на еде.
— Полагаю, не без причины. Кстати…
Я откинулся в кресло и закатал штанину. Нога была чистенькая, от шрама ни следа.
— Хорошая работа. Теперь всегда нужно держать ресурс, чтобы оперативно штопаться.
— Уже есть, — кивнула она. — Я создала резерв, где всегда будет находиться определенное количество энергии, нужное на полное восстановление. Неприкосновенный запас, так сказать.
— Напомни, почему мы сразу так не сделали?
— Ну я же пустая! — вскрикнула она, заламывая руки. — Я пустая! О-хо-хо-хо!
И она, раскрыв, свою синюю курточку, принялась выворачивать карманы. В каждом зияла огромная дырка.
— Да, и вы, Илья Тимофеевич, не более полный чем я. Забыли, как пару месяцев назад лихорадочно пытались собрать мозги в кучку?
— Как же такое забудешь…
— Вот-вот! Нам обоим приходится учиться на ходу! Однако вам повезло — у вас в кармане оказалась бумажка, где написано, кто вы, откуда и для чего предназначаетесь, а вот у меня…
С этими словами она грустно подперла кулачком подбородок и, прихлебывая чай, уставилась в окно. Скоро поезд тронулся, и мы помчались через лес. На улице сиял яркий день.
Я же погрузился в воспоминания о своем первом дне в этом мире. Помнится впервые открыв свои новые глаза, я увидел… гроб и катафалк.
В тот день, едва очнувшись в теле Ильи Тимофеевича Марлинского, я несказанно удивился: гробовозка увозила меня куда-то далеко-далеко. Только я сумел пораскинуть мозгами, как сознание покинуло меня.
Новое пробуждение было не из приятных, однако очнулся я, как ни странно, в гостиничном номере, а не на кладбище. В кармане нашелся паспорт и немного денег, а в голове сплошное лоскутное одеяло с вырванными клочками. То и дело мелькали звезды, полыхал огонь и кто-то с кем-то дрался. В конце концов, мне удалось схватить одно из воспоминаний, и я увидел капсулу, а за стеклами иллюминаторов бушующий огонь. Потом все заволокла темнота и где-то забрезжил лучик света. Жуткий вой сменился тишиной, а затем зажегся ослепительный свет.
— Словно ты умер, а потом переродился, — вставила свои пять копеек Метта, прихлебывая чай.
И вправду. Я тогда еще не понял, что увидел у себя в голове, а сейчас осознал — я и впрямь перешагнул «порог» и вдохнул воздух нового мира… а потом все. Как отрезало. Голова в тот паршивый вечер чуть не лопнула от боли. Ощущение такое, словно в темечке торчал гвоздь.
Ах да, еще была записка: чистый конверт, на обороте которого значилась — Призраку от друга'. Внутри я нашел аккуратно сложенный лист бумаги и всего два слова: «Живи, М.», и подпись — «Д. Д. К». Увы, на этом все зацепки закончились.
Долго сидеть и переживать о том, что я стал кем-то другим, не в моих правилах. Нужно было побыстрее понять, что здесь да как. Я решил сперва крепко встать на ноги, а потом разобраться с тем, почему у меня в голове дырка.
И первым пунктом было знакомство с Меттой — тогда еще безымянной и испуганной тенью, застрявшей в моем сознании и из любопытства вернувшей меня к жизни.
Она еще была бессловестна, довольно слаба и смертельно нуждалась в друге. Все, что было ею вне моего тела, могло уместиться в ладони — слепой «котенок», еще совсем-совсем маленький, сидел рядом и тыкался мокрым носом мне в палец.
— Друг?.. Друг! — пискнул он через пару минут. Я погладил котенка по голове.
Откуда мы оба взялись в теле Ильи, и что вообще произошло с этим парнем? Спросите чего полегче, дорогие друзья.
Спустя пару дней мы с моей бессловесной, но все понимающей подругой попытались навести справки, однако кроме каких-то однофамильцев, живших под Рязанью еще лет двадцать назад, не смогли найти ничего путного.
Ни родственников, ни друзей, если не считать этого Онегина, но и он седьмая вода на киселе. Род Марлинских оказался ни жив, ни мертв, а вообще черт знает что.
Изображение милой сребровласой девушки, вернее ее аватар, собранный ею же из образов в моем прежнем «я», соткался спустя сутки — одним очень дождливым утром.
— Илья… — вырвал меня из полусна тихий знакомый голос, и я открыл глаза. Она лежала рядом, укрывшись одеялом, и дрожала. — Скажи, ты знаешь, кто я?
Я попытался дотронуться до нее, но она тут же — пух! — и пропала. Мне уже показалось, что это был сон, как через пять минут она образовалась вновь с тем же вопросом на устах.
У меня не было никаких ответов, впрочем, и у ней тоже. Мы были похожи.
— Так что, дорогуша, мы и вправду делим одно тело… — сказал я спустя какое-то время, посматривая в ее голубые глаза. На ней не было никакой одежды, длинные волосы были распущены и сверкали на обнаженных плечах.
— Не совсем, — вздохнула она, усевшись на стул с ногами. — Хозяин тела ты, а я лишь метапроэкция.
— Как это? — спросил я, стараясь не пялиться на ее «подружек» третьего размера.
— А вот так! Я воспринимаю тебя, как и себя, но ты больше, чем я. Одновременно я нечто большее, чем проекция. Ааа, сложно объяснить! Ну-ка вытяни руку. Смелее!
Я сделал как она просила, а девушка вытянула свою. Мои пальцы прошли сквозь ее ладонь.
— Блин, не получилось… — буркнула она себе под нос и поскребла ноготки.
— Ты не настоящая? — я даже немного расстроился.
— Ну знаешь! — фыркнула она, немного покраснев. — То, что я интеллектуальная метапроэкция в твоем сознании, аватар, собранный из образов из твоей головы, не значит, что я ненастоящая! Я, между прочим, — вскинула она подбородок, — очнулась первой, и мне надо было как-то сформироваться. У тебя в голове плавало много странных картинок, и вот эта показалась мне подходящей кандидатурой… Тебе не нравится?
Она надулась, а котенок разочарованно заурчал.
— Может, нужно было грудь побольше, сделать… — задумчиво проговорила она и взвесила своих «подружек».
— Нет, все отлично, — поспешил я успокоить девушку, припомнив, что с самого момента пробуждения ее голос показался мне довольно знакомым. Да и внешность тоже — это лицо постоянно всплывало в сознании, но вот где я его видел, оставалось неясным.
На ее плечах тут же появилась синяя куртка, и я выдохнул. Вид девичьих прелестей, конечно, соблазнителен, но не в такой ситуации.
— Вот и
