С удовольствием растекся по многим «не» слуга. Обед, разумеется, задерживался, но ведь они и так опоздали.
— Эх, а у Максима сейчас вареники… — Грустно вздохнул самый младший.
— А он чего не пошел? — Шепнул ему парень с гербом Черниговских князей на костюме.
— Говорит, ужин с императором у нас каждый день, — пожал плечами младший. — А к Белевским приглашение только на это утро. Еще там лошадка есть.
— Он приболел, — ответил улыбкой юноша из Шуйских на возмущенный взгляд камердинера.
— Молодые люди! — Добавил он строгости в голос.
— А давайте я на этого длинного нажалуюсь? — Оценивающе посмотрел на него самый юный гость. — Мне все равно императора просить не о чем.
— Гости к Его Величеству! — Поспешно отворив дверь, зычно провозгласил камердинер.
— Дозволяю, — донесся спокойный голос среди тихого звона столового серебра о фарфор.
«Как же так» — расстроился камердинер. — «Сели ужинать без моей команды».
— Ну, пойдем? — С легкой взволнованностью произнесла девушка.
— Иди, — криво улыбнувшись, Шуйский легонько подтолкнул друга. — Капитан.
— Павел Викторович Черниговский-Зубов к Его Величеству! Княжич Шуйский Артем Евгеньевич к Его Величеству! Самойлов Федор Михайлович к Его Величеству!
Мелкий замешкался, склонив голову и что-то пробормотав, после чего вступил за остальными в обеденную.
— Светлана Джонс к Его Величеству!
Сопроводив величественным голосом детей к императору, камердинер с чувством исполненного долга закрыл дверь. Вернее, прикрыл, позволив звукам сиятельного ужина доноситься до ушей верного слуги. Тут он вряд ли услышит что-то полезное, да и не стал бы он подслушивать разговоры действительно важных гостей. Но Его Величество вполне мог обронить нечто интересное даже на самом скучном и рядовом ужине. Впрочем, камердинеру бы сгодилась какая-нибудь красивая фраза из его уст, дабы со значением повторять в своем кругу, добавляя «Как сказал сам Император…». Ладно, некрасивая и нескладная — тоже пойдет. Да даже не от императора, а от его младшей дочери Елизаветы, что тоже была на ужине вместе с братьями и матерью! Но пока — не везло, говорили только слуги и гости, а Его Величество и августейшая семья, как и предполагал камердинер, не спешил показывать свое расположение каким-то там…
…
— Салат пожалуйста… Благодарю…
— Суп, будьте любезны… Благодарю…
Устав прислушиваться, камердинер даже прикорнул, привалившись тайком к стене. Так что следующий вопль заставил его буквально вскинуться, больно ударившись головой.
— А-А-А-А!
— Papa-papa!!!
— Да кто-нибудь, Святая Мария! — В визге и звоне сбрасываемой посуды раздался зычный голос императора.
— Боже мой! Боже мой! Охрана!! Охрана!!!
Бежать за охраной?! А может, вломиться в двери и спасти императорскую чету самому?! Ему дадут титул графа! Герцога! И принцессу! Нет, принцессу — вряд ли… Но хотя бы графа! А если там опасно?!
— Суп!!! Мое платье!
— А как вы относитесь к Ачинским месторождениям? — Вплелся в крики грустный голос Павла, отчего-то вовсе не паникующего.
— Это ужасно, это просто трагедия!
— Я так и думал.
— Да кто-нибудь, убейте уже это чудовище!
— Все уже, поймал. И ничего это не чудовище, — буркнул голос Федора Самойлова. — Ее Лучинкой зовут. Она тоже — часть команды…
Мерно покачивалась линия горизонта, сотканная из верхушек черно-серебристых деревьев. Зверь подо мной шагал неторопливо, одолевая заброшенную лесную тропку в глухом углу парка. У этой дороги не было определенного завершения — через пару сотен метров она сорвется в овраг, чтобы возникнуть на другом его конце под иным углом, и вновь заплутает по чащобе, свиваясь в кольца, разделяясь на ветви и пересекаясь с самой собой.
Но на ту сторону оврага мне не нужно. Да и вовсе нет на этом пути какой-либо цели, каковую следует достичь. Нет и человека, что ожидал бы встречи. Просто — истекают пять минут обещанной прогулки, самой странной, что мне довелось испытать.
— Еще тридцать секунд, — озвучил я, взглянув на часы.
Хорошие, добротные часы, со сверхточным хронометром и почти беззвучным механизмом. Подарок неведомо от кого, приятный, хоть и с легким браком — там, где положено бы показывать день, медленно отщелкивает цифра пять, судя по скорости, через год грозясь обернуться четверкой.
Зверь недовольно фыркнул и повел плечом, но продолжил вышагивать через ямы, хрустя по опавшей и слегка подмерзшей листве. На этот раз его шаги сродни метроному, одинаковы и почти идеально ложатся на секунды. Ровно тридцать.
— Все! — Недовольно встряхнул плечами Артем и присел. — Слазь!
— Ладно, — вздохнул я, с неохотой вставая на землю.
— Что б я еще тебе что-нибудь пообещал, — буркнул Тема, отряхивая плечи и оправляя складки плаща.
— Что опять не так? — Глянул я на него удивленно.
— Я, между прочим, сменную одежду приготовил. — Продолжил он ворчать. — Думал, обернусь, и по лесу пробежимся. А ты на плечи залез! Всю шею мне за пять минут отбил!
— Не, мне вчера Звездочки хватило, — охнув, приложил я ладонь к внутренней части бедра и слегка помассировал через ткань брюк. — Ну эти скачки, все мышцы болят. Я даже не знал, что такие на ногах бывают. И это с седлом! А ты ведь без седла?
— Конечно без седла! — Возмутился он в голос. — Даже думать не смей!
— Вот. А на плечах — оно как-то спокойнее. — Примирительно кивнул я ему и встал на обратный путь.
— Просто, как-то, — хмыкнул он. — Я думал, ты именно на медведе хотел прокатиться.
— Так ты разве не медведь?
— Ну, медведь. — Зашагал он следом.
— Так какая разница?
— Странный ты, — сделал он спорное заключение минутой позже.
Осень в этих широтах довольно быстро уступила место ранней зиме, заставляя кутаться в теплые плащи. Белые тучи над головами обещали вскоре порадовать первым снегом, но вряд ли тот задержится надолго.
— Максим, можно спросить? — Зашагал Артем рядом, стоило тропинке расшириться достаточно, чтобы можно было идти бок о бок.
— Да?
— Ты почему на ужин к Императору не пошел? — Вспыхнул он еле сдерживаемым любопытством.
Кажется, именно ради этого вопроса он и организовал встречу, а вовсе не из желания поскорее выполнить обещанное. Я ведь ничего у него не требовал, наоборот — уж лучше выучиться на наездника и в удовольствие прокатиться следующим летом. Но и переносить тоже не стал. Мало ли, как обещания и их исполнение на Артеме сказываются.
