занятие это на любителя.
Я думаю, это американский аппарат. Приём.
– Что посоветуешь, Надежда?
– Поезжайте бóльшим числом, на двух или на трёх машинах, и будьте осторожны! Других таких, как мы, у страны больше нет и, скорее всего, не будет. Не рискуйте напрасно! Если что не так, разносите там всё в пыль. А Земле потом так и скажем: был риск невосполнимых потерь. А технологии эти наши сами придумают, или украдут.
– Принято. Спасибо!
– Она дело говорит, – сказал Майор. – Пинкертон и Лёха пусть с нами на втором багги завтра едут.
– Согласен, – Сергей коротко качнул головой. – Тахир! – Он посмотрел на бригадира. – Поднимай ребят, и готовьте вторую машину! Комплект вооружения – как для нас с Майором, взрывчатки – всем вдвое больше обычного… и ещё добавь по паре гранат на брата… Дополнительные аккумуляторы, связь – ты всё знаешь…
– Сделаю, – Тахир кивнул, вставая.
– А мы с тобой, Майор, давай посмотрим пока карту и прикинем места – где удобно посадить этот корабль-призрак, и как нам по всем этим местам проехать…
***
Выехали на рассвете.
Два багги – чрезмерно тяжёлых по земным меркам, но для Марса в самый раз – уверенно гребли всеми четырьмя колёсами вперёд по песку и мелким камням, объезжая то и дело вырастающие на пути препятствия – редкие скалы и невысокие песчаные холмики.
Мертвецы в машинах сидели, можно сказать, с комфортом, хотя им до комфорта не было дела, – они ведь мёртвые, они не устают, у них не болит спина и не отекают ноги. Другое дело – техника безопасности…
Поверх привычных арамидных комбинезонов на мертвецах были надеты разгрузочные жилеты, каковые обычно надевали только Сергей с Майором, когда отправлялись на свои спецоперации, защитные наколенники, налокотники и перчатки из материалов, какие на Земле не всякому по карману, шлемы… В машинах всё было устроено так, чтобы не допустить травмирования пассажиров: надёжные кресла с ремнями безопасности; прочные негнущиеся и неломающиеся при опрокидывании рамы, на которые во время пыльных бурь надевались герметичные тенты, превращавшие автомобили в надёжные укрытия; каждый нужный инструмент, или иной предмет, какой полагалось иметь в машине, закреплялся на строго предназначенном для него месте – ничего нигде не болталось и не терялось, а для грузов имелся закрытый багажник с множеством универсальных ремней внутри… Скорость эти машины могли развивать довольно приличную – до тридцати километров в час…
А что вы смеётесь? Это Марс, здесь вы весите почти в три раза меньше земного. Здесь даже специально утяжелённые машины (вес каждого такого багги на Земле – полторы тонны) легко переворачиваются, теряя сцепление – не с дорогой, нет! – с тотальным бездорожьем. Поэтому, максимальную скорость из таких машин можно выжимать только в редких случаях, когда надо выскочить из ямы, например. Десять-пятнадцать километров в час – вот хорошая скорость для этой планеты. Если, конечно, внимательно смотреть, куда едешь.
Так что, ехали бодро. За два часа пути удалились от лагеря на восемнадцать километров. Это довольно много, если сравнивать с вездеходами, которые за световой день делают в среднем около двадцати восьми.
Вот уже час как они ехали по некоему подобию извилистого «коридора», образованного тянувшимися слева и справа барханами [13]. Ширина его, «коридора», варьировалась от нескольких десятков до сотни метров, высота барханов в среднем была метров пятнадцать-семнадцать, а крутизна склонов около тридцати градусов.
Если впереди окажется какой-нибудь затык, придётся возвращаться назад и искать удобное место для объезда… Пытаться забраться на бархан – бесполезно. Внизу гравий с песком, вверху – песок и лёд, и всё рыхлое, неплотное… Была бы наверху точка опоры, куда можно было зацепить трос лебёдки… Но такое возможно только в горах и оврагах. Очень удобно: зацепился «кошкой» или анкером, включил лебёдку и выбрался… Но здесь так не выйдет. Одна надежда – что после лютовавшей весной в течение двух недель пыльной бури рельеф местности не изменился слишком сильно. Год назад они уже бывали в этом «коридоре», тогда автопоезд из вездехода с четырьмя прицепами прошёл здесь без проблем.
Багги пёрли резво, то и дело плавно подпрыгивая и как бы взлетая на мелкой песчаной волне, или куске породы, верхушка которой, подобно айсбергу, едва выглядывала из песка.
Первой шла видавшая марсианские виды машина Сергея и Майора, на которой эти двое объездили всю планету, побывав и на экваторе, и в обоих заполярьях, и на другой её стороне, нанося многомиллиардный ущерб известному Дяде, про которого давно поговаривают, что никакой он не дядя, а совсем даже наоборот, и что зовут его теперь Самантой. Слева, за рулём, сидел Майор, а Сергей расположился справа, на месте штурмана. Вторая машина держала дистанцию в сотню метров. Ею управлял Лёха; штурманом был Андрей Ильич.
Для связи между машинами использовали рации, хотя расстояние и позволяло перейти на гарнитуры, но тогда редкие команды и советы штурманов слышали бы оба водителя, что полностью перечеркнуло бы пользу штурманской работы, превратив её в дополнительный фактор риска. Вместо этого, Сергей с Майором переключили свои гарнитуры на канал выше, и обе пары могли теперь свободно переговариваться, не мешая соседям.
– Справа оползень, возьми левее, – предупреждал Сергей Майора.
– Через полсотни метров – спуск. Сбавь скорость…
– Ильич, – говорил он в рацию, когда их багги на малых оборотах перебирался через россыпь каких-то чёрных не то камней, не то кусков льда в низине, – у нас тут каменоломня целая. Примите метров двадцать вправо, там тоже камни, но место ровнее…
– Принято, – отвечала рация голосом Андрея Ильича.
И снова похожий на змеящееся русло реки «коридор» между вало́в барханов становился ровнее, и тогда Майор без указаний штурмана и командира (а Сергей сейчас был уже не начальником стройотряда и не главным инженером, а именно командиром – командиром разведывательной группы, готовой в любой момент стать диверсионной) разгонял машину до пятнадцати, а на отдельных участках и до двадцати километров в час.
– Серёга, придержи Майора! Куда летите? Поубиваетесь же! – взывал по рации Андрей Ильич. И Майор отпускал педаль, электродвигатели в колёсах начинали гудеть на тон ниже.
Колёса у машин были большие, широкие, с литой твёрдой резиной, и бескамерные; протекторы смотрелись как игрушечные, такие они были крупные. Резина была прочна настолько, что порезать её о камень или даже об острый кусок железа было нереально; она выдерживала экстремально низкие и высокие температуры и была весьма тяжёлой по земным нормам.
Так носиться по земному бездорожью на этих машинах они бы, конечно, вряд ли смогли. А здесь, подпрыгнув на очередном бугорке, багги легко
