Следующие три недели Витя провёл в обществе Анатолия — крепкого немногословного мужчины с громадными бицепсами и полным отсутствием интеллекта на челе.
— Привет.
По Витькиным ощущениям эта лопата была раза в три больше и крепче ладони Сенсея.
— При… ай!
На деле Толик, как он просил его называть, оказался милейшим человеком и прекрасным поваром. Восторгу Егорова не было предела — после осточертевших том-яма, рыбы и креветок на столе стоял… Витька забарабанил кулаками по столу…
"Барабанная дробь!"
… настоящий Украинский Борщ! С вареничками! Которые (о, боже!) были фаршированы грибочками!
И сметанка, и (мама дорогая!) чёрный хлеб с ломтиком сала и лучком. Егоров сглотнул обильную слюну и благоговейно выдохнул.
— Откуда?
— Звідти! §ж, Вітя, §ж…
Вдобавок ко всему Толик оказался отличным преподавателем лечебной физкультуры. Через пару недель усиленного питания, когда его подопечный перестал походить на собственную тень, Анатолий достал гантели, эспандеры и принялся приводить тело Виктора в надлежащий порядок. Сразу вспомнился инструктор по кикбоксингу. И хотя сейчас нагрузки были сильно меньше, тело болело точно также.
Толик выручил и тут. Его каменной крепости пальцы легко проминали затёкшие Витькины мышцы, разминали связочки и суставчики. Егоров орал, охал и ахал, но после массажа вставал как новенький.
Временами в гости "на фазенду" наведывался дядя Лёня с отчётами о проделанной работе и Витьке ничего не оставалось, как тихо радоваться таким помощникам. Оставшиеся в Бангкоке мужчины времени зря не теряли, продумывая и собирая Егорову "котомочку" в дорогу. Правда за свои услуги бригада пенсионеров положила себе такую зарплату, что у Вити волосы становились дыбом. Кроме того, дядя Лёня выговорил для своих ребят и Володьки "пенсию", на то время пока Егоров будет пребывать в мире ином.
— Жить то надо. Сам понимаешь. И домой кое-что отправить треба.
Витька мужиков понимал, но, по всем прикидкам, к моменту отправки он оставался без денег вовсе!
"Архикруто!"
Ничего принципиально нового Леонид изобретать не стал. Он приобрёл подержанный фургон и слегка его переделал таким образом, чтобы со всеми работами по выгрузке водитель мог справиться в одиночку.
— Надеемся на лучшее, готовимся к худшему. Так?
— Так, Витя, — украинец похлопал ладонью по крашеному металлу, — кто его знает, как там обернётся.
— Хм, а сами то вы не боитесь, что меня там…
Егоров чиркнул пальцем по горлу.
— Надеемся на лучшее… — дядя Лёня поморщился. Путём долгой торговли он сумел выбить для себя и своих людей почти четверть из девятисот тысяч евро, что были у Виктора, и, в целом, в убытке они не оставались, но, чёрт возьми, как же хотелось большего! Хотелось достроить дом на родной Полтавщине, хотелось, наконец, купить сыну и внуку нормальную квартиру в Киеве и прилично выдать замуж дочь. — Всё получится, я уверен. Вот смотри…
'Тюнинг' был груб, крепок и рассчитан на одного человека. Размерами новый автомобиль от старого отличался не сильно, но объём грузового отсека был значительно больше. Он был шире и выше и, по предварительным прикидкам Вити, мог вместить в себя кубов тридцать груза. Из-под заднего бампера выглядывали выдвижные опоры, а под металлическим потолком висела рельса.
— Всё вручную. Переедешь, сдашь задом к воде. Поставь упоры, только башмаки не забудь подложить, а потом ручками её, ручками, — Леонид крякнул от натуги и выдвинул направляющую рельсу из грузового отсека. Стрела торчала из фургона метра на три, а под ней на цепи подъёмника болтался крюк, — лебёдка тоже ручная. Придётся попотеть, но иначе — никак.
Витька кивнул. Замысел мужчин, собиравших его в дорогу, был понятен. Извлечь максимум пользы при минимуме затрат. Рельса с лебёдкой легко снималась и могла послужить землянам и в посёлке, да и сам фургон можно было разобрать. Всё, что требовалось от автомобиля для возвращения — шасси и двигатель.
— Ладно, мужики, — Егоров попинал колесо и махнул рукой, — пошли в дом. Поговорим.
В доме украинцев ждал офигенный сюрприз. Когда дядя Лёня с помощниками увидел, кто их встречает у накрытого стола, он обомлел — рядом с Толиком сидели люди, которых он отлично знал по фотографиям и которых здесь быть не должно. Один из оперативников, Сергей, лично летавший в Алма-Ату и следивший за родителями и 'оригиналом', споткнулся, покраснел и, шаркнув ножкой, просипел.
— День добрый.
За столом их встречала ВСЯ небольшая семья Егоровых. Папа, мама, сын.
План, как обезопасить свою семью и заодно поменять свой статус, родился у Вити почти сразу после того, как он узнал о слежке за родителями. В то, что СБУшники могут как-то навредить семье, Егоров не верил. Основная угроза исходила из самого факта его существования. Дядя Лёня прекрасно знал о слабом здоровье мамы и неуравновешенном характере 'оригинала' и надеялся на то, что после прозрачного намёка Витька будет себя вести покладисто, послушно выполняя все его указания.
Леонид не учёл одного — у этого Витьки характер был точно такой же, как и у новоявленного коммерческого директора Егорова.
Витька связался по скайпу с отцом и в двух словах описал ситуацию. Папа скрипнул зубами, потёр наколку 'ВДВ' на плече и отключился, оставив сына ухмыляться в чёрный экран ноутбука. Что там папа делал, как убеждал и убалтывал маму — Витя не знал, но на следующий день батя сам вызвонил его по Интернету и предъявил сына номер два жене и 'братцу'.
В общем, в тот самый день, когда дядя Лёня планировал устроить окончательное совещание, вся семья Егоровых заявилась 'на фазенду'. Выполнявший функции няньки и конвоира Толик понял, что облажался и в семейные дела не лез, тихо сидя в углу. Встреча вышла… странной. При сыне отец уже не лез обниматься и вёл себя довольно скованно, мама тоже была очень спокойна и, к удивлению 'второго', обошлась без слёз. А сам братец всю дорогу отмалчивался, зыркая исподлобья внимательными прищуренными глазами.
— Значит так, Лёня, — Егоров бросил быстрый взгляд на 'братца', — они в деле. Нравится тебе это или нет. Вот с ним, — Витька кивнул на 'себя', — всё обсудишь. Ясно?
СБУшник побагровел, но удержал себя в руках.
— Обсудим.
