надо не только к отребью, которое сразу видно, но и к вполне приличным с виду гражданам, так-как всем известна способность бандитов, маскироваться под кого угодно.
Сержант Луис вытер обильный пот, выступивший после схватки с купцом, которого он попросил показать содержимое объёмистой сумки, трепетно прижимаемой, этим самым купцом к не менее объёмистому животу. Сумка оказалась полна всякой разной снеди.
– Это – орехи! – орал купец, выпучив глаза. – Орехи, а не пули и не отрезанные головы! А это – пироги, а не ножи! Бездельники! Тунеядцы! Мы их кормим, чтобы они следили за порядком, а они… Они нас же и обшмонать норовят! Гнать вас всех к ядрёной матери!
Это был уже пятый случай за сегодня. Приятного мало, но лучше, как говориться перебдеть… Мимо сержанта прошло несколько женщин в кринолинах. И кто только эти юбки придумал? Под ними не только оружие, но и пару головорезов протащить можно. Но вот его взгляд упал на худенькую, небольшого роста, черноволосую женщину, которая тоже была одета в платье с кринолином. Двигалась она при этом как-то тяжело. Может просто не привыкла к такой одежде, а может…
Рядом с ней шёл высоченный блондин атлетического сложения и разбойного, (с точки зрения сержанта), вида. Луис собрался было отдать приказ остановить этих двоих, но тут к нему подскочил юркий, молоденький ефрейтор и что-то горячо зашептал в ухо. Сержант нахмурился, потом кивнул головой и ещё раз вытер пот. Пронесло! Чуть послов не досмотрел, вот было бы дело!
Ну да, теперь он вспомнил, что видел этих послов из Форта Альмери, (который давно уже не форт, а самостоятельный город), когда стоял на посту перед Ратушей. Тогда эта женщина была одета в костюм вроде охотничьего, который ей очень шёл. Чего же теперь она в кринолин-то вырядилась? Да, бабы есть бабы! Обязательно нарядятся так, что не знаешь, то ли насмешить народ хотели, то ли напугать?
Вот ещё одна идёт. Высокая, статная, красивая, хоть уже и не первой молодости. И тоже в кринолине! Тьфу, а кринолин ей, что корове седло! Она ж в нём и ходить-то не умеет! Вон и мужик у неё здоровый, как медведь, но с походкой тигра. Охотник – видно сразу. Видать разбогател на торговле шкурами, ведь сейчас из-за обилия монстров в лесах этот товар основательно взлетел в цене. Проверить их? Да ну, тут, если что, одной руганью не отделаешься. Тут можно и кулак лицом поймать, а кулаки у охотника во-он какие! Если даже не убьёт, то без зубов точно оставит. Так что ну их, пусть идут себе… А это что за толпа?
На сержанта надвигалась целая армия, празднично одетых, гопников! Кто-то другой принял бы их за обычных горожан, только не сержант Луис! Его потому и поставили на это место, что он подобную публику за версту чует. Остановить, запросить свистком подмогу, переловить всю эту публику, заслужить повышение по службе!..
– Не надо, начальник!
Голос прозвучал возле самого уха, но Луис, каким бы зорким он не был, толком не разглядел говорящего. Тем более, что голос тут же переместился к другому уху.
– Не промышляем, никого не обижаем, просто развлекаемся культурно. Зуб даю!
При этом карман бдительного сержанта, как-то подозрительно потяжелел. Луис сунул руку в карман и нащупал там мешочек с крупными кругляшами. Надежда, страх, возмущение, радость, всё это разом нахлынуло на него. У сержанта вдруг закружилась голова, а язык прилип к нёбу. Когда он очнулся, никаких гопников рядом уже не было. Луис облился холодным потом, но про себя решил: "Ежели что, скажу – ничего подозрительного не заметил. Одеты хорошо, ведут себя прилично…"
Глава 109. Отрекитесь и живите!
Между тем, трибуны потихонечку заполнялись. Послов Форта Альмери встретили и с почётом проводили в ложу для особо высокопоставленных лиц.
– Ну как? – спросил Галль вполголоса.
– То, что надо! – так же тихо ответила Диана. – Хорошо, что мы выше решётки. Докинешь до середины?
– Если понадобится, переброшу через всё поле.
– Отлично!
На другом конце арены, пришедшая на трибуну дама, была явно недовольна.
– Это и есть то самое место, о котором он говорил? Я же просила полностью закрытое!
– Таких здесь нет, Мара! – ответил ей старик, чем-то похожий на жреца.– Посмотри – с боков мы загорожены.
Они сидели прямо над воротами, а справа и слева от них располагались некие возвышения, точнее невысокие стены, отделяющие их от боковых трибун.
– А как же те, кто здесь? – спросила Маранта и обвела рукой зрителей, сидевших с ними в этом секторе.
– Это всё свои, – ответил священник. – Я выкупил здесь все места и попросил собрать на них весь фартовый люд, какой сейчас не занят текущими делами. Так что делай, что хочешь, здесь посторонних глаз нет!
Но вот зрители расселись и немного притихли, когда над ареной прогремели трубы и откуда-то сбоку глашатай объявил:
– Представление начинается!
Сначала, как и обещал глава Совета торговых гильдий, был музыкальный спектакль. По-видимому, он никому не понравился. Напрасно толстые тётки и дядьки раздували щёки и что-то тянули тоненькими голосами, обращаясь, то друг к другу, то к публике, то к небесам. Напрасно музыканты старались извлекать из инструментов нежные, тоскливые и задорные звуки. Всё равно ничего не было слышно за шумом издаваемым толпой, которая не могла удержаться от разговоров. К тому же хруст орехов раскалываемых для пожирания мог заглушить, наверное, шум настоящей битвы.
Собачьи бега имели больший успех. Среди публики тут же появились букмекеры и люди принялись делать ставки, рискуя огромными суммами ради щекочущего нервы азарта.
И вот, наконец, было объявлено то, ради чего здесь все собрались – наказание трёх преступников, которым одновременно даровался крохотный шанс выжить. Руфус, Мара и Верентий вышли на пустующую пока арену и встали посередине. Толпа замерла, глядя на трёх смертников, которых через минуту – другую должны были растерзать кровожадные твари.
Большой цирк затих настолько, что можно было услышать, как на землю упал выскользнувший из чьих-то пальцев орех. Дородные купцы, их ещё более дородные жёны, разодетая в пух молодёжь, зажиточные фермеры, немногочисленные удачливые охотники, во все глаза смотрели на десятилетнего мальчика, красивую юную девушку и золотоволосого симпатичного парня.
Эти трое не выглядели злодеями. Они не вели
