и буквально ткнула пальцем в видимый между домами просвет, в котором и правда виднелось что-то вроде городской площади с небольшим сквером и множеством колясок, а также автомобилей.
— Дзенькую, пани, — выпроводил я не преминувшую сделать книксен горничную. Разбирая свою нехитрую поклажу, уложенную в две гранатные сумки в поисках той самой подаренной санитарами бритвы, что путешествовала со мной все последние месяцы, я наткнулся на гранату. Мда, рачительность рачительностью, но эта хрень-то мне зачем? В Варшаве и нагана с ножами достаточно. А ну как горничная прибираться начнёт и найдёт? Мне тут полиция ни к чему.
Куда бы её… ага! Я приметил в ванной комнате изящную чугунную решётку, прикрывающую отдушину. У кого-то доллары в вентиляции, а у нас будет граната системы Рдултовского!
Расторопный коридорный поспел с роскошным завтраком значительно раньше горничной. За время ожидания я успел побриться, помыться и причесаться. Даже сбрызнуться туалетной водой, щедро выделенной хозяевами отеля для обитателей люкса, как, впрочем, и розовое мыло с душистой солью для ванн.
Алоис наяривал очередную носоглоточную арию, раскинувшись на огромной дубовой кровати в дальней комнате. Шустовский в компании с классическим английским завтраком был довольно неплох. Я позволил себе пару рюмок для куража и разбудил немца. До одиннадцати по моим внутренним часам была ещё бездна времени, а подстраховка не помешает. Бекон и запечённый картофель были оценены Демиургом по достоинству, как и русский коньяк, и обещанный кофе.
Просветление коснулось разума Алоиса до такой степени, что он разделся и принял душ. Затем, облачённый в банную простыню, Демиург сграбастал бутылку с плескавшейся в нём доброй половиной янтарного нектара и снова завалился в постель.
Пока я встречал горничную, принёсшую мои вычищенные брюки, жилет, сюртук и сапоги, пока одаривал её чаевыми, получив в награду лучезарную улыбку, Алоис снова успел насосаться, теперь уже коньяку, и пребывал в объятиях Морфея.
Что ж, оно и к лучшему. Пьянство, конечно, зло, но два грамма морфия для организма Демиурга были бы худшей альтернативой.
Тем не менее я предупредил портье, что мой брат находится не в лучшей форме. То бишь, в запое. Поэтому его не следует беспокоить понапрасну. И уж тем более не выпускать без моего ведома из отеля. К своей просьбе я присовокупил пять рублей, не посчитав это лишним. Всё же, подобного рода услуги вряд ли входят в основной перечень гостиничных.
Портье невозмутимо принял мзду и пожелал пану доброго утра, насладиться весенней Варшавой и ни о чём не беспокоиться.
На упомянутое Ремесленником место я прибыл уже в четверть двенадцатого. В респектабельно буржуа, прогуливающемся в сквере Площади Варецкого Елисея Николаевича узнать было довольно трудно. Светло серый костюм тройка. Такого же цвета широкополая шляпа с мягкими полями, поблескивающие под весенними лучами солнца стёкла пенсне… Если бы не указанная Пашей деталь в виде собачки на коричневом кожаном поводке, то я ещё добрых полчаса гулял в поисках Странника по этой милой площади.
— Стесняюсь спросить, Елисей Николаевич, какой породы ваш пёс?!
— Гаврила!? — Странник резко обернулся на мой голос, — Гаврила! Вот те на, а мы-то не раньше мая тебя ждали. Я только недели две как гуляю в этом парке. Однако, и вид у вас…
— Что, укатали сивку крутые горки?
— Я думал, ваш прадед в этом периоде был значительно моложе, — развёл руками Странник.
— Он и был моложе. Это издержки взаимодействия нейротрона с организмом носителя, как объяснил Павел.
— Павел? — нахмурился Елисей Николаевич, — ах да! Его программа-инструктор! Так вы поэтому здесь? Неудача? Нужна эвакуация?
— Вы не так поняли, Елисей Николаевич. Я нашёл Демиурга.
Лицо Странник разгладилось, а глаза вспыхнули от радости.
— Да вы что? Не шутите?
— Да какие уж тут шутки? Вы же сами говорили, что Матрикул не ошибается, — я поддёрнул рукав сюртука: на коже ровным изумрудным светом горела одна из двух татуировок.
— Получилось, Гавр, получилось! Вы понимаете, что это первый удачный случай обнаружения…столько провалов…эх! А вы так спокойно об этом говорите. Постойте, но где он? Где Демиург?
— Здесь рядом, в четвёртом номере Швейцарского отеля.
— Он что, ранен? Умирает? Ну не тяните резину, Гавр, не надо темнить, если с ним что-то, то нужна немедленная эвакуация. Вы не понимаете…
— Успокойтесь, Елисей Николаевич. С ним всё в порядке. Он спит. Пьяный в стельку. Не далее как три четверти часа назад вылакал полбутылки Шустовского коньяка.
— Пьяный?
— Извините, другого способа, чтобы уговорить и тащить через половину Польши кайзеровского гефрайтера не придумалось. Хотя нет, был вариант подержать его на морфине. Да ещё иногда, когда уж совсем надоедало тащить это убожество, возникала мысль отрезать ему башку и поместить в лёд. И уже в таком виде привезти вам. Останавливало отсутствие нужного количества льда.
— Не смешная шутка, Гавр.
— Мне тоже было не смешно, но я же принёс к вам его буквально на руках.
— Смею напомнить, Гаврила Никитич, во всём этом деле у вас вполне определённый интерес. Не забывайте, — лицо Странника посуровело.
— С вами забудешь! — моё желание рассказать Страннику о появлении Смотрящего после подобной встречи отпало напрочь. Елисей Николаевич, знакомый мне по московской встрече двухмесячной давности, сейчас, когда цель была выполнена на 99 %, переставал нравиться всё больше и больше.
— Значит, начинаем эвакуацию. Подождите меня здесь. Не более пяти минут, я позвоню Искателю. И мы с вами пойдём в номер, дождёмся его там.
Странник покинул меня, перейдя улицу в сторону небольшого кафе с множеством столиков под тентами, стоящих прямо на тротуаре. Спустя несколько минут Елисей Николаевич вернулся, но уже без собаки.
— Идём, он будет через полчаса.
В номере всё было так же, как когда я его оставил. Лишь кислый запах перегара усилился до такой степени, что, похоже, его можно было нарезать ломтями.
— Уф, сколько же дней он у вас пьёт, Гаврила?
— Сегодня пятый или…шестой. Не помню точно.
— Интересный персонаж.
— А то! Алоисом кличут.
— А фамилия?
— Не озаботился. Я вообще его без документов умыкнул. В штанах и бескозырке. Прямо из расположения части. Командира его пришлось…того. Здоровый лось оказался.
— А вы здорово изменились, Гавр, за эти месяцы. И не только внешне, я имею в виду, — Странник присел в одно из глубоких кресел гостиной, причём так, чтобы видеть в открытую дверь кровать, на которой лежал Демиург. Он отщипнул из грозди, что принесли на завтрак, большую зелёную виноградину и медленно с наслаждением отправил её в рот, — смотрю, решили пошиковать напоследок.
— Зачем скупая жизнь нужна, ведь завтра может быть война, — процитировал я строчку из песни.
— Немного цинично, не находите? — Странник
