Дыхание мужчины под стать моему — слегка учащенное. А зрачки расширены. Итан встаёт, чуть нависая надо мной, и осторожно протягивает руку к моему лицу. Я чувствую, как пульсирует кровь по венам. С какой бешеной скоростью стучит моё сердце, когда он осторожно снимает датчик с моего виска. Так невыносимо близко зависает обнаженными пальцами у моего лица. Его рука останавливается в воздухе в сантиметре от моей скулы, и он заглядывает в мои глаза.
— Эшли…
Облизываю пересохшие губы и чуть киваю, отвечая на его безмолвный вопрос, стирая последнюю грань. Невесомое прикосновение подушечек пальцев к лицу, и я задерживаю дыхание. Воздуха становится катастрофически мало, и я вдруг теряю способность сделать выдох. Внутри всё сжимается подобно пружине и замирает, когда его пальцы скользят по моему лицу. Я готова умереть в этот момент, просто раствориться молекулами под воздействием тепла его рук.
Взгляд напротив уничтожает любые своды правил и уставы. В его голубых глазах отражается целый мир. Неизведанный и такой манящий. Проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, и я вижу, как из его уст срывается такой же жадный вздох. Жар внутри нарастает в геометрической прогрессии, и я забываю обо всём. О том, что была практически на грани смерти. О том, что ещё недавно тело промерзало до костей. Всё это меркнет под едва уловимым прикосновением. Рука спускается ниже, проводя дорожку по шее, останавливаясь у линии ключиц Слегка щекотно, но сводит с ума окончательно.
Этот мир неправильный. И теперь я точно понимаю это. Выживание популяции человека в ущерб чувствам и эмоциям просто глупость. Мы остаёмся людьми ровно до того момента, пока в нас есть та самая человечность. А то, что эмоции блокируют, убивая в нас всё живое, превращая в бездумные машины. Наш мир — просто глупое недоразумение, если подобное запрещено. Я в очередной раз нарушаю правила, но это того стоит. Впервые я чувствую, что поступаю правильно.
7. Видеозапись
Мужские пальцы продолжают скользить по моему телу, пробуждая и оставляя за собой волну мелких мурашек. И я чуть прикусываю губу, когда Эванс снова проходится по лицу, поднимаясь выше и останавливаясь на щеке. Наклоняю голову и прижимаюсь к теплой ладони. И в этот момент ощущаю, как от переполнивших меня эмоций на глаза выступают слёзы. Поэтому спешу прикрыть веки, скрывая влажную пелену.
— Посмотри на меня, Эшли.
Тембр его голоса затрагивает какие-то струны моей души, отдаваясь лёгкой вибрацией. И я не смею ослушаться, открывая глаза, ныряя в омут бескрайних озёр напротив.
— Ты не такая, как все.
Слова, которые должны звучать как приговор в нашем мире, из его уст звучат лучше любого комплимента. Он не спрашивал меня, он утверждал.
— И ты… — Произношу шепотом, стараясь не слишком напрягать голосовые связки, которые всё ещё не вернулись в норму.
Он чуть кивает и прикрывает веки. А я быстро моргаю, чтобы убрать пелену перед глазами. Сегодня рухнул мой привычный мир. Холодная стена из запретов и правил рассыпалась от одного лёгкого прикосновения его рук. Эмоции переполняют, и маленькая капелька срывается с ресниц, скользнув по щеке и теряясь под мужской ладонью.
Итан открыл глаза, и на его лице появилась чуть печальная улыбка.
— Я всё ждал, когда кто-то узнает обо мне правду. Ждал, что это станет началом конца. Всегда знал, чувствовал, что отличаюсь от остальных. Ещё во время обучения, когда впервые ощутил несправедливость. Я думал, что являюсь глупой ошибкой на фоне идеальной системы Ребут-сити.
Пальцы нежно гладили кожу, а слова Итана больно ранили. Он говорил о себе, но озвучивал то, что давно поселилось в моей душе. Те тайные мысли, которые постоянно преследовали меня. Качаю головой и поджимаю губы. Он — не ошибка!
— А потом появилась ты… Такая неправильная, такая живая. Такая же, как я.
Подушечкой большого пальца касается моих губ, и я поддаюсь порыву, чуть прижимая их. Это странное желание прикасаться губами к его коже затмевает разум. Эванс не сводит глаз, следя за каждым движением. Я вижу, что он так же, как и я, испытывает странное желание. Замечаю это по вдохам и приоткрытым губам, по расширившимся зрачкам, которые практически вытеснили голубой ободок.
— Тебе необходимо отдохнуть.
Итан убирает руку, но не разрывает тонкой ниточки нашего зрительного контакта. И этот взгляд гораздо важнее любых разговоров.
— Лежи, отдыхай, я посмотрю по камерам, что здесь произошло.
Тепло в его глазах, с которым он смотрел на меня, мгновенно сменяется острым льдом, когда он думает о произошедшем. Замечаю, как его лицо мгновенно становится серьезным. Эванс отворачивается от меня, и я вижу перед собой только широкую мужскую спину. Наблюдаю за каждым его жестом, отмечая все едва уловимые движения плеч, поворот головы. Мне нравится смотреть на него, и каждый раз это зарождает во мне необъяснимое ощущение тепла и трепета одновременно. А сейчас, когда он прикоснулся ко мне — я думаю лишь о том, когда он сделает это снова. Проведет подушечками пальцев по щеке, по губам… И неужели бывает что-то приятнее этого?
Размышления вновь возвращают меня к тому, что весь наш мир с его правилами и ограничениями — неправильный. Я ощущаю, что что-то не так, но не могу объяснить, что именно.
Эванс что-то вводит в поиск, просматривает видео с камер, хмыкает под нос и начинает сначала, пока я уношусь далеко в свои рассуждения о странностях Ребут-сити.
— Эшли…
Итан разворачивается и озадаченно смотрит в мою сторону. Брови чуть нахмурены, а взгляд серьёзен как никогда.
— Да? — Умудряюсь всё-таки выдавить вопрос вслух, хотя звучит он очень хрипло.
— Ты можешь встать? Как чувствуешь себя?
За всеми этими мыслями я совершенно забыла о физическом состоянии. И только сейчас чуть виновато привстала с кушетки. Тело согрелось, и дрожь сошла на нет. Некоторые участки кожи и лицо были чуть красноваты от влияния холода. Но в целом я чувствовала себя гораздо лучше.
Итан подошёл ближе, протягивая руку, и я вложила свою ладонь в его без лишних раздумий. Удивительно, насколько это запретное ощущение казалось правильным и естественным. Тело обдало волной приятного жара, когда он чуть сжал пальцы и слегка потянул меня к себе, помогая встать.
Подхожу к дисплею и замечаю сразу несколько открытых вкладок с записями камер.
— Вот, смотри…
Итан нажал на плей, и видео запустилось. Вот я отмечаю данные, и Эванс уходит сдавать отчёт. Даже на записи я с удивлением отмечаю, что не могу оторвать своего взгляда от 2092. От этого почему-то к щекам приливает жар, и мне становится неловко. Неужели это действительно я? Смотрю так? А потом я подхожу к отсеку криокамер, открываю дверцу, выпуская холодный туман, который мгновенно растекается по полу. Машинально обнимаю себя за плечи, будто прямо сейчас этот холод проберётся сквозь экран и вновь окутает меня. Вот я захожу внутрь. И всё… Видео прерывается. Дальше ничего. Просто черный экран. И я с непониманием несколько раз нажимаю на транслируемое изображение, чтобы убедиться, что видео продолжает идти. Секунды внизу отсчитывают свой бег, но на записи ничего нет. Просто чернота. Следующая картинка — Итан выносит меня на руках. Замерзшую и без сознания. Снова мне неловко. Он держал меня на руках, прижимал к себе. И от этого чуть смущённо поджимаю губы.
— И ещё вот…
Эванс открывает другую вкладку, и я даже ахаю от неожиданности. Лестничный пролет. Я в сером комбинезоне, который носила на прошлой работе, спешу подняться по лестнице. Чувствую, как учащается пульс. Это тот самый момент, когда меня толкнули. Вот я замираю на последней ступеньке, и опять тьма. Ничего, что могло хотя бы немного объяснить происходящее. Когда изображение возвращается в норму, я вижу себя. Испуганную, прижимаюшуюся к перилам. И практически сразу возникает мужская фигура. Я узнаю эту широкую спину и копну чуть вьющихся волос. Наша первая встреча с Эвансом. Оглядываюсь на мужчину, но он в таком же замешательстве, как и я.
