с нескрываемым разочарованием:
– Глупец. Глупец, что нарушил приказ своего Владыки и закон дипломатической неприкосновенности, без которого жизнь наших государств уже давно обратилась бы в хаос. И дважды глупец, что устроил это показательное покаяние! Он ведь даже не рассказал всей правды. Глупый мальчишка изволил столько времени скрывать, что едва не погиб, – Амахисат чуть оскалила клыки в недоброй ироничной усмешке. – Мои осведомители донесли эту весть слишком поздно. На Ренэфа напали, подло, используя оружие, запрещённое даже в Данваэнноне, – она вскинула голову, устремляя пылающий гневом взгляд на Секенэфа. – И твой военачальник не уберёг его. Не только не уберёг, но даже не сумел покарать несостоявшуюся убийцу, позволил ей уйти! По его вине ты едва не лишился второго сына, не успев даже оплакать первого! Я требую наказания для Нэбвена из вельможного рода Меннту, и мне неважно, сколько боевых наград и подвигов стоит за его именем.
Царица не теряла достоинства даже в ярости, а голос её звенел таким холодом, что не по себе стало и Хатеперу.
– Старший военачальник Нэбвен и не отрицает своей вины, – ответил Секенэф и чуть кивнул брату, чтобы тот показал второй отчёт. – Равно как не отрицает своей вины и наш сын, – подчеркнул он.
– Ты всерьёз намерен осуществить наказание, которое Ренэф определил для себя? – воскликнула Амахисат. – По вине Нэбвена ему теперь придётся отвечать за гибель своих солдат просто потому, что скорее всего он пытался сделать то, чего твой военачальник не сумел – настичь и покарать ту, что посягнула на его жизнь!
– Не сумел сделать этого не только мой военачальник, но и те, кто верен тебе, – сухо ответил Император. – Или скажешь, Ренэф не просил помощи лучшего твоего осведомителя в том, что касалось поисков этой женщины?
– Им требовалось время.
– Вот именно. Время. А Ренэф не стал ждать. Он нарушил приказ и нарушил Закон, – отсёк Секенэф. – Мне ли говорить тебе, что значит в глазах Богов, когда Эмхет нарушает Закон? И не пытайся оправдать его преступление юностью и неразумностью, когда даже он сам не ищет себе оправданий! – Владыка едва повысил голос, но слова его упали тяжёлой печатью.
Рука Амахисат дрогнула, тонкие пальцы сжались в кулак. Выдержав взгляд Императора, она посмотрела на отчёт Нэбвена и быстро скользнула глазами по строчкам.
– Коли собираешься приводить в исполнение приговор для одного, приведи в исполнение и этот, – холодно сказала она, когда закончила.
– Нэбвен может и не выжить после операции, не пережить путешествия, – сказал Секенэф.
– Значит, повели сбить тексты о его подвигах со стен его гробницы! Я сама прикажу начертать вместо них то, что он не оправдал доверия своего Владыки и своей царицы и навлёк позор на последнего наследника трона!
– Амахисат, прошу тебя, давай поговорим спокойно, – мягко вмешался Хатепер. – Ренэф жив, как жив пока и тот, кого он чтит как своего друга и наставника. Мы не можем позволить себе роскоши враждовать между собой, когда враг наносит нам удар за ударом. Слава Богам, что у мальчика оказалось противоядие. В том твоя заслуга, я полагаю, – он проницательно посмотрел на царицу.
Та глубоко вздохнула, призывая на помощь своё самообладание, чтобы справиться с гневом. Повернувшись к Хатеперу, она ответила уже спокойно:
– Да, моя. Я постаралась предусмотреть всё, даже самое страшное. Но видят Боги, я даже помыслить не могла, что бесценное противоядие может вообще потребоваться. В гибели Хэфера замешаны эльфы. Убийство его не было изощрённым в исполнении. Но то, что случилось с Ренэфом… Один лишний миг! И мы потеряли бы наше будущее, – её голос дрогнул, и она перевела взгляд на Секенэфа. – Клянусь, я жалею, что ты отправил его туда, хоть поначалу и была рада такому шансу для него проявить себя.
– Он проявил себя так, как мы и ожидали… и как ожидал враг, – Секенэф вздохнул. – Ты предугадала многое, Амахисат. Твои снадобья и твои наёмники оказались как нельзя кстати. Но даже твоей мудрости и твоей власти не хватило, чтобы удержать его необузданный нрав. Так чего ты хочешь от моего военачальника, когда даже приказ Владыки для Ренэфа значит не больше смеха гиены в песках? Я не могу объявить его наследником трона, моя царица. Не теперь. Владыка, что не чтит Закон, расколет столпы, на которых зиждется величие нашей земли.
Амахисат побледнела.
– Но ты ведь не направишь его в храм Ваэссира, как он просил? – её голос упал до шёпота. – Не прикажешь пройти ритуал и спилить часть рога? Сын Императора не может уйти из прямой ветви рода.
Хатепер невольно затаил дыхание. Мгновения тянулись удручающе медленно. Откроет ли правду Секенэф сейчас или предпочтёт выждать, не распаляя гнев и разочарование царицы ещё сильнее?
Император посмотрел на оба отчёта, разложенные на столе, инкрустированном лазуритом с золотыми прожилками.
– Боги дали это испытание мне – испытание необходимостью сохранения мира на пороге новой войны, – глухо проговорил он, скрещивая руки на груди. – Коли угодно Им, чтобы я прошёл через него один, не возлагая надежд на наследника, так тому и быть. Покуда я не увижу его достойных деяний, способных изменить моё мнение, наследник трона объявлен не будет ни в грядущий Сезон Половодья, ни ещё много лет, пока я жив. Таково моё решение.
Амахисат хотела было что-то сказать, но взгляд Владыки – взгляд более тяжёлый, чем мог принадлежать её земному супругу, – остановил её. Ей оставалось лишь склонить голову, принимая волю Императора. Но в том, что она окончательно смирится, Хатепер сомневался. Воздух раскалился добела от гнетущего напряжения.
– В любом случае, нужно ещё дождаться прибытия Ренэфа и послушать, что он скажет, – мягко добавил дипломат. – В виду угрозы, обретающей всё более плотную форму и обнажившей свой уродливый лик, мы не имеем права утратить единство. Унизить царевича позором мы не можем. Разве мало нам жутких слухов о первом наследнике Владыки? – он выжидающе посмотрел на Секенэфа.
– Слухи летят порой быстрее соколиных крыльев, – тихо проговорила Амахисат. – Народ напуган. Вельможи шепчутся о безнаказанном кощунстве. Мы не сумеем скрыть то, что произошло в Лебайе, но, возможно, сумеем хотя бы сгладить впечатление… Случившееся там доподлинно никому, кроме нас, неизвестно. Разве что те, кому угодно пошатнуть власть ещё больше, распространят новые слухи – отвратительнее прежних.
– Так распространите иные слухи, – жёстко проговорил Император. – У вас обоих достаточно власти и влияния. Каждой гиене в Таур-Дуат пасть не заткнёшь, но многих пустобрёхов я уже заставил подавиться их лживым тявканьем. Или, полагаете, забот у меня меньше вашего, и занять моих верных мне уже нечем?
– Как прикажешь, Владыка, – почти одновременно ответили царица
