— Уж мы бы на их месте не сидели, как собака на сене, — гнула свое альбиноска. — Сколько хорошего можно было бы сделать! Делу СВЕТА нужны поступки, а не… — она задохнулась от возмущения, но быстро перевела дух. — Ты уже достаточно разобрался что почем, для того, чтобы торговаться по-настоящему. Ну, только скажи. Подумай о себе. Владение предметом не даст тебе ничего, что ты не мог бы получить, просто отказавшись от него.
— Кроме самого владения им, — буркнул Сашка.
Из этого разговора с альбиноской, больше эмоционального, чем содержательного, как ему показалось, многое начало проясняться. И Воронков чувствовал, что сейчас она если и не говорит всей правды, то и не обманывает.
А правда, что правда? Всей правды не узнать… Нужно только чувствовать правоту. Правоту решения. Глупо стыдиться поступков и бить себя ушами по щекам. Правильнее учитывать и исправлять ошибки. Было бы только на это время.
Ничто не имеет смысла, кроме времени. Если есть время, то и возможность исправить ошибку представится…
Еще несколько дней (личного времени) назад Воронков так бы не рассуждал. Но теперь он был совсем другим. Его не смогли «взять тепленьким», а теперь уже дудки, фигвам — индейская изба.
Время…
Смущало только то, что Альба на недостаток времени всю дорогу и напирала особенно. Не обманывает ли она в этом? Достаточно обмануть только в этом, и решение будет неверным.
Сашка сделал себе пометку этот вопрос провентилировать.
Он даже начал колебаться, а не отдать ли и вправду пушку.
По ходу разговора он прокачивал всю полученную информацию. Первый разговор с демонессой, разговор с ганфайтером, мир, который умирает, разговор с нарвалом-философом через шамана и лично. Но самым информативным теперь уже казалось то, что он узнал от Художника, хотя тот вроде бы ничего конкретного и не сообщил. Просто было какое-то подспудное понимание правоты. А это казалось главным.
Так, может, отдать пушку? И дело с концом.
— Значит, передать «Мангуста» вам? — уточнил Воронков, — а уж вы с печалью в сердце, но жертвенной готовностью примете на себя тяжкую долю неведомых мне несчастных чистоплюев и начнете рулить. Представляю себе…
— Я чувствую неуместную иронию! А кому же еще, как не нам? — взвилась Альба. — Может, ты собираешься договориться с ТЕМНЫМИ?
— Подруга! Ты Лукьяненко, что ли, начиталась? Всем выйти из сумрака! Иначе ночной позор!
— Имей в виду, мой дорогой, ТЬМА неизмеримо сильнее боится того, что предмет может попасть к нам, чем хочет заполучить его сама!
— Тьма — это призраки Пьеро в трауре, неработающий лифт, тухлый шницель и баба на чайник?
— Тебя раздавят! Мы твоя единственная надежда!
— Ты забываешь старика Оби Вана Кенноби!
— Кого? — насторожилась Альба.
В ее сознании, как она думала, надежно прикрытом от Сашки, пронесся сонм образов, из малой толики которых Воронков уразумел, что она пытается понять, как, при каких обстоятельствах и, главное, КТО мог явиться к Воронкову под видом незнакомого ей, но значимого для жителей Земли Оби Вана и предложить больше, чем предложила она.
Странно, подумал он, что вот ведь она находится неизвестно где, а здесь присутствует в образе ожившей этикетки, а я ее тем не менее чувствую… Чудны дела твои, Господи.
— Ты же неплохой парень… — взмолилась она.
— Хороший парень не профессия, — процитировал расхожую квазимудрость Сашка, — и даже не политическое кредо. Не верю я в добро вообще. И во врага вообще не верю. Если бы ты была шпионом в нашем мире, то тебе, лапа, не удалось бы завербовать ни одного зачуханного клерка. Подкупить — запросто. С твоими-то возможностями. Но так чтобы ИДЕЙНО завербовать… Не-а. Никогда. Слабо.
— Не профессия? — задумчиво переспросила альбиноска. — Но как же? Ведь вот, человек у Бальзака, вашего писателя, — это именно профессия. Его характер объясняется местом, где он работает. Понятие профессии у Бальзака дополняется местом персонажа в обществе. Твоя профессия… Ты работаешь на очистке нечистот… — новое озарение осветило ее взгляд, — ты кем себя возомнил? Для чего ты собираешься использовать предмет силы?!
— Ты, подруга, всерьез подумала, что мое призвание караулить процесс очистки говна от говна? — изумился теперь Воронков, — Ни фига себе как вы много про меня понимаете, светлые, блин, проявления сути вещей!
— Характер в романе Бальзака, — как бы оправдываясь, начала объяснять альбиноска, — .совокупность факторов, в основном обстановки и окружающих обстоятельств. Отсюда характерен конфликт, на основе которого и строится сюжетная схема любого из романов Бальзака — борьба индивидуальности и общества.
Похоже было, что она все меньше доверяет французскому классику как источнику информации о человеке, и это почему-то ее сильно смущает.
— А Диккенса, — ответил Сашка, — читать не доводилось? Совершенно иное восприятие структуры сюжетной схемы романа проповедовал старина Чарльз. В его восприятии, как и у Теккерея, между прочим, герой — это нечто большее, чем бревно, плывущее по течению, зависящее исключительно от обстоятельств. В отличие от героя французского романа, англичанин устойчив по отношению к миру. Поэтому герои Диккенса и Теккерея — это люди, постоянно борющиеся с действительностью, сталкивающиеся лоб в лоб с обстоятельствами. Сопротивление — золотая жила Диккенса; Обновите библиотеку в вашем Читательском Клубе. Еще Акутагаву советую… Нас много и все разные.
— Сопротивление… — пробормотала Альба, — но ты сопротивляешься СВЕТУ! Разве возможно такое?! Я же все объяснила!
— Знаешь что, — поморщился Сашка от исходившего от Альбы физически ощутимого напора, — ты сказала и очень много, и очень мало одновременно.
— Что же еще…
— Подожди! — перебил он. — Как у вас там карты ложатся, мне по большому счету плевать. Ты сейчас тут на логику давила и на чувства. Очень впечатляет. Только и логика и чувства у тебя какие-то не те. Не от мира, так сказать, сего. А от сего мира только то, что ты боишься больше, чем кары небесной, того, что я могу стакнуться с вашими конкурентами, ведь так?
Альба кивнула, не нашедшись с ответом.
— Мило. А что бы вам с конкурентами не договориться оставить меня в покое? Как идея? Свежо? Заманчиво? Голосуем. Я — за!
— Это невозможно. Ты и сам должен понимать, что мы не можем договориться. И ты не можешь верить в такую возможность.
— Подруга, во что я верю, а во что нет — это вообще не вопрос. Вопрос в том, что мои желания и интересы для вас по определению на надцатом месте. Скажешь нет?
— М…
