В большой комнате нашей "двухкомнатной квартиры" никого нет. Зато за занавеской оживленное шушуканье. Снимаю доху, вешаю на вешалку. Переодеваюсь в сухую теплую одежду, зажигаю бра и ложусь с книжкой на постель. Когда я с книжкой, Ксапа меня заботами не грузит. И Жамах не позволяет. Говорит, любые дела могут подождать.
Хорошо!.. Но голоса за стенкой отвлекают. Громким шепотом мои женщины обсуждают, кто куда залетел, какие-то задержки на две недели, и что две полоски - это полный пипец.
Почему две полоски - пипец? Три - я бы понял. Правильно Платон говорит, понять женщину может только другая женщина.
- Колготки с детства учат нас, что две полоски - это жопа, - раздается из-за занавески озорной голос Ксапы. - Ой, девочки, через день ведь таблетки ела. Как я мужу скажу?
В полусонном состоянии вспоминаю, что колготки - это одна из любимых ксапиных одежек. Прошлой зимой ей их здорово не хватало... Откладываю книжку, выключаю бра и поворачиваюсь на бок. За занавеской наступает тишина.
- Клык, ты давно здесь? - встревоженный голос Ксапы. Виноватый такой...
- Давно.
- Ты все слышал?
- Угу.
- Ой. Я даже не знаю, как сказать...
- Так и говори, - решительно перебивает Жамах. - Клык, ты скоро станешь папой. И дядей! Кого больше хочешь? Мальчиков или девочек?
Сон слетает моментально. Сажусь на шкуры, пялюсь на родных и близких. Мечталка с Ксапой краснеют на глазах. Все больше и больше. До цвета помидора.
Два малыша - одна вакансия, - приходит в голову смешная мысль. А еще вспоминаю старый разговор с Мудром. "Когда сын Ксапы приведет в вам девушку, здесь вновь зашумят леса". И мою нелепую идею, мол, плохо нам будет, если у Ксапы родится дочь.
- Охотников! - убежденно говорю я. И начинаю смеяться.
МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ
Темнеет рано. Скоро самый короткий день в году. За окном воет ветер, а в доме тепло и уютно. Из Круга передали, в нашем районе пурга продержится дня три. В горах еще ничего, а за перевалом жуть, что делается.
Электрики за завтраком в столовой опасались, что пурга порвет провода ЛЭП. Как прошлой весной. Зря опасались. В ту пургу снег был влажный, липкий. Намерзал на проводах глыбами. А сейчас морозы стоят, снег сухой, мелкий, рассыпчатый.
Пока нет работы в поле, изучаю космоснимки Алтайского края. Вызываю на большой настенный экран и рассматриваю при максимальном увеличении. Есть на Алтае жизнь, есть! Наторенные тропы аж из космоса видны. Может, на Большой земле в наше время на Алтае людей не было, а у нас - точно есть! Наверняка у них тоже были. Археологи плохо копали, вот и не нашли следов стоянок. Все-таки, сорок тысяч лет... Человек из Денисовой пещеры не в счет. Не человек это вовсе, а какая-то пещерная обезьяна...
Этой зимой на Алтай лететь поздно. Тем более, миссионеров свободных нет. Зато на следующую зиму дам заявку на пять тысяч вакансий. Это десять тысяч местного населения. Сколько нужно миссионеров, пусть Медведев сам считает.
Или не жадничать, дать заявку на три тысячи вакансий? Свалиться на местных зимой, в самый разгар голодного сезона с полными ящиками мясной тушенки - это лучшая тактика для первого контакта. Сели, нашли общий язык, поговорили, накормили голодных - и дальше полетели, как будто очень торопимся. Через неделю - опять. Якобы, второпях. А на третий или четвертый раз, когда уже, как бы, своими стали, можно подольше задержаться.
Конечно, иногда воинственное племя попадается. Но на этот случай оставляем жучки. Слушаем разговоры, выясняем, как на самом деле к нам местные относятся.
В снежной мгле за окном проплывает желтое пятнышко. Пришел вечерний автобус. Могучая четырехосная машина на огромных колесах и бульдозерным ножом спереди. Сама себе дорогу очищает, сама себе теплый хыз, если застрянет. Сергей смеется, что если этот монстр - автобус, то он - красная шапочка.
Возвращаюсь к космоснимкам. Восемнадцать найденных стойбищ - это от восьмисот до двух тысяч человек. Надо еще два раза по столько, иначе и на три тысячи вакансий не наберется.
- Папа, ты дома?
Даже не слышал, как дверь открылась.
- А то ты света в окнах не видел? Раздевайся! Голодный? Сейчас ужин разогрею. Не мог заранее позвонить?
- Мамы дома? - с первого этажа доносится шарканье веника.
- Жамах в Секунде, в правлении заседает. А Ксапа куда-то далеко улетела. Обещала вернуться на следующей неделе. - Ставлю кастрюльки на плиту, включаю чайник и накрываю стол.
- Это хорошо. Я мам боюсь, они меня убивать будут, - Олег, топая поднимается на второй этаж. Высокий, широкоплечий, в стандартную дверь бочком проходит.
- За дело?
- Ну... Как сказать... За две полоски на тесте. Познакомься. Аша! Ко мне!
Из-за двери выглядывает любопытная мордочка. Именно мордочка! Широкий приплюснутый нос, раздувающиеся ноздри. На волосах - капельки тающих снежинок. Ни намека на страх, лишь любопытство и легкая робость.
- Та-дам! - радуется чему-то Олег и за руку втаскивает это существо в комнату. Минуту мы с интересом рассматриваем друг друга.
- Палеоантроп. Homo neanderthalensis - первым отмираю я. - Появились в Европе полмиллиона лет назад, на Большой земле вымерли двадцать пять - тридцать тысяч лет назад. Ты откуда ее привез?
- С запада. Мы там вакансии нарабатываем. Собственно, это подарок от местных. Молодые самочки привязчивые и верные. У них очень сильный инстинкт подражания. Говорят неважно, но намного умнее самой умной собаки. Несравнимо умнее.
- Хочу мясу. Дай мясу, - девочка повернула голову к Олегу и скорчила жалобную рожицу. Была она на полторы головы ниже его. Но фигурка пропорциональная, голова даже крупновата.
- Держи, - Олег протянул девочке сникерс в обертке и погладил по голове. Уверенным движением звереныш сорвала обертку и протянула батончик Олегу.
- Кушай, моя хорошая.
Откусив от батончика, девочка заинтересованно уселась перед электрокамином. Осторожно протянула руку к пляшущим на экране языкам пламени.
- Не обожжется? - интересуюсь я.
- Может быть. Но только один раз, - усмехается Олег, поднимая с пола обертку сникерса. - Для нее это лучший способ обучения, поскольку слова не действуют. Точнее, не то, чтобы совсем не действуют... Не запоминаются. Запрет словами не переносится в долговременную память.
Я вызвал на экран статью о неандертальцах. Скошенный назад подбородок, выдающиеся надбровные дуги - все как на картинке. Только утепленные брюки, меховые унты и красная водолазка грубой вязки никак не вписываются в образ.
- Ты знаешь, что у неандертальцев мозг больше, чем у нас.
- Знаю. Мозг большой, но глупый. Пробный шар эволюции. Где-то посередке между человеческим и обезьяньим.
