— Не он — Хантэрхайм… У него на такие угрозы ни власти, ни полномочий нет. Но информация, уверен, у него есть… Что сейчас на северном фронте, Герф?
— Мороз… Бои… Ничего необычного.
— А кто такой Чжан Лун?
— Генерал какой-то северной армии. S11 вроде… высший боевой офицер.
— Я что-то про него уже слышал…
— Что-то про него все слышали. Точно не помню, но, кажется, он сторонник крайних мер. И у него есть… сторонники.
— Чжан Лун… Хантэрхайм… Расчеты и руины… Стикк точно что-то знает… Похоже, плохо наше дело…
— Конечно, плохо. Устали, как загнанные скингеры… Опять в бой… А у командира с головой непорядок…
— Хантэрхайм…
— Кончай мозги мучить. Успеешь еще — в карцере.
— Стикк нам это мученье за схватку в лесных чащобах не спишет, с чем бы мы ни схватились… А сражение может быть с чем-то похуже техники — с чем-то, о чем мы ничего не… И искать нас не будут…
— После такого боя, скорей, искать будет просто нечего…
— Герф, произойдет столкновение или нет — нас не станут искать, если мы пропадем… если что-то повредит браслет и прервет сигнал…
— Нет, он не про это… Я было подумал, но нет… Он только и ищет повод для придирок — нервы нам потрепать…
Влад вдруг поднял голову…
— А ты не думал, что он это специально делает?
— Ясное дело. Злой он — и с хорошей памятью.
— Нет, Герф… не только это…
— Еще и нервный…
— Есть другие причины… Ему от нас что-то нужно…
— Подчинить — силу показать.
— Подчинить — здесь одной силы не хватит. Командиру нужно доказать, что подчинение необходимо нам. Командиру нужно напрочь вышибить мысли о том, что мы к чему-то годны без него.
— Каждый командир это должным считает — и правильно делает. Только Стикк лишку дает.
— Каждый может палку перегнуть, чуть не сломать. Но Стикк эту палку только с одной стороны ломает. Он применением одной только грубой силы принуждает нас к жесткому сопротивлению. И делает это — специально.
— А ты это с чего решил, что специально?
— С того, что он нам тупики только с одной стороны ставит. А с другой — у него открытый путь… Мы подчиняемся только его силе, но вольны не подчиняться его духу. Он принуждает нас повиноваться ему, но противостоя ему всеми силами… Он закаляет нас, Герф…
— Я что-то не…
— Мы у него были будто при отборе перед сложной операцией, где бойцы должны сражаться одни — без командира… От них тогда требуют одного — их предельной силы и воли. Проверку прочности мы прошли — силу мы ему доказали. Теперь — доказали и волю. Он нам спуску не даст — это он нам разъяснил железно… Но он будет требовать этого и от нас — мы не должны просто спускать что-то ему с рук… Это подчинение с противостоянием — оно не опускает его и поднимает нас, Герф… Это не только не позволяет ему ослабеть, но и делает сильнее нас…
— Влад, ты…
— Он учит нас смотреть и видеть, думать и выбирать… Учит отстаивать то, что мы привыкли считать данным и должным. Это принцип северных армейский боевых подразделений — мы должны честно служить, но не должны всецело вверять честь командиру. А Стикк… он этот принцип, просто, по нервам пустил дальше, чем следует…
— Нет, не дошло. Мы отдаем армии AVRG и жизнь, и честь…
— Верно, но не целиком… Честь — это что-то вроде поправки к закону, прописанному четко, но без уточнений. Уточнения должны вносить мы — по праву чести. Нужно понять, что это — подчиненность с противостоянием. С противостоянием всему…
— Всему?
— Всему, Герф… Командованию, обстоятельствам — не важно… Всему, что сильнее нас, но только с одной стороны… Это верный принцип — он жестко продвигает нас вперед, готовя к тяжелым сраженьям… Он корректирует систему, сменяя слабых сильными… Только Стикк по нему далеко зашел… Он подошел к противостоянию системе.
— Системе? Но это не…
— Он и не считает, что способен здесь что-то сделать. Он уверен, что системе точно придет конец, что бы он ни делал. Но он уверен, что это еще не точно положит конец нам… и что упрочить эту уверенность ему под силу.
— Влад, ты… Ты это про систему с больной головы…
— Не будь ты таким тупым! Он готовит нас с тобой к бою…
— Только еще не ясно, к какому…
— Ясно, Герф. К тому, где мы будем одни… Похоже, что к Хантэрхайму… Но нет — тут есть что-то еще, другое… И Стикк знает, что делает…
— Думаешь, он старательно закаляет наш дух, чтобы мы прошли через нескончаемые бои и не были сломлены обрушенным ими будущим… Благородно.
— Нет, другое… С благородной целью, но с подходом, про который и думать тошно… Стикк прошел полярные льды. И к Ивартэну он был ближе, чем мы сейчас к Штраубу. Но ты посмотри, что с ним стало после этих ледяных пустынь… Он просто не понимает, что теперь служит Штраубу. Он воюет по принципу той войны. Той, где ты воюешь со всем — с врагом, с морозом… Где вечный бой и холод беспощадно ломают людей, технику… и ты воюешь — один. Где порядок берут штурмом и держат силой. Где офицерам лишь ледяные пустыни помогают удержать этот порядок и сдержать отчаянье. Их бойцы — которые знают и видят больше, чем мы — способны уйти… Их держит один долг. Но есть среди них и те, которых долг больше не держит… Только идти им… А здесь — дороги есть… И Стикк с его порванными нервами, здесь — считай, волен…
— Влад, ты… Ты что, думаешь, что Стикк…
— Он не уйдет. Он решил послать в бой нас.
— Но приказ он не отдал…
— Какой приказ?! Он может только — убедить! Убедить нас вступить в тот бой! Понимаешь?! Тот, который за пределами системы!
— Влад! Это просто его издевки!
— Не издевки!
— Я думал было, но… Скорей, он нам проверку устроил…
— Нет! Это то, о чем он действительно думает, и то, чего он от нас требует!
— Быть не может. Он же наш командир…
— И командир, и подстрекатель, Герф.
— Но зачем ему?
— Он объяснил. Он не хочет видеть никчемные трупы хороших бойцов. Он считает, что мы уже покойники — никому ненужные покойники с никому ненужной смертью… Что через бои, предстоящие системе, мы к будущему не дойдем.
— Черт… Надо доложить…
— Нет. Подождем…
— Ты думаешь, что он прав?!
— С какой-то стороны, может, и прав…
— Влад, только не ты!
— Я о другом — о нашем будущем…
— Чушь это.
— Не уверен. Он что-то знает…
— Мне без разницы. Мы обязаны сообщить.
— Нет, Герф. Мы с ним еще не по разные стороны воюем. И он отличный боец — хоть ему и хорошо нервы попортили…
— Это верно.
— Мы ему не уступим — больше ничего и не нужно. Будем терпеть…
