только подождать.
Правда, спокойного ожидания не получалось. Туман волновался, протуберанцы жадно лизали заросли хищных полипов, не оставляя от них даже корней, напрочь растворяя и поглощая саму твердь, ими покрытую, поневоле пришлось перебраться подальше.
Тигр охотился, но лишь по необходимости; время он проводил, следя за колыханиями серой завесы да уворачиваясь от загребущих туманных щупалец.
Хозяйка там, он знал это точно.
Нужно лишь дождаться подходящего момента.
– К походу.
Лагерь поднимался, шевелился, но медленно, проклятье, слишком медленно!
Да, это не Тёмные Легионы времён расцвета…
– К походу! – рявкнул Ракот.
Ракот Восставший, последний из Новых Богов. Брат Хедин пал, открыв армии дорогу обратно к сердцу Упорядоченного – его, Восставшего, долг докончить начатое.
Он не сломался, когда бой кипел по всем уровням Тёмной Цитадели и он с отрядом верных, то таявшим, то вновь прибавлявшим в числе, шёл залами и коридорами, опрокидывая слуг Ямерта, сбрасывая их со стен; он не сломался, когда оказался один против всего скопища Молодых Богов, когда оружие было выбито из его длани; он не сломался, стоя на судилище, когда друг и брат, Хедин Познавший Тьму, зачитывал ему приговор.
Не сломается и сейчас.
– К походу! Шевелись! Встали, кто жить хочет!
Армия вставала. Удивлённо таращилась на разъярённого Ракота.
Приказ «к походу» подхватили десятники, сотники и тысячники. Воины подбирали немудрёную справу, отряды сбивались длинными змеями, над головами поднимались значки и знамёна.
– К походу!
К походу, так, перетак и растак. Рука Восставшего стиснула эфес чёрного клинка. Нет, он не подведёт и он не посрамит! Ни за что и никогда!
Брат Хедин совершил немыслимое.
Полностью, абсолютно немыслимое.
Он открыл своему воинству дорогу обратно, но страшной ценой. Ценой, истинно достойной Хедина Познавшего Тьму.
Нового Бога не стало. Названый брат вновь сделался тем, кем они все, Истинные Маги, были изначально – Великим Пределом, чертой, отделявшей светлое от тёмного, лёгкое от тяжкого и горячее от хладного.
Сила из большого Упорядоченного вновь лилась в отрезанный было от него ломоть; брат Хедин не просто проломил возведённый барьер, он сделался его частью.
Всюду за спиной Ракота, в мирах, обречённых на медленную и мучительную смерть сотворившими это «отделение», с облегчением вздохнули тьмы и тьмы живых. Кто-то пал на колени, кто-то молился; и даже здесь, в несчастном мире, где он, Ракот, явился в Цех Магов, где встретил старика Марви, в мире, таранившем злосчастный барьер, – люди, не сомневался Ракот, сейчас танцуют, пляшут и поют, несмотря на постигшую их катастрофу.
Им нужна помощь, срочно. Они заплатили величайшую цену – и какой из него Владыка Тьмы, коль не позаботится о верных своих воинах?
А ведь у Обетованного так и остались его Тёмные Легионы…
Нельзя терять время.
А что он скажет Сигрлинн… об этом он подумает потом.
– Кирвад!
– Я здесь, владыка Ракот!
– Воинство готово к походу?
Вопрос явно был излишним.
– Почти готово, владыка! – обиженно вскинул подбородок сильван, только что копытцем не притопнул. – Но… дозволено ли будет спросить…
– Спрашивай.
Хозяин Тьмы знал, о чём будет этот вопрос.
– Где же повелитель Хедин? Где наш великий предводитель?
Что ему ответить, этому Древнему, лесному божку, верному воину названого брата?
– Кирвад. Мой брат и твой повелитель, бог Хедин Познавший Тьму покинул нас. Он совершил великий подвиг. Небывалый… Он открыл нам дорогу, чтобы мы могли вернуться и продолжать борьбу. Крепись, Кирвад. Иного я тебе не скажу.
Кирвад замигал круглыми глазами, захлопал по-девичьи длинными ресницами.
– Владыка Ракот, это так… необычно. Воинство следовало за великим богом Хедином…
– И ты хочешь сказать, что оно не слишком счастливо следовать за мной? – хмыкнул Ракот.
– Великий бог Хедин призвал нас к служению, – негромко, но твёрдо проговорил сильван. – Мы ведаем, что ты – его брат. Великий бог Хедин велел нам внимать твоему слову. Мы готовы к походу, владыка. Но…
– Но мне не стоит ожидать того же повиновения, коим вы наградили моего брата?
Кирвад вздохнул.
– Великий бог Хедин вёл за собой верой в него, владыка. Не страхом или пустыми обещаниями.
– Ты смел, сильван. Храбрость твоя мне нравится. – Ракот смотрел поверх крутых рогов Кирвада на суету в лагере. – Но запомни и передай остальным: Тьма терпима – она принимает, Свет выжигает – но до поры. Мы довершим начатое великим Хедином. Он успел рассказать, что вы штурмовали некий замок…
– О да! – воодушевился Кирвад. – Это была славная битва, владыка!..
– Вот и поведай мне о ней.
* * *
…Для мира он сделал всё, что мог. Возвратившаяся сила помогала поднимать из праха горы и прочерчивать новые русла рек, сажать леса и наполнять сухие лона океанов. Леса получались, если честно, мрачноваты, но что поделать, талантов Ялини он так и не обрёл.
Войско тянулось тёмной змеёй сквозь привычные призрачные пейзажи великого Ничто. Сила вернулась, и Междумирье сделалось прежним, исчезла его пугающая раздробленность, разомкнулись заполненные огневеющим Хаосом барьеры, в которые брат Хедин вплавил самого себя. Вот и сами эти барьеры остались позади, невидимые, но по-прежнему неприятно ощутимые, как сдвинутая крышка бездонного колодца.
Междумирье казалось прежним, но только на первый взгляд.
Древние забеспокоились первыми. И, будучи большей частью Светлыми, послали к Владыке Тьмы Кирвада, не только как старшего, поставленного великим богом Хедином, но и как хозяина «тенистых мест». То есть Светлого, но как бы и близкого к Мраку.
Хотя где истинный Мрак и где те лесные тени!..
– Что-то творится с сущим, владыка.
Ракот шагал, закинув на плечо свой исполинский меч. Он тоже вслушивался в отзвуки ветров магии, в движение её потоков, но всё оставалось как будто бы прежним.
– С сущим всегда что-то творится.
– Нет, владыка, – Кирвад покрутил рогатой головой. – Это сказала Тхенчана, а она не ошибается.
«Тхенчана? Это ещё кто такая?»
– Хорошо. И что же?
– Да будет владыке благоугодно последовать за мной, – поклонился сильван.
…Древние сбились своим отдельным отрядом.
Кирвад деловито цокал копытцами, покрикивал:
– Дорогу! Дорогу!..
– Ну, и где эта твоя Тхенчана? – Ракот озирался по сторонам.
– Здесссь, владыка.
Древняя Тхенчана Светлой, разумеется, не была. Огромная улитка с гротескно-человеческим лицом, широченная пасть, усеянная острейшими зубами, глаза на стебельках-ниточках; правда, раковина роскошна – извивы её сверкали всеми ведомыми Ракоту драгоценными камнями.
– Я Тхенчана, владыка, – улитка говорила низким, слегка свистящим голосом, сдержанным, предупреждающим. – Я Ссслушающая Ночь, я Внимающая Зорям. Подошва моя вбирает дрожь мира, и я вижу, что есccть, что было и что будет…
– Ты не в святилище, – предупредил озабоченный сильван. – К делу, почтенная, к делу!
