Потолок отображает звездное небо… Но из-за перебойной подачи энергии сосчитать это мерцание над головой я не могу…
— Командир, по техническим причинам четкой проекции нет.
— Но визуальный контакт есть…
— Так точно. Но при такой видимости определить…
— Хороший из тебя разведчик вышел, Герфрид. Один взгляд на заданный объект, и ты должен предоставить мне подробный отчет с указанием точных характеристик.
— Я человек — мне не даны способности машины, командир.
— Ты не человек — ты боец. Ты — мой боец. И сутки ты отбудешь… за неповиновение… и за грубость.
Черт… Стикк штрафных не дает — взвод ими марать не хочет. Мы у него перед его начальником чисты, как его сапоги. Только официальные штрафы часто снимают за боевые заслуги… А Стикк, что бы мы ни делали, это альтернативное наказание в исполнение каждый раз приводит без послаблений. И если мы потребуем положенный штраф, — он нам без мучений ни жить, ни умереть не позволит… Не будь на него никакой управы, по его воле мы просто ослепли бы в карцерной темени… Он знает, что это — единственное место, где мы ждем сражений, как пощады… где позволение вступить в бой равно высшей награде.
Ларс Стикк будто репейником меня забросал… и вроде остался этим доволен. Теперь он шипы на Лесовского переведет — Владу от него мучений обычно достается больше, чем мне…
— А ты что молчишь, Лесовский? Решил что-то скрыть?
— Никак нет, командир.
— Ты ничего не скроешь. Тебе просто — нечего, ведь тут ничего нет. Тут ничего не скрыто. А это значит, что мне здесь больше делать нечего. Зря я попусту потратил время на осмотр этой пустоты. Этот пустой «короб» оторвал меня не от пустых дел.
— Но «короб» не…
— Не перечь. Старшему по званию видней. Сутки и ты отбудешь. Тебе всегда есть, за что… Убери эту железку. И не бросай, где попало, как окурки. Если ты будешь соблюдать требуемые чистоту и порядок, мне не будет нужды объяснять тебе это простое требование еще… понятнее.
Влад издевок его не выносит… Еще бы — Стикк его едва не травит… Да и меня он тоже порядком достал… Никогда не знаешь — где он просто нервы замыкает, а где серьезно… Вот мы и стоим… И Стикк ждет чего-то… Но эту трубку он забирать, похоже, и не думает… Он эту штуку, вроде, больше и вовсе не замечает, будто Влад сигарету держит… Только и сигарете от него обычно больше внимания бывает… Я ничего не понимаю… А Влад… Он решительно протянул командиру эту, крепко зажатую в его кулаке, «железку», с уже четко проявленным драконом… Но Стикк лишь брезгливо покривился, взглянув на его ожоги… будто Влад ему подобранный где-то в пыли окурок передает… Влад еще судорожней сжал трубку обожженной рукой… А Стикк… сверкнул начищенными сапогами и подошел к столу… Он сложил пустой «короб» и растянул тонкий рот шире…
Доложить офицеру… Нет, не положено, если взводный командир проверил… Но я что-то не понял… Похоже, Стикк дал Владу разрешение взять эту штуку… И похоже, что это — превышение полномочий… Но если Стикк так спокойно эту трубку для издевок использует, может быть это и правда что-то не очень опасное… А что это, он не объяснит, чтобы издевку не испортить… Мы точно знать не должны, с чем дело имеем…
Стикк пристально посмотрел нашему сержанту в лицо — и перевел колючий взгляд на нас…
— Пусть после этого кто-то только скажет, что я к назначению по трупам шел.
Влад как-то смог побледнеть еще больше, и до меня дошло, что я еще чего-то не понял… Если Стикк имеет в виду назначение на должность… Судя по всему — это понижение. Знать бы, за что…
Он что, нашим сержантом станет?! Будет рядом каждый день, каждый час?! Его и как взводного, которого мы видим лишь при штурмах и построениях, вытерпеть не просто… Стикк утвердительно кивнул головой, будто прочел мои мысли… Он, как обычно, скривил рот, окинув придирчивым взглядом наши сведенные челюсти и сжатые зубы… Поискал, к чему еще можно придраться, ничего не нашел, развернулся и направился к двери… но обернулся — уже из темноты коридора…
— «Медведи» уже близко, но Ульвэру еще нужно время. Теперь каждый обрывок времени будет дороже наших жизней… Операцию завершим через час. Это промедление оставит нам один путь — отход через лесные чащи. Его с боем отбивать будем. И нас Ульвэр первыми пошлет. По его приказу — видеть мы будем не все. Но я знаю, что в этих лесах что-то есть, — что-то, что командиры скрывают. И оно опасно. В этих лесах бойцы пропадают — и их не ищут. Ясно?
— Так точно, командир.
Мы ужасно устали и соображаем уже с трудом… Я еще понять не успел… Я еще ничего толком понять не успел… А тут еще лесные чащобы и… Не дошло что-то… К чему это Стикк клонит? Он что, решил… Нет… Он не может… Он наш командир… Это просто его издевки… Мы у него по этой части избраны… Точно — это издевки. Тут он удержи не знает… Но Стикк… Он подошел к нам ближе и припер нас к стенке строгим неотступным взглядом…
— Нет, вижу, что не ясно… Хантэрхайм больше не способен обеспечить Штраубу защиту. Скоро Штрауб вступит в жестокий бой — откроет северный фронт, третий фронт. Шаттенберг долго не простоит, и у нас не будет ничего, кроме… Штрауб не выстоит — он подымет щиты, и его прикует к руке «белый генерал». С этими щитами весь наш мир будет закован волей и властью его одного. А поступки его — поступки машины… Вокруг нашей последней крепости будут только враги. Но подобной власти над нашим временем и пространством, над нашей жизнью и смертью не получить и Ивартэну с его непобедимыми войсками.
Стикк ждет чего-то, не уходит… Он как-то резко стер усмешку, сжал тонкий рот суровой прямой линией… От напряжения судороги задергали его челюсть… Нервный он, просто, очень… Не похоже это на его обычные выходки — от этого как-то жутко…
— Генерал Снегов — никто не знает точно, человек он еще или уже стал машиной… чем-то подобным машине. Многие считают, что с объединением трех систем, Совет AVRG потерял контроль над его властью. Он вгоняет нас в страх, но он один еще способен вести эту войну и управлять системой. Офицеры ждут от него четких и холодных решений машины, но только до границ зоны этой войны. А «белый генерал» забыл про человеческий взгляд — он этих границ не видит. Перед ним открыто будущее всей системы. И мыслит он одним расчетом. И делает он только то, что должен. Он смотрит одинаково холодными глазами и на крепости, и на руины, и на живых, и на мертвых…
— Командир…
— Молчи. Скоро все рухнет. Он знает об этом. И его «защитники» — знают. С каждым днем их расчеты точнее. Скоро учтенные ими версии подойдут к четкому обозначению неизбежного крушения системы. У них будет подтверждение отсутствию будущего — больше им ничего не нужно. Их задачи будут завершены, их действия — прекращены. И что ему, что его технике будут безразличны сроки той решающей угрозы полного крушения системы. Он спишет то время, которое способно обрести значение только для нас, — не для него и его машин. Никто не знает, что он решит, но каждый знает, что он не переступит через расчеты. Он примет решение как высший офицер, но это будет решением высшей технической единицы. Поймите, вы оба, еще есть время, есть открытые пути. Но скоро не будет ни того, ни другого.
