брат уже не примет его, но, покидая тронный зал, Секенэф чуть кивнул дипломату, давая понять, что ожидает его позже. Великий Управитель провёл с вельможами ещё ровно столько времени, сколько требовалось по этикету, чтобы справиться о благополучии их семей и обсудить дела родов в более неформальной обстановке, и удалился. Ему было что рассказать Императору. Несмотря на уйму дел, грозивших первое время похоронить его под собой как под крышкой саркофага, первоочередное он откладывать не стал. Дипломат несколько раз встретился с мятежным жрецом и навёл необходимые справки, переговорил с Минкерру и пришёл к неутешительным выводам, которые пока не знал, как подать брату, чтобы не пошатнуть хрупкое равновесие. Также Хатепер подготовил списки посольства к эльфам и первично обсудил с его возможными участниками то, что от них потребуется. Относительно тех, кто из столицы на данный момент отлучился, он отдал распоряжения, чтобы вернулись при первой же возможности.
Такой его зов никто из них не проигнорировал бы – нечасто он просил явиться ко двору срочно. Вот об этом говорить было существенно легче, чем о Хэфере… но обе темы не терпели отлагательств.
В покоях Владыки царил уютный полумрак. Восемь Ануират несли караул в ближайшей к коридору комнате – малом тронном зале, переходящем в кабинет. Как правило, стражи ни на кого не обращали внимания, неподвижные, точно статуи, но Хатепера почему-то выделяли среди прочих и приветствовали его учтивыми кивками. Того же удостаивалась в своё время только царица Каис, но об этом никто не говорил вслух – сначала чтобы не задевать Амахисат, а со временем такое особое отношение просто забылось.
В кабинете двое слуг споро накрыли на стол лёгкий поздний ужин и, закончив, бесшумно удалились. Секенэф ценил редкие минуты своего уединения и не жертвовал ими даже ради удобства, чтобы кто-то прислуживал ему за трапезой.
Хатепер бросил взгляд на стол, и у него в животе заурчало. После раннего завтрака он больше так и не успел поесть. Это, впрочем, было обычным явлением, когда советы затягивались.
Секенэф, уже освободившийся от приличествовавших собраниям ритуальных украшений, вышел из спальни, облачённый только в просторную прихваченную сине-золотым поясом схенти.
– Рад тебя видеть, – сказал он, устало потирая лоб – одним из тех простых живых жестов, которых осталось у него не так уж много.
Дипломат боялся дожить до того времени, когда в моменты, в которые через его брата не протекала Силу предка, Секенэф будет просто существовать, делать привычные дела в полужизни-полусне, необходимом лишь для сохранения физической оболочки. Он, Хатепер, был одним из немногих, кто напоминал Секенэфу о том, кем тот был изначально, и важность своей роли осознавал. Он, Амахисат, теперь ещё, возможно, и Анирет… может быть, со временем и Ренэф? Близкие нужны были Владыке, чтобы не потерять свою личность, себя земного, не раствориться окончательно в энергии божественного Ваэссира. Несколько месяцев назад Секенэф ступил на эту грань. Он сам мог и не помнить, но его брат, всю жизнь боровшийся за каждую крупицу его личности, не забыл.
– Я тоже рад видеть тебя, – улыбнулся дипломат, подчеркнув последнее слово. – Я принёс списки. Амахисат присоединится к нам?
– Нет. Сегодняшние собрания утомили всех нас. Она не в настроении воевать, – Секенэф чуть улыбнулся. – Давай поедим. Золотая кровь золотой кровью, а тела-то наши пока ещё не на столе бальзамировщиков.
Они приступили к ароматной запечённой в глине и травах рыбе, с которой заботливые слуги уже соскребли корочку. В ходе трапезы Император ознакомился со списком и одобрил практически всех, заменив лишь пару имён. Хатепер не возражал – он и сам рассматривал те кандидатуры.
– Ты, кажется, сказал «воевать»? – осторожно уточнил Хатепер после, подливая им обоим лёгкого вина из белого винограда, которым славился столичный храм Золотой.
– Да, – Секенэф устало кивнул. – Во-первых, ей чрезвычайно не нравится идея рисковать твоей жизнью в землях эльфов, и я её прекрасно понимаю. Во-вторых, она разъярена покушением на Ренэфа и не устаёт повторять мне, что наше послание Данваэннону должно быть составлено в форме, близкой к ультиматуму, а не к миролюбивому обмену дарами и любезностями. Но мы не в том положении, чтобы выдвигать ультиматумы сейчас. У нас не собрано достаточно доказательств.
– Догадываюсь, что Амахисат ответила тебе на это…
– «А что ты хотел в виде доказательства – мёртвое тело нашего сына? Достаточно того, что мы до сих пор не можем найти останки наследника трона. Или этому у нас тоже нет доказательств?»
Точно воспроизведённая и словами, и интонацией фраза зависла между ними, и воздух будто бы стал тяжелее. Хатепер покачал головой и тактично промолчал, предпочтя вместо ответа отпить ещё вина. К теме осквернённых останков Хэфера следовало подходить чрезвычайно осторожно.
Был один инструмент, который они пока не использовали – связь, возникшая между Павахом и Хэфером благодаря Проклятию Ваэссира. Хатепер много думал о том, как предложить это брату, и возможно ли вообще то, что он хотел осуществить, но никто не мог предсказать, чем всё обернётся. В любом случае, сейчас разговор был о другом царевиче, и проблемы были ничуть не менее актуальными.
– Мы все понимаем, что к теме нужно подойти деликатно. Я согласен с тобой. Но мы должны защитить Ренэфа так же, как защитили Анирет, – произнёс Хатепер. – Ссылка в один из дальних гарнизонов кажется мне разумным решением.
– Да, и я уже решил, кого приставлю наблюдать за ним. Разумеется, и Амахисат позаботится о должной охране. Но этого недостаточно… – Секенэф посмотрел на Хатепера долгим взглядом. – Боюсь, мне придётся просить тебя сделать ещё больше для защиты нашей семьи. У меня нет выбора, пусть это и тяжело. Как и я сам, ты уже принёс немало жертв Таур-Дуат.
– Я сделаю всё, что потребуется, – заверил дипломат, хотя сердце у него было не на месте. – Скажи прямо, брат.
– Подожди здесь.
Император поднялся и удалился в свою спальню. Хатепер посмотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на еду и отодвинул остатки рыбы. Кусок в горло после таких разговоров всё равно уже не лез. Подумав, он немного расчистил стол, оставив только вино и кубки, и сел обратно в своё кресло.
Секенэф вернулся, сел напротив Хатепера и выложил на стол между ними маленький свёрток из сине-золотой ткани. Немного было вещей на свете, что могли вывести дипломата из равновесия, но это… Император выжидающе смотрел на него, но старший царевич не мог заставить себя прикоснуться, потому что уже знал, что было в свёртке.
– Это было создано по моей мерке, а значит, и по твоей, – тихо проговорил Секенэф и, не дождавшись, развернул сам.
Хатепер замер, точно
