крикнул Матакуши. — Иначе смерть!
Даичи, заметавшийся было между тем, чтобы идти дальше или кинуться нам на помощь, послушался и пошёл вперёд, постоянно оглядываясь.
А я поправил Изуми, чтобы было удобно нести её и тоже пошёл.
Я уже вымотался. От скрученного пространства кружилась голова и тошнило. Но самое мерзкое — это болели глаза, как будто их кто-то выдавливал.
Катана и всё ещё светящийся нож отправились в ножны. Так нести Изуми было удобнее. В портале на нас всё равно никто не нападает.
Но ничего, главное, выйти из портала. Потом будем думать, что делать.
Мысли путались. Сил не было. Однако я по-прежнему нёс девушку. Я точно знал: не брошу её ни при каких обстоятельствах.
Я потом конечно расспрошу её, как так вышло, что дверь, на которую она показала, привела нас к нашим врагам. Но это потом. А сейчас буду нести, чего бы мне это ни стоило. Просто нести и не думать о ней. Механически переставлять ноги, чтобы не останавливаться.
Думать об Изуми я сейчас не мог — мысли о возможном предательстве выкручивали мозги посильнее, чем скрученное пространство портала.
Про нож со светящейся гравировкой я тоже думать не мог — боялся, что мои догадки окажутся верными.
И про то, куда нас выведет этот портал — тоже. Казалось, если думать об этом, то я притяну свои опасения.
Поэтому решил сконцентрироваться на своей катане. Представил парня в чёрном кимоно с золотыми драконами, и мои мысли потекли:
«Ты выбрал меня… Там, в храмовой пещере. И ты не хочешь назвать мне своё имя. Я понимаю тебя, ты хочешь, чтобы я был достоин тебя. Но я уже напоил тебя своей кровью. Напоил тебя кровью ниндзя. Напоил кровью Кутуруку. Что ещё я должен сделать, чтобы ты стал моим другом? Ну не могу я сейчас узнать твою историю! Единственный человек, который может мне в этом помочь — это сэнсэй Макото, но он далеко. Я мог бы, конечно дать тебе имя какое захочу и тем самым подчинить тебя, но я хочу, чтобы ты был мне другом».
Я думал о чём-то ещё, но постоянно сворачивал на одну мысль: «Что мне сделать, чтобы ты стал мне другом?»
И вдруг я услышал:
«Открой глаза и обнажи меч!»
Голос доносился откуда-то издалека, со стороны горного луга, поросшего цветами, на котором стоял высокий и стройный юноша, одетый в чёрное кимоно, украшенное красно-чёрной шёлковой каймой с перекрещивающимися узорами, а на поясе — золотая змея, кусающая себя за хвост. Волнистые золотые волосы юноши колыхались на ветру.
Юноша был встревожен.
«Открой глаза и обнажи меч!» — снова закричал он.
Я послушался и с усилием разлепил глаза. Оказывается, я шёл с закрытыми глазами — закрыл, чтобы не видеть, что происходит с пространством. И тут открыл. Надо сказать, вовремя — Матакуши уже взялся за ручку двери.
Он ещё не повернул ручку, а я уже точно знал, что увижу там, за дверью.
— Оружие к бою! — закричал я, освобождая катану от ножен.
Стоять в портале было нельзя — тут я склонен доверять Матакуши.
Развернуться и пойти в другую сторону — не имело смысла. Я хорошо помнил откуда мы пришли. Да и нельзя просто так развернуться, нужно сначала выйти… А я уже понимал куда мы пришли. Сейчас откроется дверь, и перед нами будет коридор, полный ниндзя.
Да-да, мы вышли в тот самый коридор, который вот только покинули — коридор в доме Такаги.
И в этот раз нас тут ждали. В коридоре по обе стороны двери стояли с десяток ниндзя. И едва мы вышли, как в двери полетели запечатывающие печати — путь назад был отрезан.
В другой ситуации мы бы с ними сразились, но сейчас, полуголые с бесчувственной Изуми за моей спиной, измотанные битвой с Кутуруку и двумя переходами через скрученное пространство портала… Да, мы были не в лучшей форме.
Однако, мой меч сказал мне обнажить оружие. Он ничего не говорил про то, чтобы сдаться. Поэтому мы встали плечом к плечу, готовые дорого продать свою жизнь.
Парни не сговариваясь взяли меня с Изуми в центр. И мы — Матакуши впереди, а Даичи замыкающий — кинулись на ниндзя.
В этот раз мы сразу повернули налево. Что в правом коридоре мы уже знали — выхода там точно нет.
Это было безумие — ниндзя было значительно больше, и они были в лучшей форме, но сдаваться мы не собирались. Бросать Изуми — тоже.
Я уже видел Матакуши в бою, когда мы проходили через щупальца Кутуруку. Но тут он сражался намного яростнее. Его клинок успевал отбивать не только клинки ниндзя, но и брошенные в нас сюрикеы и кунаи. Матакуши вращался, бил по рукам, по ногам — держал ниндзя на расстоянии. Казалось, он дерётся со всеми одновременно, использует любую возможность, чтобы нанести врагу урон, пусть даже лёгкую царапину — много царапин тоже сильно выматывают. Но далеко не все его удары заканчивались только царапинами — в коридоре уже лежало несколько отрубленных кистей. И убитые ниндзя — тоже.
И я не оставался в стороне, хотя с Изуми на спине моя манёвренность была просто никакая. И тем не менее, мы теснили врага и всё ближе и ближе подбирались к повороту.
Стены нам мешали, но и помогали тоже. Из-за них мы не могли развернутся, но в то же время они не давали противнику взять нас в кольцо.
Красивые ровные стены больше не были таковыми. Утыканные сюрикенами, разбитые грузами цепи, поцарапанные клинками…
Даичи с остервенением вращал цепь. Но близкие стены коридора сводили на нет все преимущества его оружия. По-хорошему цепь нужно было поменять на нунчаки, но ниндзя не давали Даичи такую возможность — нападали без перерыва. Даичи нужна была хоть небольшая пауза — нунчаки лежали в полотенце вместе с оружием Изуми.
Наконец, он тряхнул полотенце и подхватил упавшие нунчаки.
Цепь, саи, сюрикены и кунаи остались лежать на полу. Ирония судьбы — оружие вернулось к своим создателям. И как только ниндзя добрались до него, сюрикены и кунаи полетели в нас.
Я не успевал отбить летящий в Изуми кунай и развернулся, закрыв её своим телом.
Острая боль пронзила мою левую руку. Держать Изуми стало сложно — рука теперь плохо слушалась.
А тут ещё кто-то из умников ниндзя, увидев, что мы босые, бросил нам под ноги горсть шипов. Теперь босиком тут пройти было невозможно. Хотя от этих шипов и сандалии не помогли бы.
— Чёрт! — прохрипел Матакуши. — Магия не работает!
Да, стальное тело Матакуши могло бы стать хорошим щитом! И шипы ему были бы нипочём.
Я посмотрел на полотенце, которое осталось позади. Можно было
