Не было готовой фразы, а речь, заготовленная еще в городе, с аргументами и доводами, да еще подкрепленная Силой, сейчас уже неуместна.
Парень сидел тихо, терпеливо ожидая продолжения, глядя серьезно, но даже без тени страха. Просто — как младший на обычного пожилого старика, уважаемого за возраст. Совсем скоро, когда княжество отнимут, Сергей Михайлович именно таким и станет. Если выживет.
И тут князя прорвало. Не криком и яростью — а простой, будничной речью, в которой он рисовал перспективы мрачного будущего. Обычная правда, скупая и страшная. Неизбежность, которую человек с его опытом может предсказать получше любого пророка. Он не жаловался, нет. Жаловаться мальчишке? До такого безумия князь не дошел. Будет война, но потерь не избежать и другой стороне. Долгорукие не станут сдаваться. И пусть его сын, Александр Сергеевич, больше не «мастер», а сам он чувствует, что больше не «виртуоз», в клане еще много людей, сильных и храбрых, готовых положить свою жизнь за жизни и счастье близких.
Речь приободрила даже его самого, вырвав из нахлынувшей тоски.
А ответные слова мальчишки — вдохнули надежду.
— Ну как? — Ждал возле дверей якобы проходящий мимо старик.
— Все нормально, — Максим кивнул им и отправился на первый этаж.
— Я признателен вашему внуку, — низко поклонился Сергей Михайлович Юсупову.
Но был остановлен в середине поклона.
— Пойдем, поужинаем.
— Приношу извинения, но дела…
— Подождут, — Юсупов подхватил его под локоток и повел по галерее второго этажа.
Но не к ближней лестнице, по которой ушел Максим вниз, а к дальней.
Которая, как минимум, была дальше даже от столовой.
— Федор, теперь у нас есть свой телеканал! — Звонко и торжественно поделились радостью внизу. — И это будет лучший канал во всем мире! Только мультфильмы и никаких скучных новостей!
— Ю-ху! — Вторили счастью детскими голосами.
— Срочно покупаем контрольный пакет акций «Ну Погоди!».
— Я не обманывал вашего внука, — поспешил объясниться Сергей Михайлович. — Еще он получит молочный комбинат полного цикла, от ферм до собственных магазинов, и…
— Я ему доверяю, — кивнул, как само собой разумеющееся, Юсупов.
— Тогда в чем…
— Есть небезынтересная мысль, которой хотелось бы поделиться. Как вы считаете, если на один сильный клан, ослабевший ввиду определенных факторов, нападут… А нападут, как бы вы ни юлили, уж поверьте.
Долгорукий дернулся и неприязненно посмотрел на соседа.
— …и после объявления открытой войны, вы покажете союзный договор со скромной сибирской семьей, подписанный еще до войны…
Неприязненность сменилась задумчивостью.
— Как быстро развалится эта камарилья, когда в их города придет гроза и тайфун? И как быстро мы перебьем их по одному, чтобы переплавить шакалье золото в благородные слитки с нашими гербами?
— Шуйские в союзе?
— Обойдемся без них. — Уверенно произнес старик. — Серьезных сил против нас не будет. Мы отговорим наших друзей от гибельного союза. А остальных… Не жалко.
— Каковы ваши условия? — Не торопился спускаться по лестнице Долгорукий.
— Девяносто процентов — наше.
— Восемьдесят. И покрытие ущерба первых дней войны.
— Семьдесят пять процентов без покрытия. — Категорично ответил Юсупов. — Признаете Борецкую Веру.
— Борецкую? Не Юсупову? — Удивился
— У меня внук растет. Ему понадобится свой дом.
— Я согласен. — Осторожно пожал он протянутую руку, скрепляя сделку.
Сильную, горячую руку человека, способного изменять историю своим словом.
— Можно просьбу? — Деликатно поинтересовался Сергей Михайлович.
— Да? — Приподнял бровь старик.
— Вы не могли бы попросить вашего внука отозвать требование по постройке метро в Сулаж-Горе?
— О… — Округлил глаза собеседник.
— У меня из-за этого сын спивается. — Отвел глаза Долгорукий. — У нас под городом одна вода, вторую проходческую машину потеряли…
— Сделаем. Пьянство — горе в семье…
К счастью, необычную просьбу Самойлова Федора отзывать не пришлось. Впрочем, кому к счастью, кому к горести, но Долгоруких это не сильно волновало.
Из дома Сергей Михайлович выходил в полном душевном равновесии и спокойствии.
— Деда, меня пригласили управляющим на телеканал! — Поделился радостью Игорь с дедом.
— Этого тоже — забирайте, — отмахнулся он, глядя на Максима.
В машину старый князь садился в одиночестве, не обратив внимание за застывшего на пороге внука, крепко сжавшего кулаки.
— Это будет самый лучший телеканал в мире. — Шептали через злые слезы.
— Разумеется, — хлопнул его по плечу Максим и завел в дом. — Пойдем, обсудим репертуар. Что по поводу шоу «Самый умный»?
— На него права у другого канала, — отмирал Игорь, давая себя уводить.
— Тогда делаем «Самый умный чтоли, э?».
— Это как? — Заинтересовался тот.
— То же самое, но ставим боксерское ограждение по периметру, — охотно пояснили ему. — Пойдем, упадем к дельфинам.
— А мне можно? У меня и сменной одежды нет…
— Эта высохнет, да и куда ты торопишься? У нас полным-полно свободных комнат.
* * *
Золото и огромные потолки. Зеркала и ростовые портреты. Хрусталь люстр, фонтанами зависающих над головами. Эхо шагов, постыдных в благородной тишине.
Камердинер Третьей двери Серебряного зала неодобрительно выдвинул вперед нижнюю челюсть и посмотрел на шагающих в сопровождении свитского трех мальчишек и одну девочку. Краем глаза, разумеется, не смея нарушать облик идеального слуги и вертеть головой. Тут же отметил, что гостей четверо, а не пятеро, возмущенно цокнув про себя языком. Да еще с опозданием на одну минуту! Возмутительное попрание протокола! А одежда? Что за фасон, что за градус на носке ботинка?! Он же совершенно не подходит к вырезу жакета! А полосы на рубашке, как у императора на прошлом обращении по телевидению?! Их нет! Апофеозом безвкусия — красная бабочка на всех, даже на девушке, разодетой в брючный костюм. Хотя, в общем-то, костюм неплох, из последней коллекции мэтра Вгжинского, но все остальное… Минимум прошлый сезон — вынес он жесткий вердикт. Впрочем, что с этих деревенщин взять — опять же молча хмыкнул он. То ли дело они, потомственные открыватели дверей перед Его Величеством!
— Молодые люди, — остановился свитский и поклоном передал бразды правления камердинеру.
Ох он им сейчас…
— Молодые люди, вам выпала честь присутствовать на ужине Его Величества с семьей, — важно повел рукой камердинер. — Прошу соблюдать ряд правил! Первыми с императором не заговаривать! За столом не чавкать! Не плеваться, Не…
