лет сорока в серо-белой форме. Он уже меня посещал — делал предупреждение насчёт смерти адвоката Менделя. Давненько это было… Интересно, какие у ведомства Правопорядка и спокойствия претензии на этот раз.
— Добрый вечер, граф, — проговорил я, обходя стол, чтобы сесть напротив гостя. — Чем могу?
Огарёв пригладил светлые, почти бесцветные волосы и кивнул.
— Рад видеть вас в добром здравии, маркиз. Слышал, вы пострадали во время схватки с повстанцами.
— Надеюсь, вы не по поводу них? Мне кажется, в данном случае я был в своём праве. Эти люди выступают против законного присоединения земель.
Граф поднял руку, показывая, что его это не интересует.
— Это ваши с господином Неклюдовым дела, — сказал он. — Я по другому вопросу. Прошу ознакомиться, — как и в прошлый раз, он достал из внутреннего кармана пиджака конверт, подался вперёд и положил его передо мной.
— Опять нота? — спросил я, беря бумагу и ломая сургучовую печать.
— Совершенно верно.
Развернув листок, я принялся читать.
Ведомство Правопорядка и спокойствия выражало озабоченность моими связями с организованной преступностью. Конкретно — кланом Емельянова.
Я поднял глаза на Огарёва.
— Серьёзно?
Тот развёл руками.
— Разумеется, не секрет, что некоторые главы родов так или иначе сотрудничают с бандитами, у которых есть прикрытие в виде законного бизнеса, — проговорил он. — Однако никто не помогает им в войнах между кланами за новые территории. Допускаю, что вы проявляете дальновидность, маркиз, однако подобные вещи кажутся нашему ведомству весьма сомнительными. Вы увлеклись.
Я побарабанил пальцами по столу.
— Здесь написано, что мне нужно дать объяснения в устной или письменной форме.
Граф кивнул.
— Да. Если угодно, я готов выслушать вас сейчас. Или можете составить письмо и отправить нам.
— Не позднее трёх дней с момента ознакомления с нотой, — сказал я. — Помню-помню.
— Именно так.
— Я действительно оказывал помощь господину Емельянову. В обмен на его услуги по поддержанию порядка в моём уделе. Как вам известно, мне пришлось формировать спецслужбы с нуля, и их часто не хватает. Что же касается расширения территорий, на которых господин Емельянов ведёт свой бизнес… Я решил, что лучше один хороший бандит, который на твоей стороне, чем несколько чужих и бесполезных.
Огарёв понимающе улыбнулся.
— Поймите нас правильно, маркиз. Мы не против того, чтобы бандитские кланы ослабевали в войнах и пожирали друг друга. Если вы хотите избавиться от Чекана, то ладно. Однако нас настораживает, если какой-то клан становится слишком сильным.
— Как, например, клан Чекана?
— В том числе. Но получить взамен него такой же или ещё более сильный клан Емельянова нас не очень устраивает. Вы меня понимаете?
Я кивнул.
— Должен быть баланс.
— Именно так, господин Скуратов. Не позволяйте Емельянову слишком возноситься. Могу я на вас рассчитывать?
— Разумеется. Это и не в моих интересах.
— Что ж, очень хорошо, — граф поднялся и протянул мне руку. — Я передам ваши объяснения ведомству. Думаю, они всех удовлетворят. Но если у нас появятся ещё вопросы… — он улыбнулся.
— Вы будете вынуждены меня побеспокоить, — договорил я за него, пожав протянутую руку. — Спасибо, что нашли для меня время, граф.
— Это моя служба.
Проводив посетителя до двери, я вернулся в кабинет. Интересно, какова влиятельность ведомства, и что может быть, если игнорировать его требования? На первый взгляд, все эти визиты носили формальный характер, но я сомневался, что граф стал бы баловать меня личными визитами только ради того, чтобы поставить где-то галочку. Скорее всего, мне намекали, что такая важная персона по пустякам не ездит, и я должен понимать, что со мной не шутят. И всё это так вежливо и лояльно… До поры до времени, надо полагать. Пока не взбрыкнусь. Надо бы провентилировать этот вопрос. Но не сейчас: срочности нет. Я не собирался идти наперекор ведомству Правопорядка. Слишком сильные бандиты под боком мне действительно не нужны. Они могут решить, что больше во мне не нуждаются, а это плохо. Так что зря охранители беспокоятся: с моей помощью Емельянову не подняться слишком высоко. Он всегда будет во мне нуждаться. Главное — следить, чтобы его клан не рванул чересчур ретиво. Даже после смерти Чекана.
В дверь постучали.
— Входите! — крикнул я.
Заглянула одна из Падших.
— Ваше Сиятельство, Марта велела передать, что пленный готов к допросу.
— Где он?
— Внизу, в подвале.
— Ладно, идём.
Мы спустились в подземелье замка. Марта встретила меня у одной из железных дверей.
— Он слаб, но врач гарантировал, что лёгкий допрос он выдержит.
— А поможет нам лёгкий допрос?
— Я подумала об этом. Поэтому взяла на себя смелость привезти сюда его семью. Отдел разведки доставил её полчаса назад.
— Серьёзно?
— Не нужно было? Мне кажется, так пленный будет разговорчивей.
— Да нет, всё правильно. Кто у него?
— Жена и двое сыновей. Двенадцати и десяти лет.
Я покачал головой. И этот человек полез в драку! Ему бы о семье подумать.
— Ладно, пока придержим их. Но думаю, они пригодятся. Что нам известно об этом субчике?
— Полагаю, он из командования сопротивлением. Не простой исполнитель, — Марта протянула мне тонкую папку. — Вот всё, что удалось на него пока нарыть. Опять же, спасибо отделу разведки.
Я быстренько пролистал бумаги. Хм… Интересно.
— Хорошо, давай с ним побеседуем.
Падшая кивнула охраннику, тот открыл дверь, и мы вошли в допросную.
Сегодня она больше походила на лазарет. У стены стояла кровать, на которой лежал пленник, подключённый к аппарату поддержания жизни. Вид у него был неважный: бледный, с кругами под глазами, перебинтованный. Он тяжело и шумно дышал. Когда я приблизился, скосил глаза.
— Ваше Сиятельство… — прохрипел он.
— Рад, что вы выкарабкались, — сказал я, садясь на придвинутый одним из охранников стул. — У меня к вам имеются вопросы. Готовы поговорить?
— У вас наши документы… Что я могу добавить?
— Ну, для начала, Валентин Егорович, какова ваша роль в восстании? Вы ведь не простой боевик, которому в спешке доверили такие важные бумаги?
Мой собеседник прикрыл глаза.
— Лучше убейте меня, — прошептал он.
— Я могу спросить других пленных, кто вы. Нет смысла упираться. Не ухудшайте своё положение. Вы мне нужны живым, только если от вас есть польза. Один мой жест — и вас отключат от аппарата.
— Сделайте это! — помолчав, выдавил повстанец.
— Ну, зачем этот пустой героизм? Я ведь всё равно узнаю, что хочу.
— Так узнайте, Ваше Сиятельство. Лишь бы не от меня.
Я вздохнул.
— Мне бы не хотелось вас пытать. Это не моё. Конструктивный диалог куда лучше. Я вас понимаю: не хотите чувствовать себя предателем. Но ведь бороться не за что. Обещаю сохранить вам жизнь, если станете сотрудничать.
Мужик усмехнулся. Как сумел.
— Лучше, и правда, убейте! Я для вас бесполезен.
— Возможно. А для своей семьи? Тоже бесполезны?
Пленник снова покосился на меня. В его глазах мелькнула тревога.
Я помахал перед ним папкой.
— Моя разведка собрала о вас немало информации, Валентин Егорович. И я трачу время, беседуя с вами, потому что хочу, чтобы вы вернулись к жене и детям. А вы этого хотите?
— Вам-то до них какое дело, Ваше Сиятельство?
— Я не злой человек. У меня нет ни малейшего желания мстить вам за то беспокойство, которое вы и ваши соратники мне доставили. Обещаю: если перестанете строить из себя героя, отпущу на все четыре стороны. Вас и ваших родных.
— Вам до них не добраться!
Я вопросительно взглянул на Марту. Падшая усмехнулась.
— Спрятал семью у дяди, — сказала она. — Тоже мне, конспиратор!
При этих словах пленник издал стон.
— Ваши жена и дети у нас, Валентин Егорович, — проговорил я. — Как видите, у вас нет выхода. Мужчина либо выбирает жизнь героя, либо семьянина. Ваша Вы немного запутались. Что ж, ладно. Но теперь ваша война окончена, а ответственность за семью по-прежнему нас вас. Позаботьтесь о ней.
Мужик зажмурился. Он прерывисто дышал, явно борясь с собой.
Я подался вперёд.
— Серьёзно! Ради чего вам подвергать их опасности? Ну, присоединятся земли, на которых вы живёте, к моим владениям. Велика беда! Ничего в вашей жизни не изменится. А захотите — переедете. Было бы, из-за чего бунтовать! Я ведь не тиран и не изверг. Сами видите, стараюсь решить даже с вами вопрос без боли и страданий.
— Хорошо, ваша взяла! — выпалил, открыв глаза, пленный. —
