теперь не за мной, а самого меня уже и опознавать не кому, с другой стороны, где-то впереди по ходу движения экспедиции Старинова орудует банда. Не банда даже, полсотни головорезов – это против нашей-то группы, целая армия. А у меня из оружия одна лопата. В смысле, из летального оружия, травмат не в счёт – у него пули резиновые. Так много не навоюешь.
А почему это я, собственно, воевать должен? С кем и во имя чего? Кто они мне, все эти люди? В Самару надо, и жизнь как-то наладить, раз уж я теперь тут.
- Данилыч, предупреди людей: через час выступаем, - с неестественным спокойствием приказал поручик.
Старый сержант весь побледнел, но спорить не стал, козырнул и, медленно повернувшись, пошёл выполнять приказ. Поручик ещё молод, но это он командир – это он отдаёт приказы.
Он, мать его, спятил?! Куда он выступать собрался?! У него вместе с ним четырнадцать человек. Гражданские не в счёт. Там полсотни головорезов, их не победить. Ну, ему их не победить. Если бы со мной было тринадцать… да даже и десять наших ребят… вот тогда уже у бандюков не было бы шансов, но я здесь один, со мной никого. Нет моих любимых игрушек, и это не моя война.
- Поручик! – крикнул я. – Не валяйте дурака! Вы же сейчас волку в пасть лезете! Сами погибнете и людей погубите! Их там полсотни, они же вас как котят…
- Так уж и как котят? – усмехнулся подошедший Алёшка. – Мы сумеем дорого продать наши жизни, господин пластун. Не Вы один шпагу держать обучены!
На счёт шпаги, это он зря: не обучен я шпагодырству, я больше из автомата мастер и пулемёт ещё очень люблю и уважаю. Жаль, что нет у меня сейчас ни автомата, ни пулемёта, ни нормальных патронов к травмату.
- А куда Вы так торопитесь? Если всё правильно понимаю, то полковник… - я задумался, вспоминая фамилию. – Ватутин уже через пару часов будет в курсе событий.
- Ватулин, - поправил меня поручик. – Полковник Ватулин. Да, Вы правы: часа через два-три он будет оповещён о случившемся. И что с того?
Я его не понял, что значит: «И что с того?». Прикидывается что ли?
- Поручик, а что бы Вы сделали на месте полковника, узнай о том, что во вверенных Вам землях творится подобное?
- Что-что, отряд бы выслал для поимки, - недовольно ответил Старинов. – А Вы бы как-то по-другому бы поступили?
- Да в том-то и дело, что точно также бы.
- Ну, и-и-и? К чему Вы всё это?
- К тому господин поручик, что если мы все трое мыслим одинаково, то ни сегодня завтра здесь будет тот самый поисковый отряд. А раз так, то я бы как раз, командуй я геодезической партией, подождал бы до их прихода, и уже тогда бы с ними двинулся бы дальше. А не совал бы голову в петлю.
- Вы, что боитесь, господин прапорщик? – усмехнулся Алёша.
- Нет, господин подпоручик! – в тон ему ответил я. – Чего мне бояться, я же с вами не иду.
Повисла неловкая пауза, которую со свойственной командиру решительностью прервал Старинов:
- Подпоручик Раков, извольте приготовить оружие. Мы выступаем.
Алёша нехотя повиновался: вяло козырнув, он развернулся и ушёл.
- Роман Елизарыч! – я старался, чтоб слова мои прозвучали, ну, примирительно, что ли… - Роман Елизарыч, стоит ли так торопиться? Разве пара дней что-то решит, чтобы из-за этого так рисковать?
Старинов вздохнул, подошёл ко мне поближе и грустно произнёс:
- Нет у меня этой пары дней, Андрей Иваныч. Понимаешь? Нет их у меня. Кабы ты с нами пошёл, может быть, ещё и управились бы, а так… - он обречённо махнул рукой. – Снимет с меня голову Семихватов. Как пить дать, снимет.
Картинка у меня в голове никак не складывалась:
- За что с тебя князь голову должен снять? Зато, что ты с дюжиной солдат не пошёл воевать с бандой, которая неизвестно ещё во сколько раз больше? За это?
Старинов невесело рассмеялся:
- Да если б за это.
- А за что? – я всё ещё не понимал.
- Съёмку, съёмку я сделать должен. И вот ежели к сроку не успею, то непременно князь с меня голову снимет.
- И как бы я тебе в этом помог?
В поручика, вроде бы вселилась надежда:
- Ты, Андрей Иваныч, давеча говорил, будто бы какому-то виду съёмки обучен.
Я молча ждал продолжения. Поручил, похоже, понял намёк и продолжил:
- Вот ежели бы и ты с нами пошёл бы, у нас бы дело быстрее бы двигалось, и тогда, глядишь, и поспели бы.
Ах, вон, в чём дело. Ну, что ж, попробуем и эту карту разыграть:
- Если дело только за этим… - я сделал приглашающую паузу.
- За этим, за этим! – радостно закивал поручик.
- Тогда давай обсудим условия.
- Какие? – насторожился поручик.
- Здрасте, пожалуста! Что значит какие? Ты же не думал, что я забесплатно с вами пойду? Даже за простую работу и то платить надо, а тут ещё и такие осложнения, как разные банды! Сколько ты мне собираешься заплатить за работу под пулями?
Старинов немного помялся и выдал:
- Двухмесячное жалование прапорщика.
Очень хорошо! А сколько тут прапорщикам платят?
- И сколько это будет с учётом боевых?
- С учётом боевых – это как? – в свою очередь задал вопрос поручик.
И как ему объяснять?
- Роман Елизарыч, вот тебе, сколько сейчас платят? Если в месяц.
- Восемьдесят два рубля восемьдесят копеек, - я и это-то не успел запомнить, а он уже поправился: - Годовое жалование. А ежели в месяц…
- Понял я, понял. А если воевать приходится, надбавки есть?
Поручик очень удивился такой постановке вопроса:
- Так мы же не на войне. В баталиях не участвуем.
- Ясно. Ну, а мне ты, сколько собирался заплатить?
- У прапорщика годовое жалование пятьдесят семь рублей шестьдесят копеек, сам, поди, знаешь, вот и считай.
Вот совершенно без понятия много это или мало.
- Хорошо, - согласился я, не шибко понимая, на что подписываюсь. – Только давай тогда, ещё пару моментов обговорим.
- Каких?
- Я так понимаю, войска из Самары подойдут или завтра, или послезавтра, ну, так вот, давай их
