гибель друга Дж’Онни действительно потрясла юного барда. Минт в который раз хотел привычно сообщить, что через песни барда говорят боги, но опять вспомнил, что именно служители бога и убили Матершинника, потому и замолчал. Такое уже случалось в поездке, но затем легкомыслие Минта брало верх, он забывал и снова пытался поклясться богами или упомянуть их и спохватывался, мрачнел и замолкал.
— Концерт самого несравненного барда Минта Вольдорса! — донесся чей-то возглас.
— Не может быть! — другой голос.
Несмотря на ранний час, самое начало рассвета, донесся топот множества ног. В принципе, суд героев над собратом или сестрой-героиней не обязан был проходить закрыто. Допускалось и даже приветствовалось свидетельство живых, чтобы они потом разнесли новости о случившемся. В то же время, насколько понимал Бранд, собравшиеся герои и сами были не до конца уверены, иначе все проходило бы иначе.
Он оглянулся. Мирная долина, дома и озеро, заснеженные горные склоны, и чуть поодаль шумящий, просыпающийся город. Тюфганы — столица и торговый центр, не уступающий Сечету, столице Занда, давнему сопернику Острова в этих вопросах.
Громада Короны, застилающей половину неба и так неприятно напоминающая Садэроджиманогатху.
Несмотря на то, что весна и пахотные работы еще не начались, все равно в полях и в воздухе виднелось несколько живых. Многочисленность населения Каменного Острова — вместе с приезжими — намекала, что от живых тут никуда не скрыться. Разве что забраться на один из зубцов-пиков Короны, в гости к проживающим там авианам или удалиться за гору, на север, где находились скальные отроги, шахты и промышленные районы.
Впрочем, у героев всегда имелся способ остаться наедине даже посреди толпы.
— Давайте пройдем к озеру, — предложил он.
Данака, Газина и Хантэль обменялись быстрыми взглядами и затем посмотрели вверх, словно надеялись увидеть там ответ.
— Послушайте, у меня дела и каждая минута на счету, — вздохнул Бранд, обращаясь сразу ко всем. — Давайте вы подготовите всё, а потом придете еще раз? Я пробуду здесь минимум неделю, если не больше.
— Да за это время…
— Если ты собрался, Стена, обвинить меня в трусости и в том, что я сбегу за это время, то не обижайся, если я стукну тебя пару раз, как в былые времена, — заметил Бранд.
В свое время они неплохо постучали кулаками друг о друга, давным-давно, три с лишним десятка лет назад, когда Бранд путешествовал по миру после драконьих гор и испытывал свою новую Особенность Алмазного Тела. Примерно равные уровни и несокрушимой перчатке Бранда, тогда еще без добавления Силы, противостояла защитная мощь Стены.
Час, если не больше, они мутузили друг друга, пока окончательно не выдохлись и не потревожили, совершенно случайно, какую-то дурную гигантскую змею, прекрасно чувствовавшую себя как в воде, так и на земле. Ее то ли изгнали из океана и она поднялась по реке, то ли просто дремала между корней, но после падения огромной скалы на голову сразу проснулась и Бранду с Данакой пришлось уносить ноги от самой змеи и созванного ей окрестного зверья и птиц.
Точнее говоря, Бранд вынес на себе Данаку, сумев оторваться от погони и частично перебив ее, выстояв против подчиняющих атак змеи за счет Алмазного Тела, снижавшего давление на разум. Спрятав Данаку, Бранд вернулся и проломил змее голову, получив свою пятую Особенность — Несокрушимый Разум. До встречи с Соблазнителем та драка уверенно занимала первое место в его списке тяжелейших боев.
Данака собирался ответить, но тут живые, наконец, добежали, а Минт взял громкую ноту, перебудив ту часть Острова, что еще не проснулась и заорал частушку:
Собрались герои утром,
чтобы дедушку судить,
Что поделать, что поделать
Трудно им теперь ходить!
Лана рассмеялась громко, а Хантэль оглянулся.
— Давайте пройдем к озеру, — согласился он.
Живые собрались последовать, но обнаружили, что не могут сдвинуться с места. Волна попробовал задержать своей Волей и Минта, но тот тут же ударил по струнам, ослабляя песней давление и последовал за героями.
Волны накатывали на берег и Бранд подумал, что было бы неплохо искупаться.
— Прежде чем все начнется, — откашлялся Связующий, — хочу сообщить, что я за Бранда.
— И я, — кивнул Мириус Бегун. — Дарния в долгу у тебя, Кулак.
Бранд лишь пожал плечами. Лана промолчала, но по ее виду и так все было ясно.
Хантэль смотрел хмуро, что-то прикидывал в уме. Годы вне дома, в воде и под водой, выбелили его кожу, и он теперь выглядел смесью темного и светлого эльфа. Данака ворчал и сопел, словно перекатывал камни, Газина смотрела, как будто хотела пронзить Бранда взором.
— И я, — пробасил Данака. — Но все же надо разобраться, слишком уж много всего плохого мы услышали, без обид, Кулак.
— Остальные еще не слышали, но уже заранее вступаются за Бранда, — заметил Хантэль. — Какая уверенность в его невиновности.
Похоже, он тут был заводилой, тем, кто собрал всех. Чемпион Диаты. Не из высшего пантеона, но исключительно потому, что это был пантеон сухопутных. Для глубинников богиня морей и океанов стояла превыше всего. Плохо, подумал Бранд, как бы и правда не пришлось опять драться насмерть.
— Потому что видели своими глазами! — вдруг ткнула в него пальцем Лана, вставая перед Брандом. — Мы вместе спускались в глубины Провала и поднимались на вершины драконьих гор, а что есть у вас? Слухи⁈
— Слухи? — вспылил в ответ Хантэль. — Ты хочешь сказать, что не было истории с Соблазнителем и гибелью команды Бранда⁈
Он, Стена, Трубка и Газина стояли впереди остальных, Связующий и Бегун чуть сбоку, молодежь молчаливо внимала сзади. Минт чуть в сторонке взмахивал рукой, сочиняя песню.
— Это здесь причём?
— При всём! С нее все началось! Я знаю, что Бранд не клянется богами и не верит в них, но пусть даст слово, что ответит только правду! Пусть скажет, кто убил его команду!
— Я знаю, кто их убил, — процедила сквозь зубы Лана.
В глазах ее сверкали и искрились молнии.
— Знаешь? — удивился Волна.
— Бранд сам рассказал нам! В присутствии Ролло Скрытника, подтвердившего его слова!
За прошедшие два месяца он много общался с Ланой, прибывшей, как выяснилось, искать его помощи. Бранд передавал ей свой опыт сидения в Благой Тиши и разные соображения, но чуда, конечно, не случилось, и вина в Лане никуда не делась. Но эта вина не уничтожала
