Крис повернулся ко мне: в его чертах не осталось и следа от прежнего глуповатого и надменного сынка миллионера – лицо его было жестким и властным, поперек губ на щеках пролегли напряженные складки, а глаза слегка фосфоресцировали малиновым сиянием. Он опять ухмыльнулся, и ухмылка его была ужасной, зловещей, довольной, словно перед обедом каннибала. Он начал вытягивать губы, вслед за которыми стала ползти его кожа и деформироваться голова, превращаясь в некое подобие лошадиной.
– Хорошо, я выступлю… – сказал человек с лошадиной головой гулким голосом, от которого задрожала вся картинка, – раз ты так этого хочешь, Охотник Странный… Но учти, что я скажу все… Все! – Это слово многократно повторилось эхом в ушах и зазвенело, как гонг судебного заседания… – Как говорится, вскроем карты, джентльмены! – плямкали лошадиные губы, поросшие толстой редкой щетиной на пористой коже. – Ты ведь знаешь уже, Странный, про свою любимую женщину? Что она и является этим нашим горе-Посейдоном? Она, со своим Кожевниковым, самая обыкновенная заговорщица… А потом, я думаю, что ты получал мое сообщение, касающееся Алимы? Он-то ведь тоже не тот, за кого себя выдает. Правда, Азиз? Скажи нам?..
Он слегка коснулся плеча Азиза, и тот, вздрогнув, зашевелился, будто у него включилось электропитание.
– Я хотел помочь тебе, Странный, – четко и ясно произнес Азиз, так же, как и Паттерсон, враз лишившийся своего акцента. – Я хотел помочь тебе, Странный, – вновь повторил он с видимым усилием, кидая пронзительные взгляды в сторону Криса. – Я недавно стал догадываться, что это он… Я так же, как и Джованни или Владимир, был против ренегатов, я бы помог тебе…
– Господи, – произнес я, – тут все, что ли, из разведки?
– Почти, – проблеяла лошадь утробным клекотом, – почти… Остался у нас только один… Только один…
Я взглянул в огромные глаза Ирины и замер, затаив дыхание…
– И это, как тебе прекрасно известно, – продолжала лошадь-Крис, – это ты, Странный, ты… Ты же у нас внештатный сотрудник внешней марсианской разведки, МВР, так ведь, Охотник Странный? Бывший майор, кажется? Да?
Я тяжело вздохнул, по телу пробежали мурашки – стало как-то тоскливо и противно…
– От Большого Брата ничего не утаишь, – покивал я. – Да, Крис, ты не ошибся…
– Я редко ошибаюсь. – Крис растянул лошадиные губы в улыбке. – Даже то, что ты меня вычислил, мало чем воспрепятствовало моей миссии, потому что Олимп уже рядом, а Ирина теперь пойдет со мной… Да… Если бы Посейдона не существовало, его стоило бы придумать, как и поступил Кожевников… Правда, Ирина?
Он коснулся ее руки, и моя любимая вздрогнула так же, как перед этим вздрогнул Азиз. Она захлопала ресницами, и на глаза ее навернулись слезы…
– А я верила тебе, Дэн, – произнесла она дрожащим голосом. – А ты… ты такой же… Ты и они… Тебе нужно было вытянуть из меня всю эту историю… Ты… Ты врал мне…
Лошадь нагло и самодовольно улыбалась.
– Ира, нет, – вырвалось у меня, – я не врал… Я… я должен был сказать, но это к делу не относилось уже… Я ведь на самом деле полюбил тебя… Я даже не знал, что ты знаешь о чем-то… Это из-за бластера… Мне сказали просто проследить за вашей группой, и все… Они сами не знали…
– Дэн… – горько улыбнулась она. – Хотя бы ради того хорошего, что было, – не оправдывайся и не лги снова…
– Это правда… – сказал я и вдруг замолчал, поняв всю бессмысленность слов. – Я тебя люблю…
Последние слова я почти прошептал, так как мне сильно сдавило горло.
– Пойдем со мной, девочка, – сказала повелительным тоном лошадь. – Здесь все отъявленные лжецы и негодяи. Теперь ты поняла все и готова исполнить свое предназначение?
– Да, – сказала Ирина тихо, опустив глаза.
– Гость вызывает Азраила, – опять низким рокотом заговорил Паттерсон. – Код «дабл би», повторяю, код «дабл би».
Гул усилился, словно раздувались сиплые легкие невидимого великана, застрявшего в горах. И вот небо заслонила большая черная тень – метрах в двухстах плавно снизился, обдав стеной горячего воздуха, один из «Гепардов». Плавно покачиваясь в воздухе, он завис на высоте метров десяти – пятнадцати над поверхностью долины, подняв под собой облако пыли. Он напоминал переднюю часть разрезанной пополам касатки, с торчащими по краям плавниками, с раздвоенным сверху хвостовым оперением. От вибрирующего гула звенело в ушах. В его брюхе распахнулся черный проем люка, и оттуда стала опускаться открытая кабинка с тремя сиденьями, покачивающаяся на тросах. Кабинка коснулась земли, а сам истребитель стал подниматься, продолжая разматывать канат.
– Прощай, Охотник Странный, – прогремел в ушах голос Криса, перекрывающий рокот самолета. – И мой тебе совет: никогда не лазай на высокие горы… никогда… А то будет, как с Кожевниковым… Аплодисментов не надо, гонорар за передачу пришлите почтой… Пойдем…
Последняя его фраза относилась к Ирине, которая покорно, понурив голову, медленно встала и пошла за удаляющимся в сторону самолета Крисом.
Я, не отрываясь, глядел вслед женщине в оранжевом комбезе, мышцы мои судорожно напрягались, а по щекам текли теплые слезы…
Краем глаза я уловил где-то слева движение. Скосив глаза туда, я заметил, что Йорген конвульсивно дергается в попытке подняться. И почти тут же я почувствовал знакомое покалывание в затылке: воздух загудел, мелко завибрировал, и вибрация эта перекрыла гул двигателей истребителя… Я поднял глаза выше – сверху к самой земле плавно опускалось мерцающее золотистыми искорками багровое облако, полупрозрачной стеной закрывающее от нас удаляющихся Криса и Ирину… Йорген, тяжело опираясь о стол, приподнялся, неловко пытаясь сдернуть с плеча автомат…
Наконец автомат соскользнул с плеча и сам упал ему в руки. Гуляя стволом, Йорген начал целится в спину Крису!
– Осторожнее! – выкрикнул я, опасаясь, что он заденет Ирину.
Автомат изверг серию вспышек почти бесшумно – зудение воздуха перекрывало все звуки. Пули яркими пятнами сгорали в попытке пронизать полупрозрачное красное облако, которое стало напоминать по форме бутон мака. Внезапно Йорген выронил автомат, и будто кто-то потянул его за невидимую веревку – он, пошатываясь и упираясь ногами, как в игре «перетягивание каната», начал сползать вперед, к облаку мака.
Я попытался стряхнуть с себя оцепенение, накрыв себя воображаемым голубоватым капюшоном и скрестив в районе живота ладони, на манер покойного Дарби. Я стал выравнивать дыхание, остро чувствуя свою беспомощность, которая перерастала в безразличие… Я стал думать о мягких и плавных глюках, об их размеренном парении на вечернем небосклоне – я будто смотрел на эту сценку со стороны… Все эмоции проваливались в ту самую пропасть, откуда пытался вылезти давешний ужас… Здравствуйте всем… это я… здесь я… кусочек энергии… где вы? В ушах переливались пьянящие расслабляющие колокольчики. Где ты была сегодня, киска, целую ночь, до утра? У королевы у английской вертела я флюгера…
