И все же — какое это чувство. Я сейчас решаю, как оно всему дальше быть. Я. В моих потных лапках, как ни прикидывай, и судьба не одного десятка людей, и вообще расклад тут. Не то чтоб уж совсем все изменится, но… Решиться что ли? Эдакая в теле легкость образовалась, надо сказать. Ощущается какая‑то… сила? Власть? Могущество? Вот сейчас, я, один простой серый сапог — и МОГУ решить много… многое. Ну?
И снова что‑то внутри придавило — а какого хрена ты лезешь в ЧУЖОЕ дело? Ведь, чорт возьми, чего же все остальные‑то? Глупее тебя, что ли? Не стреляют, стоят… А им оно же не чужое.
И, окончательно убедив себя, что это не мое дело, что мне не надо лезть туда, куда не просят, я решил — не стрелять.
— Стой! Пристрелю! — снова заорал за штабелем комендант, бестолково махая пистолетом — А ну, клади оружие! Кто посмел присягу нарушать! Я вас покажу как того! Всех кто не это!
Я оглянулся на соседей — вот вроде как они выцеливают уж этого дурака — ну, давайте‑ка, и я тут же сразу. Чтоб, значит, на себя не брать чужого. Ну!
— Сами вы присягу нарушили! Предатели! — Сами бросайте оружие! — это наш лейтенант — петушок кукарекнул. Не, ну в самом деле, прибил бы гада.
— Маааалчать! Лейтенант Вэрр, вы арестованы! Бросайте оружие! И остальные тоже!
— Ты не ори, гад — влез Балу усталым голосом — Мы оружие складывать не станем! Не вы. Мы присягу до конца сполним. А вы, раз вы оказались трусливой сволочью, бросайте все, и бегите к вергенцам, авось примут там… уж как они принимают — всем известно!
— Вахмистр… Как вам‑то не совестно! — это, смотри‑ка — начштаба вылез. Ну, то есть, не вылез — он и сидит грамотно, за минометным щитом, не достанешь. Не дурак. — Вы бы хоть солдат своих пожалели. Как не стыдно‑то?
— А вы меня не совестите, вашбродь — угрюмо огрызнулся Балу — Я не неволил никого!
— Ну, бросьте, вахмистр! Вы же отвечаете за своих солдат! Вы на что их подбивали? На мятеж? На смерть в кожаной петле? Или желаете, чтобы их разнесли в куски баронские бомбы?
— Слышь, ты, червяк тыловой! — захрипел унтер — минометчик — Мой‑то командир как раз полег в бою, в куски разорвало, да только присяги не опоганил! Мы не сдадимся! Если надо — через вас пройдем! Никого не пожалеем!
— Ах, ты ж, мерзавец! — снова заблажил комендант, и замахал, высунувшись чуть не по пояс, махая наганом понабежавшим уже во двор переляканым солдатикам — А ну, огонь по бунтовщикам!
Прямо‑таки — политрук Еременко, скульптура с фото, в натуральную величину.
Ну или мишень армейская, нумер раз, поясная. Руки чешутся, но решил же не встревать. Может, и не надо? Солдатики‑то — смотри‑ка! Глядят на коменданта и на нас растеряно и хмуро, стволы винтовок не особо и поднимают. Не целится в нас никто. Сейчас стрельнешь, пусть и в этого урода — кто — нить, да в ответ пальнет. И понесется косой по клумбе.
— Мы, вашбродь, в своих стрелять не смеем — это кто‑то из солдат выкрикнул.
— Чтооо?! Мятеж?! Приказ… — завопил было комендант, да его прервал начштаба:
— Братцы, а ну не дури! Вы ж присяге верны остались, раз не пошли с бунтовщиками!
— Мы не пошли, да только и вы сдаться приказали, а уж раз воевать — так не со своими! — Как‑то отчаянно крикнул кто‑то из солдат — Коли сдали крепость — так нечего теперь оружьем махать, да нас на грех неволить! А коли воевать — так с врагами!
— Эй! Не дури! — растеряно крикнул начштаб, но его перекрыл рев Балу:
— А ну, братцы! Верно все! Не хошь воевать — клади ружье и иди в каземат, своих никто не тронет! А кто желает — с нами идти, воевать с врагом! Даешь им войны, а не крепость!
Кажется, наша взяла — вид у коменданта такой, что — то ли сейчас все бросит, то ли стрельнет в кого — и тут ему и крышка. Так, ребята, кажись, поперло нам…
Внезапно насередь двора выбежал взлохмаченный здоровяк — батальон — лекарь Берг. В серой лекарской форме, заляпанной чем‑то темным. Скорее всего — кровью, конечно — врач он всегда в крови в таком деле. Вообще военврач — всегда уважаемая фигура, хотя и комичная порой. Вот его тут только не хватало. И ведь выбежал так, что если вдруг чего — наверняка схватит шальную.
— Стойте! Остановитесь! Прекратите! — отчаянно махая руками, закричал доктор — Немедленно прекратите! Прошу вас! Одумайтесь, послушайте меня! Прекратите эту междуусобицу! Как вы не понимаете! У нас полсотни раненных, многие тяжело! Вы обрекаете их на страдания и смерть! Вахмистр Бало, лейтенант Вэрр, унтер — офицер… простите, не припомню имени Вашего… Как старшие среди… эээ… скажем… неподчинившихся приказу о капитуляции… да. Прошу вас — господа, образумьтесь! Не допустите бессмысленного уже кровопролития! Остудите своих солдат, не дайте поднять оружия на своих! Любое кровопролитие уже лишено смысла!
— Но, присяга, мастер Берг! — как‑то горестно завопил лейтенант — Крепость нельзя сдавать врагу!
— Мастер Вэрр, голубчик! Ну о чем, о чем Вы говорите! Какая уж крепость, друг Вы мой дорогой! Оглянитесь! Все уже кончено, надо смотреть правде в глаза — да, мы проиграли… но ведь это не главное! Главное сейчас — спасти жизни наших раненных! И всех остальных солдат!
— Солдат должен умереть, выполняя долг, если придется… — это Балу попробовал влезть, но Берг перебил его:
— Бало! Дорогой Вы мой! Ну зачем же умножать страдания и смерти? Ради чего? Ради этой груды камней? Поймите, голубчик — там — Он махнул рукой в сторону цитадели — Там лежат Ваши товарищи, раненные. За что же Вы и их погубить хотите? Разве они не отдали уже долг, не исполнили присягу? Разве они и так недостаточно страдают? А ведь Вы и их погубите!
— Да ить, вашбродь, коли сдадимся, то их все одно в плену погубят! — крикнул унтер.
— Дорогой мой, ну откуда Вам то знать? Ну посудите сами, если мы им сейчас сдадимся, то они же, наши противники, расценят это как жест нашей доброй воли, это смягчит их в принятии решений, к тому же, наши командиры взяли уже с них слово, что те сохранят жизнь всем защитникам крепости!
— Да баронцы оне такие! Соврут — не дорого возьмут! Чего им верить! — крикнул кто‑то из наших.
— Ну что Вы! Как можно так не верить людям, тем более офицерам — они слово дали — укорил его лекарь — Господа! Господа! Я прошу вас! Прекратите это нелепое противостояние! Я…
— Доктор Берг! Доктор Берг! — это прибежала одна из трех санитарок — Скорее, там, у сержанта, опять кровь пошла, мы не можем…
Доктор растеряно оглянулся, и поплелся за тащившей его за рукав сестрой.
Повисла нехорошая тишина.
— Ну, что, вахмистр? Лейтенант? Вы, наконец, поняли, на что вы обрекли своих товарищей? Раненых, героев, не щадивших себя в бою с врагом? А? — примирительно крикнул начштаба.
