– Веда! Командор ранен! Принеси иглу, нити, обезболивающее и «заживитель» самый лучший!
Не обнаружив ни одной целой табуретки, демон забрался на барную стойку, вытянул ногу, поясным ножом раскромсал штанину и потребовал у трактирщика:
– У тебя справа под стойкой бутылка чистого самогона. Дай-ка ее сюда. И стакан.
Парень достал бутылку, отдал ее Пламенному. Демон откупорил пробку, налил до краев в стакан горючей жидкости и быстро, опасаясь передумать, выплеснул все на рану. Крик он все же не сдержал. Так же как и цветастые, пятиэтажные выражения, обложив матом забегаловку, свое дурное настроение и ублюдков с ножами. Больно было так, что на глазах выступили слезы.
– Сестра меня убьет, – горестно простонал в конце злой тирады грозный Пламенный маг.
– За что? – удивилась девушка-разносчица, поставив на стол чистый поднос со всем запрошенным. Тут же смутилась и пробормотала: – Извините…
– За раненую ногу, – ответил демон, поливая самогоном руки, беря иглу и вдевая в нее нить. – Разбитое лицо и кулаки она еще простит, но резаную рану – едва ли. – Прервался, делая первый стежок. Продолжил сквозь зубы: – Моя сестра – боевой магистр и мой первый офицер. Ее гнев даже для меня опасен. Милая, принеси-ка мне бинты.
Девушка кивнула и убежала. Пока ее не было, Альтис успел дошить рану. Еще сильнее порезав штаны, перетянул ногу повязкой. На то, чтобы привести одежду в первозданно-целый вид, ушла еще минута сосредоточенной работы.
– Отлично. Теперь не заметит. Эй, хозяин! Целые кружки остались еще? Налей-ка мне еще пива!
Трактирщик почти сразу же подал командору запрошенный напиток, не обращая внимания на сущую свалку в зале и на то, что посетитель сидит на стойке. Тут Альтис заметил за стойкой гриф… Наклонился и вытащил лютню. Такую же приносила ему Алина, когда они плыли на корабле.
– Продашь? – коротко поинтересовался у парня демон.
– Так отдам, – ответил тот. – Но только если сыграете, господин.
– Торгаш хренов, – беззлобно сказал Альтис, беря в руки инструмент и пробуя звучание. – Как оно, кстати, называется?
– Это нимадоргский инструмент, – отозвался трактирщик. – Называется, если я не ошибаюсь, тэра.
– Хорошая штука, – сказал демон и начал играть, приметив, как тихо застыл у двери кухни вышибала и села рядом с трактирщиком разносчица.
Мелодия рождалась под пальцами сама. Как и слова. Песней оказалась романтическая баллада, но только пел ее Альтис так, что никто бы не назвал это «заунывным любовным вытьем», как обычно сам демон отзывался о подобном. Он пел о девушке-ночи и юноше-ветре. Ночь была маленькой воровкой в большом городе, а ветер – героем, что спустился со звездного неба. И не было на свете пары прекрасней. Не было ничего лучше их прогулок по крышам, шалостей. Он ей пел, она танцевала для него. Но однажды утром он ушел обратно в небо, а она исчезла в узких улочках города. Как-то раз ветер проиграл поединок и был убит. Говорят, ночь стала кошкой и до сих пор ждет его на крышах…
– Чехол есть? – немного подождав, пока затихнут отзвуки музыки, спросил Альтис.
Трактирщик молча достал и отдал его Пламенному. Тот спрятал тэру и спросил с довольной улыбкой:
– В расчете?
Трактирщик только кивнул, не в силах справиться с комом в горле. Демон уходил не оборачиваясь. Никакой вины за причиненные разрушения за собой не чувствовал – на те деньги, что Альтис заплатил, парень мог купить себе новый трактир и остаться не внакладе. Да и с остальных он наверняка стребует компенсацию. В душе царило полное умиротворение.
Пока демон развлекался, остальные отдыхали, найдя тихое местечко в городском парке. Летняя «уличная закусочная» пришлась как нельзя кстати. Компания заняла столик на улице, утолила голод и неспешно потягивала напитки, ожидая Альтиса. Рядом с Кариной оказался Волчонок, а с другой стороны стола Арох и Алина, заскучав, начали играть в карты на желание.
– Кто ты все-таки такой? – спросила Карина Атиана, видя, что дочь и бог-волк ни на кого не обращают внимания.
Атиан посмотрел в глаза женщины. В груди, против воли, родилось тепло – она смотрела на него как мать на дитя. С такой нежностью и заботой… И все, о чем он уже говорил, когда его не хотели услышать, стало тяжело держать в себе. Пусть хотя бы здесь и сейчас – он все расскажет матери Алинки, его сестры. Может, после этого станет хоть немного легче дышать. Пусть даже надежда на это бесконечно мала…
– Тебе известно, что представляет собой бог? – издалека начал Волчонок. – Я – Арох Архорт. Такой же… тот же самый, что сейчас с Линкой в карты режется. Только он – личность, а я – суть. Нас разделили.
– Но… как же так?!.. – Графиня растерянно перевела взгляд с одного на другого, закусила губу. – Как же ты живешь?!
– Паршиво живу, – признался Волчонок. – Я даже и разумом вроде бы обладать не должен. То, что я сейчас могу мыслить и полностью осознаю себя, – это скорее плохо, чем хорошо. Потому что у меня не хватит сил слишком долго держать на себе кальку личности Ароха Архорта, великого вожака. Со временем мы начнем различаться. И чем больше будет отличий, тем больше опасность, что из меня получится новый бог-волк. А личность Ароха – погибнет. Чтобы этого не случилось – он должен меня убить. Сам. Если я погибну по какой-то другой причине – суть бога умрет. Или одно, или другое – все равно Великого Волка больше не будет. Но этот идиот не может поднять на меня руку!
Карина молчала несколько минут. Потом ласково провела ладонью по белым волосам эльфенка, по худому плечу и спросила:
– Сколько тебе лет?
– В этом теле… тринадцать, – ответил он.
А женщина сказала:
– Я бы тоже не смогла поднять на тебя руку. Найди другой выход, мальчик. Арох не сможет причинить тебе вред.
– Зря, – отрывисто бросил Волчонок. – Я не должен жить. Не вправе.
– Скучали?! – прервал игру в карты и дальнейший разговор веселый громогласный возглас.
Он остановился в шаге от столика, взял Алинкин недопитый «нектар», залпом осушил, снял с плеча то, что нес с собой, протянул девушке:
– Я тебе тут кое-что добыл.
Воительница внимательно оглядела демона. Кулаки у него оказались основательно сбиты, лицом он явно пару раз повстречался с чем-то тяжелым. Альтис старался не показывать, но Лина сразу же приметила, с какой осторожностью Пламенный опирается на правую ногу. Впрочем, выражение лица было как у кота, который сожрал на халяву крынку сметаны. Это явно возмещало повреждения тела, полученные ради обретения душевного спокойствия.
Ничего не сказав вслух, что не помешало Альтису понять все ее мысли, Алина обратила внимание на неожиданный подарок. Достала музыкальный инструмент из чехла.
