Ознакомительная версия.
Он вошел один, приказав сопровождающим дожидаться снаружи. Плотно прикрыл дверь и молча посмотрел мне в глаза. Он не сказал ни слова, потому что он знал ТАЙНУ, хотя по всем правилам знать ее был не должен. Считалось, что он вне игры, на общих правилах, ему доверили оснастить обычный объект повышенной секретности. Он не должен был знать обо мне ничего, кроме имени и фамилии, ну разве что номер продуктового аттестата. Но он знал. И это многое меняло.
Именно потому, что он знал, ему не нужны были слова. Все нужное я прочитал в его сознании. Большими буквами там было написано «УРОД! СВОЛОЧЬ! УБИЛ БЫ, ДА РУКИ КОРОТКИ!» Далее мелким текстом нетрудно было прочитать: «Мне не нравится вся эта затея. Это оружие ударит по нам самим. Если таким, как ты позволить расплодиться, жизнь потеряет смысл. Ты знаешь, как страшно, когда тебя выслеживают, подслушивают, подстерегают. Когда твою жизнь окружают молвой, слухами, клеветой. Но всегда оставалось святое право на свободу мыслей. Не свободу высказывать мысли, а именно свободу мыслить и верить во что-то светлое. Верить вопреки партии и уставу. Ты и тебе подобные отбирают у нас эту свободу! Когда-нибудь ты поймешь, что впереди тупик, стена, а в затылок упирается ствол. У тебя еще есть возможность выбора, хотя ты к этому не готов. Ты еще не волк, но уже не щенок. Не дай тебе бог, стать бешеным псом!»
Он стоял и смотрел мне в глаза. Три минуты. Три минуты, показавшиеся мне вечностью. Я не знал в тот момент ничего о чистке, потому что моя память уже была заблокирована. Меня оградили от ненужной информации. Для меня его слова показались в тот момент кощунством, покушением на святое — ведь я боролся с врагом, покушающимся на нашу Родину. И все-таки его мысли заронили в меня искру сомнения. Я моргнул, «дочитав» его послание до конца, и он понял, что оно дошло по назначению. Проверяющий молча отвернулся, открыл дверь и продолжил инспекцию каждого помещения.
Кроме неприятного ощущения в моей памяти осталось понимание, что каким-то неведомым способом проверяющий открыл для меня только один небольшой участок своей памяти. Я инстинктивно старался в момент синхронизации расширить рамки своего «зрения», но меня словно заперли в маленькую черную комнату без окон и дверей. Как он это сделал, осталось для меня загадкой. Случайной ли была «утечка информации» при таких его способностях?
Скорее всего нет! Мне разрешили узнать определенную информацию, чтобы… я мог определиться со своим местом в этой жизни и своей ролью в эксперименте. Мне дали намек, что я не слепое орудие и не обязан следовать чьим-то установкам. Всегда есть выбор… Иной раз лучше умереть, чем делать то, что от тебя требуют.
* * *
Спокойно, дыши ровно, глубоко, расслабься! Вдох, задержать дыхание, выдох, задержать дыхание. Вспоминай! Еще разочек прыгаем к последнему клиенту, быстро прислушиваемся и назад. Тишина, мрак, нет поклевки. Еще раз, чуть дольше держим контакт — результат тот же. Меняем тактику. Заставим клиента внезапно и сильно вспомнить что-нибудь особенно неприятное, эмоционально окрашенное. Для психосенса — это как пожар в лесу, зенитный прожектор в глаза. Прореагируют все, по крайней мере «оглянутся», чтобы проверить, не связано ли возмущение с контролируемыми ими объектами.
Контакт, картинка, мутим водичку, усиливаем картинку, заставляем клиента почувствовать воспоминание на осознанном уровне. Есть, клиент «мигнул» — вспышка, дай бог, не ослепнуть. Сразу же постороннее внимание рванулось в мою сторону. Я почти поймал его, но он успел убрать следы присутствия и вырвал хвост из моих зубов. Хитрая бестия.
Эй, ты кто? Мы одной крови — ты и я! Я друг, я не сделаю ничего, что бы могло нанести тебе вред! Нашим хозяевам нужна смерть, власть, деньги, но нам этого не нужно. Отзовись, неизвестный! Давай дружить! Тебе не надоело одиночество?
Легкое колыхание на границе восприятия психополя и снова тишина. Он слышит, он знает, что это именно я, но молчит. Сделаем еще попытку. Я широко распахиваю свое сознание, тянусь к нему, демонстрирую самое искреннее доверие и надежду.
Черт!!! Что это было? Мозг едва не расплавился от мощного воздействия. Он АТАКОВАЛ меня! Сволочь, урод! Он собрал в кучу все мои самые яркие эмоции и смешал из них компактную эмоциональную бомбу. Я одновременно пытался умереть от счастья, радости, любви, страха и ненависти. Это нечестно, так нельзя, копошились в черноте взорванного сознании ошметки обиженных мыслей.
Мыслей маленького ребенка, обиженного более сильным, ребенка, у которого отняли игрушку или конфету. Защищайся, придурок, пришла злая мысль от более взрослой части сознания, той которая приучена бить в морду кулаком, стрелять во врага из пистолета. Да, да, нас и этому учили. На всякий случай, если придется с оружием в руках отбиваться от противника, защищать базу и свою собственную персону.
Но здесь нет врага, в которого можно выпустить обойму из пистолета или полоснуть по горлу ножом. Я не знаю, как защищаться от ЭТОГО, нас этому не учили, заорал я мысленно. И тут же был снова атакован. Теперь он собрал в кучу всю боль, испытанную мной в жизни и усилил ее непонятным мне способом. Боль согнула меня дугой, вывернула наизнанку, я почувствовал страх.
Страх загнанного животного, беспомощного перед беспощадным хищником. Атакующий умудрился вытащить из моего подсознания родовые муки, когда голова сминается и плющится, проходя по родовым путям. Он заставил меня почувствовать себя жалким червяком, извивающимся под каблуком незримого и безжалостного великана.
В голове взрывались ядерные бомбы, пронзая все тело до самых пяток мучительной болью. Гремели колокола, стукая меня своими звонкими боталами по кумполу. Трещали звонки гигантских телефонов, вкручиваясь в мозг раскаленными шампурами. Проносились курьерские поезда, стуча колесами прямо по голове. Горящие самолеты с ревом падали на меня и взрывались с грохотом, разнося мой мозг на мелкие кусочки.
Из меня вили веревки, мной управляли, как марионеткой, меня наказывали методично и жестоко, а я не мог ничего противопоставить этому злу. Я даже не чувствовал его присутствия. Я не мог засечь момента, когда он впивался в мое сознание, чтобы начать подготовку к очередной атаке.
И все-таки в его издевательстве был определенный ритм. Он атаковал мой мозг каждые пять минут, как по хронометру. Потом наступил длинный неожиданный перерыв, похоже мой мучитель отвлекся на обед. Ну, надо же, он еще и обедает, сволочь! От мыслей о еде меня лично мутило.
Я по кусочкам собирал себя из того, что совсем недавно было моим сознанием. Как призрак, я бродил по пепелищу собственного сознания и грустно убеждался, что меня поимели в полном смысле этого слова. Враг не сумел выкачать мои хранилища, но существенно изуродовал их. Пройдет несколько часов, он отдохнет, выспится, наберется сил и добьет меня окончательно. Ему некуда спешить, он король ситуации. Думай голова, думай, шапку куплю!
Ознакомительная версия.
