тебя такая повязка одна?
– Одна. Но у доктора Рахима на столе ещё одна лежит.
– Отлично, – Горохов спрятал повязку в карман. – А на тот берег ты переправляешься с пристани, которая находится севернее города?
– Да, там две лодки стоят, – молодой доктор с удивлением глядел, как инженер прячет повязку в карман.
– Вы, что, тоже туда поедете?
– Нет, конечно, я же не идиот, – отвечает Горохов и тут же спрашивает сам: – И во сколько ты туда собираешься?
– Надо подготовиться, взять еду, воду, думаю… часа через четыре поеду.
– Ну хорошо, – у Горохова была ещё куча всяких вопросов, но он и так уже слишком долго сидел тут, кто знает, может, медсестра ещё и следит за молодым врачом, так что торчать тут дальше было нельзя. В принципе, разговор был закончен, теперь, когда вербовка прошла успешно и в давлении больше необходимости не было, можно было перейти к уважительной форме общения, и он перешёл на «вы»: – Вы, Матвей Георгиевич, о нашем разговоре не распространяйтесь и особенно ничего не говорите Людмиле Васильевне. Если кто спросит, то мы с вами всё это время говорили об установлении отцовства.
– Понял, о генетической экспертизе.
– И ни слова Людмиле Васильевне, – ещё раз повторил Горохов.
– Да-да, это само собой, – сразу согласился Морозов.
Инженер уже положил руку на ручку двери:
– И всё-таки я не понимаю. Такая классная, такая денежная профессия – врач! Десять лет тут на юге, где-нибудь в Соликамске, набрались опыта – и вам на север двери открыты. Чего вас сюда занесло? В этот мрак? Деньги? Или вы плохо учились и не могли никуда устроиться?
– Вообще-то я был лучшим на курсе генетики, – не без гордости заявил Морозов. – А сюда поехал по приглашению доктора Рахима.
– Значит, деньги?
– Он обещал мне двести лет жизни.
– Чего? – инженер вспомнил: что-то подобное он когда-то слышал от Люсички, но тогда не придал этому значения. – Двести лет жизни?
– Двести лет молодости, – уточнил молодой врач.
Горохов молчал: двести лет? Да, была это веская причина. Тут любой задумался бы.
– Пойдём, – сказал он Самаре, выйдя из кабинета.
Казачка молча поспешила за ним, натягивая респиратор на ходу. Они вышли на улицу и сразу пошли к КПП, он шёл быстро. А она, поглядывая на него, стараясь заглянуть ему в лицо, семенила рядом.
Информация, которую он получил от доктора, перевернула всё его представление об этом чистеньком городе. Теперь городок ему уже не нравился, вообще не нравился. Ни его уютные домики, облепленные солнечными панелями, ни безопасные питейные заведения с музыкой и хорошей выпивкой, ни чистые улицы – всё здесь было гнилым и чужим, всё это только прикидывалось человеческим.
«Папаша Дулин. Король юга, император Перми, сказочно богатый человек, что правит в своих владениях железной рукой…, – Горохов усмехался. – На самом же деле… Он почти никто, ширма, за которой Виктор и Тесей проворачивают свои делишки. Тесей… Надо же, придумали имечко. Уверен, что Дулин без их одобрения ни одного серьёзного решения не принимает. Это для них он покупает оружие, для них делает цемент в промышленных масштабах. Выступает конечным потребителем оборудования и нужных для них товаров, которые они закупают на севере, – и тут Горохов понял, что больше это самый Папа его не интересует. – Он пустое место. Люсичка рано или поздно сама его уберёт. Найдёт способ, она хитрая. Или этот Иван, что трётся рядом с ней, хитрый, а она – лишь видимый его инструмент. Нет, всё-таки она и сама, без Ивана, всякого накрутить в состоянии. Вон в «санаторий» за рекой она одного из своих любовничков уже пристроила. Теперь у неё будет доступ и к биоматериалам, и к технологиям. Да… Люсичка… Люсичка молодец, слов нет».
Многое, многое для него прояснилось, но вот что ему теперь делать, он не знал. Пока не знал. Надо было время, чтобы собрать всю эту информацию в нечто целостное, проанализировать её и сделать вывод. Там, на севере, к его услугам был аналитический центр с парочкой умных и знающих людей, они бы сразу сказали, на какую компанию работает Людмила Васильевна, какие компании поставляют оборудование в Полазну, определили бы круг людей, которые могут поставлять трупы для «санаториев». Но это там, на севере, тут-то у него ничего подобного не было, как, впрочем, и времени на раздумья. Инженер реально не знает, что ему делать. Весь его прекрасный план, план, который он продумывал целый год, больше не нужен. Папа Дулин больше не является его целью. И кто в таком случае его цель? Он не знает. Вернее, знает или, лучше сказать, почти знает. И это чувство неопределённости выводит его из равновесия. Ну да, Морозов поедет сегодня за реку встречаться с Виктором и Тесеем. И что? Поехать с ним? Зачем? Ликвидировать этих типов, у которых не растёт щетина? Возможно. Да, допустим, это сорвёт чьи-то грандиозные планы, вернее, приостановит их на некоторое время. Но как? Как это сделать? Он ведь ничего о них не знает. Ни кто они сами, ни сколько там будет людоедов-даргов. А вдруг с этими двумя приедут ещё и охранные боты? Скорее всего.
Скорее всего. Хотя бы знать, сколько их будет и какие они будут. Хватит ли на них патронов с зелёными головками. Придётся работать без плана, импровизировать, импровизировать. Он страшно не любил импровизации. Импровизация – это всегда риск, риск и риск. Инженер тяжело вздохнул и поморщился.
– О чём ты говорил с ним, что он тебе сказал? – спрашивает Самара.
– Да так, ерунду всякую, – она мешает Горохову думать.
– Что ты задумал? – казачка не отстаёт от него, она вцепилась в его рукав, почти повисла на нём, тянет к себе, стараясь заглянуть ему в глаза. – Опять дело собрался делать?
У, какая глазастая баба, даже через очки с маской смогла разглядеть его состояние.
– Пока ничего, – говорит он ей и сам не верит в свои слова, поэтому добавляет: – приедем, попьём чая и… продолжим торговать водой.
Самара молчит, но она явно не удовлетворена его ответами. Они очень быстро добрались до КПП и забрав своё оружие, без проблем покинули его.
Уселись на её квадроцикл, она села за руль, он сзади. Горохов продолжал размышлять о сложившейся ситуации. Он думал о том, что теоретически… только теоретически, исключительно в виде варианта для анализа, можно было подумать о том, какие шаги ему необходимо будет предпринять, если он поплывёт на тот берег с доктором Морозовым. И первый же пункт любого плана зарубал это
