поставить отметку о прохождении практики. И выпуститься, наконец.
Человеческая плоть слаба. Эти слова инквизитора Хокуса всё чаще начали находить подтверждение в моей недолгой еще жизни. Оповещение о разрушении Парадайза пришло по ментальной связи. До планетарной битвы об этом в полку знали три человека: ментал-связист с «Гордости Алиссии», барон фон Шагер и инквизитор Хокус. Барон и инквизитор, посовещавшись, решили придержать информацию до «лучших времён», дабы не деморализовать войска. Потому что: Что? — Правильно! Человеческая плоть слаба.
После смерти барона и инквизитора вся информация, согласно Уставу, была передана врио командира полка майору Кортесу. А вот Кортес оказался не готов к такой новости. Неплохой, в целом, военный тактик, он всю жизнь служил под началом барона, выполняя обязанности начальника штаба полка и предлагая решения. Именно, предлагая. Принимал решения всегда единолично барон. Как настоящий командир и Одарённый. Внезапно оказавшись без начальника, майор растерялся. Нужно было самостоятельно принимать решения. Причём решения, далёкие от стандартных. Потому что сама ситуация была далека от «стандартной». И Кортес «посыпался».
Он не выдержал груза ответственности и, чтоб «разделить» её хоть с кем-то, начал рассказывать о происшедшем налево и направо. Сначала командиру эсминца, что в принципе было логично. Потом, приняв немного выпивки в качестве антидепрессанта, командирам батальонов, адъютанту, повару и всем, кому была охота слушать. Прошло чуть менее суток, а о случившемся уже знал весь полк. Точнее то, что от него осталось. Назревала неприятность. Нет, не так — НЕПРИЯТНОСТЬ!
Так что, когда я, совсем уже немного прихрамывая, на следующий день вышел из палатки медчасти, в районе космопорта собирался стихийный митинг. От нашего лагеря до «взлётки[1]» было примерно полкилометра, и мы с Эриком неторопливо направились к ней. Шли налегке, все наши немногочисленные личные вещи лежали на глубине нескольких километров в местном океане, на борту десантного корабля, так что фактически у нас «в багаже» было только личное оружие. Даже броня пришла в негодность, после «обработки» когтями демона. Правда, появился меч.[2]
У меня было время тщательно рассмотреть новое оружие. Тщательно очистив клинок от загрязнений, я попытался прочитать надписи на лезвии. Правда, безуспешно. Такого языка, наверное, никто уже не знал. Да, честно говоря, это и на «язык»-то не походило, скорее, на какие-то узоры, руны или вязь! Матовый металл также не был обычной сталью. Кроме странного цвета, он отличался ещё и свойствами. Лезвие и рукоятка, обмотанная простым с виду шнуром, были всегда чуть теплее окружающего воздуха. А сам меч с лёгкостью перерубал арматуру толщиной с палец, которая использовалась в качестве колышков при установке палатки (каюсь, не удержался, как мальчишка довыделывался, проверил остроту и прочность меча, потом Тень долго новый колышек искал). Само лезвие было частично выщерблено, но даже боюсь представить, обо что или кого оно это сделало при своей неимоверной прочности. В целом, было видно, что это очень старое оружие. Возможно, даже старше инквизитора, которому оно принадлежало. Белый мутный камень в гарде слегка покалывал пальцы, когда ладонь прикасалась к нему. Он как будто пытался «заговорить» со мной, но я пока не мог ухватить это чувство, оно ускользало в последний момент.
Да, я знал, что оружие у инквизиторов особенное. Об этом ходило много баек и сплетен в рядах курсантов, но достоверной информации не было. Сейчас, когда я механически поглаживал рукоятку, по телу просто разливалась волна теплоты и уверенности.
Уже на подходе мы увидели большое хаотичное скопление народа и услышали громкие нестройные выкрики.
— Это что за демонстрация? — нахмурился Эрик, рефлекторно выходя вперёд и прикрывая меня своим телом. — Эй, Каспер! Что происходит?
Знакомый сержант из второго батальона повернул напряжённое лицо.
— Нас пытаются кинуть, Картер. — он перевёл внезапно озлобившийся взгляд на меня. — Хотя вам, небось, место выделят.
— Так, спокуха, а поподробнее? — Тень угрожающе надвинулся на сержанта, заставив его отступить. Своими габаритами Эрик превосходил 99 % всех пехотинцев и, если хотел, мог выглядеть очень угрожающе.
Бен Каспер судорожно сглотнул и начал озираться, ища поддержки, но внимание всех окружающих было приковано к другой сцене. В центре толпы стоял, немного покачиваясь, майор Кортес. И он был, мягко говоря, не очень трезв. Рядом с ним стояли угрюмые командиры батальонов. Их оружие почему-то было в боевом положении, а пальцы поглаживали спусковые крючки.
— Кортес выступает. Парадайз взорвали!
— Да что ты говоришь? — сделал удивлённые глаза Эрик. — Какая неожиданность!
Я попытался пробраться ближе к оратору, солдаты неохотно расступались, что-то ворча мне вслед. Что-то не очень лестное. И это хвалёная гвардия. Эрик догнал меня, втиснулся спереди и заработал ледоколом. Дело пошло быстрее, и мы быстро добрались до первых рядов.
— … всё будет хорошо, я отбываю на эсминце, чтобы лично убедить командование быстрее прислать подмогу, в смысле быстрее эвакуировать вас отсюда! — да майор и языком с трудом ворочал. Пожри тебя Хаос, Кортес! Как так-то?
— Сбежать, сука, собрался. — прошептал кто-то рядом, но, когда я повернул голову, выискивая говорившего, все потупили взгляд.
— За старшего… пока тут… будет… назначаю… командир первого батальона капитан МакАрен. — продолжал свою невнятную речь майор. МакАрен после этих слов нахмурился ещё больше, неодобрительно посмотрел на Кортеса, но промолчал. — В общем, крепитесь. Вы — костяк Имперской армии. Пехота. А без нас — нет армии.
Кортес задумался, почёсывая не выбритый, как обычно, «до синевы», а отчего-то щетинистый подбородок. Наступила пауза. Вокруг стояла такая тишина, что было слышно завывание лёгкого ветра в бетонном хаосе разрушенных конструкций позади.
— Трус! — послышался выкрик откуда-то.
— Что?! — вскинулся майор. — Кто сказал? Быстро найдите эту сволочь.
Офицеры было дёрнулись к строю рядовых, но солдаты стали плечом к плечу, закрывая своими спинами смельчака.
— Р-р-р-разошлись! — рявкнул МакАрен.
Толпа инстинктивно дёрнулась, но всё же устояла. Плохой признак, очень плохой. Похоже, стадный инстинкт и страх начинают вытеснять воинскую дисциплину.
— Разошлись, я сказал. — командир первого батальона начал злиться. Он не привык, что его приказы не выполняются.
— Господин капитан, сэр. — осторожно начал пожилой сержант. Он показал пальцем на пьяного майора. — При всём уважении, но это недостойно офицера.
— Что? — покраснел МакАрен. — Свенсон, что за херню ты городишь, пожри тебя Хаос.
Сержант смутился, но его поддержал капрал, стоявший рядом.
— Господин капитан, сэр. Мы, правда, ценим, что вы остаётесь с нами. Но, возможно, место майора нужно отдать кому-то другому? Более достойному?
Снежный ком начал своё движение под горку, грозя превратиться в лавину.
Стивен МакАрен нахмурился.
— Стогнев, правильно?
— Так точно, сэр!
— И кто этот «более достойный»? Не ты ли?
— Нет, сэр — стушевался
