Опухший Бабудге Мнгва велел принимать «белых колдунов» по-королевски. Президент имел твердое убеждение, что колдуны Европы знают и умеют больше. Свои, черные, сняли порчу и изгнали из президента восемь злых духов, но треклятые духи успели что-то непоправимо извредить во внутренностях, поэтому без колдовства белых никак не обойтись. Мсье Аксель Гефенейдер пожелал, чтоб до его приезда удалили весь европейский персонал — чтобы не сглазили, — и это было исполнено.
После чудесного исцеления Мнгва готов был зажарить для гостей одну из жен, но белые вежливо уклонились от угощения, сославшись на табу. Зато мсье Гефенейдер захотел посмотреть парад президентской гвардии.
Когда гвардейцы, называемые в Багванде не иначе как «потрошители», печатая шаг, вытянулись вдоль церемониального плаца у дворца, Клейн выволок шестиствольную пулеметную установку «вулкан» и продемонстрировал, что такое 6000 пуль в минуту по плотно сосредоточенному противнику на открытом пространстве. Один президент не увидел этого поучительного зрелища — Аник убил его первым, чтоб гвардии некого было защищать, а затем прыгал кошкой, после каждого броска укладывая по солдату из охранников, стоявших врозь на галереях.
Как нельзя кстати оказался и президентский вертолет. Пока французы узнали, что в столице творится что-то невообразимое — мятеж и полная неразбериха, пока погрузились, пока прибыли, — команда Герца уже пересекла по воздуху границу Багванды.
* * *
Оставив автомобиль Фолькера в соседнем квартале Кирпичников и захватив с сиденья длинный конический пакет из зеркальной пленки, Клейн неторопливо прогулялся мимо дома Долорес в обратном направлении, завернул в магазинчик и, взяв большой стакан пенного молочного коктейля, побеседовал со словоохотливым продавцом-арабом. Придать речи характерный кольденский акцент он мог без усилий — достаточно выговаривать слова так, словно читаешь русским языком латинский текст: «Унитед статес оф Америка».
— Меня звать Богумил Флайшганс, я электротехник. Надо что-нибудь починять? За наличные, недорого, без налогов, — подмигнул Клейн заманчиво. — Договоримся?
Араб притворился глухим, но предложение было соблазнительным. Нанимать здешних, граждан королевства — накладно; пользоваться «левыми» услугами нелицензированных технарей — есть риск, что законопослушные соседи донесут в налоговое ведомство.
— Я и холодильники могу налаживать, — обольщал Клейн, поглядывая сквозь витрину на зеленый «ситроен». День стал довольно ярким, и было четко видно сидящих в машине. Не выходят, значит. Так-так. И араба не боятся, а ведь он, случись что — свидетель. Похоже, здесь они захватывать Ану-Марию не станут.
— Зайди завтра.
— Добре, зайду.
Похоже, что Ана-Мария права. Она опознала в них маноанцев, они караулят у дома.
«Ее враги — наши враги; значит, сегодня мы играем вместе».
Повод для визита? самый простой — «Я из службы доставки. Цветы для сьорэнн Тойя». Вошел с пакетом, вышел без — что в этом подозрительного?
* * *
Воскресенье, 7 апреля 1968 г.
Клейн напевает носом, намыливая щеки перед зеркалом:
Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо,
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов…
Он собирается в кино. В Дьенне — а также в Ламонте, Марбурге и Мюнсе — проходит фестиваль советских фильмов, в том числе ретроспективный показ: «Путевка в жизнь»; «Чапаев»; «Александр Невский»; любимые «Два бойца»…
Средь нас был юный барабанщик,
В атаку он шел впереди
С веселым другом барабаном,
С огнем большевистским в груди…
«Продолжаются расовые волнения в Соединенных Штатах после убийства Мартина Лютера Кинга в Мемфисе, — вещает радио. — Более тридцати человек убито, тысячи раненых…»
Однажды ночью на привале
Он песню веселую пел,
Но, пулей вражеской сраженный,
Допеть до конца не успе…
Телефонный звонок.
«Да, Алард Клейн слушает», — он старается держать трубку так, чтоб не коснуться пены на щеке.
«Клейн, это Герц, — голос патрона тих и слаб. — Я не могу вести машину. Я на стоянке у почтамта. Приезжай».
Э-э, что-то тяжелое стряслось! плохи наши дела, если Герц не в состоянии не только держать руль, но и сесть в трамвай или взять такси. Или боится упасть в обморок? Может, у него инфаркт случился? все же возраст, в будущем году полтинник стукнет, а работает Герц, как проклятый. Иногда он очень скверно выглядит.
Об этом Клейн думает, добриваясь в спешке и торопливо выходя из дома. Кино побоку, патрон важнее.
На своем «мини» он добирается до почтамта за пятнадцать минут.
«Фольксваген»-«жучок» Герца (профессор! пора бы хоть «ситроен» DS-21 иметь!..) запаркован, сам Герц недвижимо сидит на лавочке в сквере, рядом со стоянкой.
Лицо у него такое, что о вежливости можно забыть.
«Сам дойдешь?»
«Надеюсь. Будь рядом».
Дома Герц не ложится, но сидит, закрыв лицо широкими ладонями, как на скамье подсудимых, когда зачитывают смертный приговор. Кисти его словно опалены огнем.
«Ты должен знать, — наконец выговаривает он, — Я не говорил тебе… не говорил, как зарабатываю деньги. Есть небольшая частная клиника…»
Герц переводит дыхание.
«…клиника для безнадежно больных. Хоспис».
Клейн молча внимательно слушает.
«И есть очень богатые, влиятельные люди. Они немолоды, у них проблемы со здоровьем. Я им передавал потенциал от тех, кому осталось жить недолго. Они…»
«Надо сказать все, потому что, кроме Клейна, его сможет понять только Стина, но что она на это скажет… Она — врач! и она знает, какой ценой Клейн вернулся к жизни».
«…короче, пациентов в хоспис отбирают по моей рекомендации. Тех, у кого большой потенциал».
Клейн скромно покашливает. Это ясно. Ничего особенного в этом нет. Профессору нужны деньги. Университетской зарплаты не хватит, чтобы и дом содержать, и заниматься опытами. Одного электричества сколько уходит! инкарнатор жрет его, как бегемот — капусту. Счетами из электрической компании скоро стены можно будет оклеивать. Плюс водяное охлаждение, тоже не дешево. Подвальная лаборатория в копеечку влетела…
«Если бы этим все и кончилось… — убитый Герц едва шевелит губами. — Я бы выдержал. Но… сначала собаки…»
«Ка… кие собаки?»
«Их собаки! — взрывается Герц. — Их мопсики, болонки, мраморные доги! Они так любят своих песиков!.. Они покупают в собачьем приюте здоровую псину и зовут меня! У бедной Жужу колики, мастит, не знаю что — сделайте крошке вливание!.. И при любом насморке, любом недомогании им нужна чья-нибудь жизнь, как компресс — срочно, немедленно! Они хотят стать бессмертными вместе со своими псами!.. А теперь…»
