Ознакомительная версия.
По дороге я не удержался и позвонил Верочке Матюшиной. Мне было интересно, как идут боевые действия. Наверняка Рем Понтегера уже перегрыз горло Алфену и вкушал победу. К моему удивлению, Верочка ответила нервным смешком:
-- Они уже выжрали три бутылки коньяка и потребовали еще!
-- Так быстро? - удивился я. - А чем они закусывают?
-- Лимоном...
-- В стиле главного, -- философски изрек я.
-- Да, но каково мне! - заметила Верочка Матюшина.
Похоже, она пыталась прибрать к рукам Алфена. Как это ей удастся? с интересом подумал я. В этом отношении Алфен был непотопляем, как крейсер "Аврора", марсианский муляж которого стоял на Неве-Москве-реке.
-- У тебя что, неприятности с правительством? - поинтересовалась она.
-- С правительством? - удивился я.
-- Тебя спрашивали ужасные люди!
-- Это мои друзья, -- быстро ответил я.
-- Странные у тебя друзья, -- менторски заметила Верочка Матюшина, -- я одного испугалась. У него такой зверский вид, да и другой...
Я перебил ее:
-- Мне не звонил некий господин Федотов?
Я просил так - на всякий случай. Брякнул первое, что пришло в голову.
-- Звонил! - съязвила она. - Сказал, что убьет тебя при встрече.
-- А если серьезно? - спросил я.
Вот и решайте теперь, что такое интуиция.
-- Если серьезно, то он будет ждать тебя в "Астории" с двенадцати до часу.
-- Спасибо, -- я отключился.
Итак, объявился Лука. Но почему он меня ищет? И тот ли это Федотов, который Лука? Известно, что Лука остался на базе астросов и улетел в глубины космоса. Причем у него было тайное редакционное задание от Алфена - сфотографировать астросов и разузнать о них как можно больше. Значит, он жив! Есть шанс обладать уникальной информацией. Но почему ни "Москва-хроникал", ни наши "Ведомости", ни тот же самый "Телеграф" и сотня других редакций по всему Марсу не опубликовали ни строчки о астросах? Одно из двух, либо это не тот Федотов, то есть не Лука и Верочка Матюшина ошиблась, либо Луке заткнули рот каким-нибудь экзотическим способом. Как бы там ни было, до встречи с таинственным Федотовым осталось не более двух часов, и я решил провести их с пользой. И еще я подумал о том, что как-то очень синхронно с посещением нами Кагалмы из небытия возник Лука. Не верил я в такие совпадения. Не верил.
Редакция "Москва-хроникал" располагалась в шестидесятидвухэтажной высотке в начале Яузского бульвара. Охранник увидел Росса и не пожелал нас впускать, хотя вдвоем с Россом мы беспрепятственно появлялись во всех редакциях и ресторанах. Нас везде знали. Росс был моей визитной карточкой - выхоленный, выстриженный, отриммингованный -- чепрачный эрдель, с рыжим подпалом и с мордой кирпичом - я специально носил в заднем кармане расческу. Охранник оказался молодым, неопытным и упирался, пока я на всякий случай не сунул ему под нос пропуск с полосой по диагонали, который и в этот раз оказал магическое действие, которому я в очередной раз только удивился. Не звонить же Юре Дронскому по всякому пустяку. Мы поднялись в скоростном лифте на двадцать пятый этаж, где в коридорах наши шаги с Россом заглушали толстые, мягкие дорожки.
"Москва-хроникал" занимала десять этажей - с двадцатого по тридцатый, и была крупнейшей газетой мультимедийного магната Пеки Дементьева, который владел по всему миру четырехстами пятидесятью восемью фирмами и корпорациями. Империя называлась "Независимые новости и медиа". В газете работало более пятисот журналистов и неизвестно какое количество внештатников.
По сравнению с ним наши "Петербургские ведомости" были детской игрушкой. Два года назад, примерно когда пропал Рем Понтегера, "Ведомости" понесли убытка на восемь миллионов рублей. Следующий год был не лучшим для газетного бизнеса - издания сдавали позиции по всем направлениям. Потом появился Алфен. Его вытянули из забытья партийные функционеры, фамилии которых даже не хочу упоминать. Алфен в свою очередь нашел меня и всех ведомцев. Месяцев через восемь мы стали гордо выпячивать подбородок и открывать двери ногой, потому что рейтинг газеты взлетел на небывалую высоту. С нами стали считаться. Но таких более-менее успешных газет было много, а сорокадвухстраничный таблойд "Москва-хроникал" -- в пятерке лучших, и попасть в него было все равно что выиграть в лотерею миллион или получить у Бога индульгенцию на все последующие грехи.
Юра Дронский обитал в стеклянном кабинете с огромной приемной и внушительного вида секретаршей, и я вспомнил, что Юра всегда питал слабость к крупным женщинам.
Однако он вел такую жизнь, которой не позавидуешь. Вставал в шесть утра, чтобы еще до работы прочитать все газеты, посмотреть программу "Время", поговорить со всеми нужными людьми. К этому времени на Марсе всегда что-нибудь происходило, поэтому уже к девяти часам утра в телефоне Юры Дронского садилась батарейка. Он хватал следующий аппарат. Секретарша следила, чтобы все пять трубок ежедневно были заряжены. Мало того, в "сетуне" у него был отдельный набор телефонов. Юра Дронский так и не привык к аэромобилям, даже к самым шикарным. Его укачивало. Зато на свой супердорогой "сетун" -- машину с плазменным генератором -- он поставил гудок от земного локомотива, чтобы носиться, как угорелому -- когда Юра сигналил, то было слышно в радиусе двенадцати километров. Его многократно штрафовали -- он предпочитал платить и пользоваться своим фирменным сигналом, от которого шарахались, как от бешенной коровы.
Обычно он входил в офис, разговаривая с секретаршей по телефону до самого последнего момента, пока не возникал в приемной, как дух из бутылки, потом говорил всем: "Привет!" и удалялся в свои апартаменты, не отрывая телефона от уха. Он так привык к ним, что, наверное, сидел с ними в туалете, разговаривая, просматривая сообщения и голых девиц.
Понятно, что из-за суеты, севших батареек и из-за того, что участвовал в управлении самой крупной газеты на Марсе, Юра Дронский жил в вечном стрессе. А это, учитывая спад рекламной активности и снижение тиражей, не давало ему спокойно спать, и он мучился бессонницей. В общем, Юра Дронский работал на износ.
Правда, и времена наступали тяжелые. А ведь цивилизации на Марсе было не больше пятидесяти лет, и мы были в начале пути. На то, чтобы уничтожить Марс, спутнику-Фобосу понадобилось мгновение, землянам же придется ковыряться ни одно столетие.
Я постучал в стекло, и он махнул мне рукой.
В строгом определении редактора, я бы сказал, что он был великим - безропотно тянуть такой воз! Должно быть, Пека Дементьев ценил его не меньше, но загонял, как любимого коня, на которого привык делать ставки.
Ознакомительная версия.
