Но я отбросил подобные мысли, твердо сказав себе, что здесь нет свихнувшихся революционеров и сектантов. И вообще тут никого нет. У одного дома сидел, привалившись спиной к стене, какой-то мужик в изорванном комбезе. Я с отвращением отвел взгляд – у сталкера не хватало ноги и была разорвана грудь. В руке он сжимал пистолет, старый «макаров», вторая рука лежала на животе. Лицо его было скрыто под противогазом. Я прошел мимо, пытаясь не думать о том, что всякое случается.
- Не повезло тебе, бродяга, - прошептал я, кинув последний взгляд на сталкера.
ПДА на запястье завибрировал, я кинул взгляд на экран. Пришло сообщение. Я прочел про себя: «Юрий «Живчик» Семецкий – смерть – аномалия «Гравиконцентрат». Рыжий лес».
- Это что еще за хрень? – спросил я сам у себя, перечитав сообщение. – Некролог?
- Ага, - раздалось сзади. – Они приходят на ПДА после смерти сталкеров. Кто их шлет, хрен знает, откуда он узнает о смертях сталкеров, тоже неизвестно. А вот Семецкий – местная легенда. Каждый день умирает. Говорят, получить его некролог – удача. Не знаю как, но лучше после этого не становится. Всем удача не улыбается, а приходит сообщение всем.
Федяй усмехнулся.
- На всех удачи не напасешься. Зона вообще не любит подарки просто так дарить.
- А что, есть и одаренные?
- Есть. Кто-то вылечил неизлечимую болезнь, кто-то стал чуять не хуже собаки, видеть лучше орла и сильнее снорка стал. Разные бывают.
- Мутации, - пожал я плечами.
- Именно подарок, - поправил Федяй.
- А Семецкий – кто такой вообще?
- Местная легенда. Говорят один из тех, кто до Монолита добрался, хотя лично я не верю. Ходит миф, будто он каждый день умирает и возрождается в другом месте. Но… я все же думаю… мало ли что тут происходит.
Федяй снова забормотал, и я задумался о его словах насчет Монолита. Снова этот Монолит встревает в разговор. Знать бы еще, кто такой этот Юрий «Живчик» Семецкий… Я снова отбросил лишние мысли в сторону и вовремя: нога приметила едва видимую проволоку, натянутую поперек неширокой улицы. Я глянул в сторону, откуда начиналась растяжка. От грузовика, стоявшего посередь улицы до ближайшего дома. И от дома на противоположной стороне улицы до грузовика. Кто-то постарался.
- Федяй, - тихо позвал я сталкера, который ничего не заметил. – Тут растяжки.
Проводник глянул на землю и чертыхнулся. Он поднял ствол автомата и глянул на ближайшие дома.
- Очкарик, а глазастый, - буркнул он.
- Если это засада, то организована она никудышно, - шепнул я. – Слишком заметны растяжки, и улица слишком широкая для того, чтобы взрыв причинил большой вред жертве.
- Узнаю бандосов, - проворчал проводник. – Только эти так делают. Сваливаем! – тихо приказал он.
Мы развернулись и быстрым шагом направились назад. Где-то неподалеку послышались хлопки.
- «Вал»? – предположил Федяй. – Или «Винторез»?
Я покачал головой. Разве различишь, если глушитель звука и на той и на той стоит? Пришло сообщение на ПДА, я прочел.
«Василий «Васян» Курчатов – смерть – пуля. Свалка».
Мы остановились, дойдя до трубы, ведущей на Кордон. Где наши и откуда слышались выстрелы?
- Эй, вы оба, стойте типа, где стоите, и бросайте волыны!
- Черт, черт! – выругался Федяй. – Не надо было брать с собой группу! Все из-за вас…
Я осматривался, не спеша бросать оружие. Но выстрел и выбитый пулей фонтанчик земли у ног добавили мне энтузиазма. Я снял набедренную кобуру с обрезом и бросил на землю. Глянул в окошко одного здания и увидел направленный на меня ствол «Винтореза». Снайпер помахал мне левой рукой.
К нам с Федяем шли еще несколько бандитов. В черных плащах с капюшонами, в масках, скрывающих лица. На нас глядели стволы немецких «МП-5», на которые были надеты глушители. И откуда только такое вооружение? И ноль профессионализма?
- Мужики, не стреляйте, - громко сказал Федяй, подняв руки. – У нас ничего нет.
- Нету? – хрипло повторил один бандит. – Слышь, фраер, тут такая маза не прокатит.
- Мы тока вышли в Зону, нет у нас ничего.
- Нету-нету, - повторил другой. – Все так вначале говорят. А потом орут.
- Слушайте, мужики, отпустите, - попросил Федяй.
- Хрен тебе, - грубо оборвал бандит. Он махнул стволом в нашу сторону, и двое подошли к нам, принявшись обыскивать. Через минуту я остался без оружия, детектора, рюкзака и ПДА.
Один ткнул мне стволом в спину и сказал:
- Иди за Хриплым.
Хриплый пошел в сторону дома, когда у нас изъяли имущество. Нас повели следом два фраера смеясь легкой добыче в спину.
- Это все вы, зелень поганая, - бормотал Федяй. – Без вас всегда хорошо было, а появились вы – сразу бандиты.
Я старался не слушать его и искал выход из положения. Но выхода никакого не предвиделось. Нас хоть не связали, но думаю, это еще впереди. Нас затолкали в старую покосившуюся хижину и закрыли дверь. Мы оказались в темноте.
- Черт, черт! – закричал Федяй. – Выпустите, уроды!
- Заткнись на хер, пока тебе хер не отстрелили! – раздалось из-за двери.
- Федяй? – раздался голос из темноты.
- Карташ, ты что ли? – переспросил проводник, вглядываясь во тьму.
- Ага. Эти уг’оды меня поймали и посадили сюда. Убежать не успел.
- А где Рус и Васян?
- Васяна пг’истг’елили, а Г’ус убежал.
Я уселся на какой-то ящик в углу, когда глаза более или менее привыкли к темноте. Что же делать? Только супергерои в книгах и кино выбираются из таких переделок, не получив ни одной пули и успев при этом вырубить всех противников голыми руками. Я на такое способен не был.
- Что же делать, мужики? – спросил Саня. Я глянул на него. На левой щеке у него красовался здоровенный синяк и фингал под глазом. Ни дать ни взять получил прикладом по морде.
- Не знаю, - отозвался Федяй. – Надеюсь, не пристрелят. Могут сдать воякам, а те или пристрелят или в тюрягу всех троих.
- Эй, не базарить там, мясо, - прикрикнули снаружи.
Так мы просидели в течение часа. Говорю приблизительно, все-таки ПДА у нас отобрали.
- Не так я представлял свою кончину, - пробормотал Федяй. – Не так…
Я вполуха слушал его бормотание. Снаружи было тихо, стихло треньканье на гитаре и хрипловатые голоса бандюганов, только дождь барабанил по крыше. Внезапно раздался чей-то вопль, очередь снаружи, послышались крики бандитов. Там началась перестрелка.
Наш проводник вскочил и принялся дубасить со всей дури по дряхлой двери.
- Ублюдки! Выпустите нас! Откройте, шансономаны гребаные!
Удивительно, но старая деревянная дверь выдерживала весь опор и дурь. И тут грохнула еще одна очередь. Свет тонкими лучиками вонзился во тьму хижины, пробиваясь через три круглых отверстия в двери. Стихло эхо грохота, и Федяй осел на колени, потом рухнул на бок. Карташ растерялся, поняв, что проводник мертв.
