— Видать, доход у Маркиза приличный, — пробормотал Найтхаук.
— Девяносто процентов собравшихся здесь работать на него. И играют на деньги, которые он им дает, — ответил Мэллой, нервно оглядываясь по сторонам. — Я не хочу показаться излишне любопытным, но как ты думаешь выбираться отсюда, если все-таки убьешь его? Тут никак не меньше двухсот стволов. Даже Вдоводелу не справиться с такой армией.
Найтхаук не ответил, оценивая пути отхода, прикидывая расстояния, взвешивая шансы.
— Знаешь, если я смог догадаться, зачем ты здесь, пройдет не так уж много времени, прежде чем об этом проведает кто-то еще, — прошептал Мэллой. — Давай уйдем отсюда. А за деньгами я зайду в другой раз.
И уже двинулся к двери, когда Найтхаук схватил его за руку.
— Мы остаемся.
Мэллой хотел вырвать руку, но передумал.
— Ладно, остаемся. Ты собираешься пришить их всех?
— Только в крайнем случае, если не останется ничего другого.
— А как ты намерен избежать крайностей?
— Еще не знаю.
— А если кто-то из них соображает быстрее тебя?
— Ему придется об этом пожалеть.
— Послушай, — Мэллой не говорил — шептал, — может, вы, легенды Пограничья, и не знаете страха, но мы, обычные люди, готовы наложить в штаны при мысли, что придется столкнуться с двумя киллерами, не говоря уже о двух сотнях. Скажи мне что-нибудь успокаивающее.
— Заткнись и думай о своих деньгах.
— В данный момент я могу думать только о том, что ими можно оплатить роскошные похороны, — скулил Мэллой. — Смотришь на тебя, вроде бы нормальный человек, но ты не ведаешь страха, а это верный признак глупости или безумия. — Он помолчал. — Ты — сумасшедший. Джефф? Может, ты все выдумал насчет Вдоводела?
Найтхаук отвернулся от надоевшего ему Мэллоя. И посмотрел на сцену, куда только что вышла новая танцовщица. Ослепительная, как показалось ему, красавица: пепельные волосы, почти бесцветные глаза, стройная гибкая фигура. Но более всего Найтхаука заворожил цвет ее кожи: светло-синий.
Вновь зазвучала музыка, ритмичная инопланетная, и девушка начала танцевать. Крошечные колокольчики, привязанные к пальцам рук и коленям, позвякивали в такт мелодии. Фигурка извивалась с нечеловеческой грациозностью.
— Кто она? — спросил Найтхаук.
— Она? — Мэллой посмотрел на танцовщицу. — Настоящего имени я не знаю. Все зовут ее Жемчужина Маракаибо. Родом вроде бы из звездного скопления Квинелла.
— Мутантка?
Мэллой ухмыльнулся.
— А ты видел людей с синей кожей? Найтхаук не отрывал глаз от танцовщицы.
— Одного мутанта я знаю. Бармена. — Пауза. — Она прекрасна, правда?
— Многие так думают. Но умные держат подобные мысли при себе.
— Почему?
— Она принадлежит Маркизу.
— Ты хотел сказать, работает на него?
— Я сказал то, что хотел.
— По-моему, рабство отменили. Ради этого воевали восемь или девять раз.
— Может, и отменили, но это ничего не меняет.
Найтхаук широко улыбнулся.
— Любопытно. Интересный человек этот Маркиз.
— А это имеет какое-то значение?
— Может, имеет, может — нет, — Найтхаук все смотрел на Жемчужину Маракаибо. — Заранее не скажешь.
Музыка смолкла, синекожая девушка скрылась за плавающей сценой.
— Найди ее и скажи, что я хочу угостить ее выпивкой. — Найтхаук повернулся к Мэллою.
— Я не знаю, где ее искать, — с видимым облегчением ответствовал Мэллой.
— Тогда скажи бармену, чтобы он послал ей самый лучший коктейль и поблагодарил от меня за прекрасное выступление.
— Разве тебя не волнует, что ты окружен убийцами, которые преданы только Маркизу?
— Волнует меня только одно: ты попусту мелешь языком и тянешь время.
Мэллой поднялся, долго смотрел на Найтхаука.
— Ты — не он, — наконец вырвалось у него.
— Не понял.
— Я знаю, что Вдоводел дожил до сорока. У тебя это не получится. — Мэллой повернулся на каблуках и зашагал к стойке.
Протиснулся между двух волосатых лодинитов, подозвал бармена, обменялся с ним несколькими словами, указал на Найтхаука и вернулся обратно.
— Ты знаешь какие-нибудь молитвы? — спросил он, усаживаясь.
— Нет. А что?
— Может, это и хорошо. Вряд ли у тебя будет время прочесть хотя бы одну.
— Расскажи мне, как чувствует себя человек, который все время боится? — с неподдельным интересом спросил Найтхаук.
— Нормально, — ответил Мэллой. — Если ты не ведаешь страха, у тебя недостает какого-то гена или не все в порядке с головой. Эти парни не знают, что ты — ожившая легенда. Они думают, ты — молодой задиристый петушок, а когда бармен расскажет им о твоей просьбе, решат, что ты — петушок, думающий не головой, а штучкой, болтающейся между ног.
— Их мнение мне без разницы.
— Разницу ты скоро почувствуешь, — с горечью возразил Мэллой. — Зачем вообще предлагать коктейль мутантке, которая скорее всего не сможет его переварить!
— Ты слишком много волнуешься. Как бы тебе не состариться раньше времени.
— Да? Твоими стараниями меня раньше времени убьют!
— Я же тебя спас, вспомни об этом.
— Чтобы использовать как приманку!
— Похоже, до этого не дойдет. — Найтхаук смотрел за спину Мэллоя.
Тот резко обернулся. Двое людей и коренастый серокожий уроженец Пелленората VI направлялись к их столику.
— У меня нет оружия! — обреченно прошептал Мэллой.
— Оно тебе не потребуется.
— Ты не знаешь, кто они! Слева — Кровавый Бен Мастерс. Он один убил человек двадцать. И я видел, как пелленор разрывает людей на части.
— Заткнись и не загораживай линию огня, — спокойно ответил Найтхаук, разглядывая подошедших к столику киллеров. — Могу я вам чем-нибудь помочь, друзья?
— Да, — кивнул Мастерс. — Ты можешь быть поосторожнее, угощая кого-нибудь в Клондайке.
— Вы про моего друга Ящерицу? — Найтхаук указал на покрытого чешуей Мэллоя. — Но ему захотелось пить.
— Ты знаешь, кого я имею в виду, — процедил Мастерс.
— Ага! Так вы про очаровательную танцовщицу.
— Долго же до тебя доходило.
— Но мне показалось, что ей тоже не помешает выпить. И потом, это же несправедливо, что Маркизу Куинзберри принадлежит не только Тундра, но и она.
— Попридержи язык, — с сильным акцентом пробасил пелленор на терранском.
— И считай этот разговор дружеским предупреждением, — добавил Мастерс.
— Позвольте поблагодарить вас за заботу, — покивал Найтхаук. — Впредь я буду осторожен с выбором тех, кого угощаю выпивкой.
— Хорошо.
— Правда, эту даму я все равно буду угощать. — Найтхаук поднялся в тот самый момент, когда троица поворачивалась, чтобы уйти. — А вот такому дерьму, как вы и ваша отвратительная зверушка, выпить не предложу никогда.
