Океанический монстр взревел и изрыгнул поток прогорклых миазмов. Демон продолжал рубить до тех пор, пока место, где голова гроссгвалура соединялась с шеей, не превратилось в пузырящуюся розовую дыру. Щель собиралась складками и сочилась жидкостью, когда из нее с хрипом вырывался воздух. Хотя зверь еще не умер, но он был смертельно ранен. Извивающиеся мушвели начали пожирать его заживо. Демон бросил чудище подыхать и вновь двинулся к Фиту.
Вышнеземец все время оставался в сознании, поэтому стал свидетелем представления. Он следил за приближающимся демоном. Уже вблизи они заметили, что под обгоревшими одеяниями и мехами демона скрывались изукрашенные серые доспехи. Они заметили, что на его лице вдоль линии носа, на щеках и вокруг глаз были наколоты коричневые линии. Они ощущали, как от него несет звериным духом, но то был незапятнанный, мускусный аромат феромонов вожака стаи.
Они узрели его клыки.
— Ты Ахмад ибн Русте? — сказал демон.
Вышнеземец молчал, пока его переводчик обрабатывал слова.
— Да, — наконец ответил он. Вышнеземец вздрогнул от холода и боли. Было чудом, что он до сих пор оставался в сознании.
— А ты? — спросил вышнеземец.
Демон произнес свое имя, и переводчик быстро заработал.
— Медведь? — спросил вышнеземец. — Тебя зовут Медведь?
Демон лишь пожал плечами.
— Зачем ты здесь? — вновь задал вопрос вышнеземец.
— Случилась ошибка, — ответил демон. В его голосе постоянно слышался горловой рык. — Оплошность. Я совершил ошибку и сейчас исправляю ее. Я заберу тебя отсюда.
— Этих людей тоже, — произнес вышнеземец.
Демон взглянул на Фита и Брома. Опираясь о скалу, Бром лежал без сознания, и его уже начало заметать снегом. Кровь, которая текла из его ран, замерзла. Фит просто смотрел на демона. На рукояти его секиры все еще алела кровь.
— Он мертв? — спросил демон, кивнув в сторону Брома.
— Мы оба мертвы, — ответил Фит. Все, что ему теперь оставалось — уйти в Земли Мертвых, где его выкуют наново.
— У меня нет времени, — сказал демон вышнеземцу. — Только ты.
— Ты возьмешь их. После всего, чем они пожертвовали ради меня, ты возьмешь их.
Демон издал тихий гортанный рык. Он отступил назад и снял с пояса какое-то устройство в виде жезла. Когда демон настроил его, оно начало издавать слабые музыкальные звуки.
Демон взглянул на море, туда, откуда пришел шторм. Фит проследил за его взглядом. Он начал моргать и щуриться от летящего прямо в лицо снега. Хэрсир услышал звук, походивший на шторм внутри шторма.
К ним приблизилась лодка демона. Фиту раньше не доводилось видеть ничего подобного, но он узнал обтекающие очертания корпуса и плавники, похожие на рулевые лопасти. Это не был буерили водный челн: это была воздушная лодка, которая могла оседлать ветер и шторм. Она медленно летела в воздухе надо льдом на уровне высоты мачты. С нее срывался ревущий ветер, который и поддерживал ее в небе. Струи воздуха поднимали с морской глади вихри снега. На краях ее рулей-крыльев то зажигались, то гасли небольшие зеленые свечи.
Лодка приближалась, и вот Фиту уже пришлось закрыть лицо рукой от секущего ветра и ледяной крошки. Затем она с треском приземлилась на ледяном покрове моря и распахнула свои большие, как у гроссгвалура, челюсти.
Демон взял вышнеземца на руки. Вышнеземец заорал, когда кости в его сломанных ногах потерлись друг о друга. Но демона, казалось, это ничуть не беспокоило. Он взглянул на Фита.
— Бери его, — сказал он, вновь кивнув на Брома. — Иди за мной. Ни к чему там не прикасайся.
Хавсер работал на верхнем ярусе Карельского Улья уже больше восьми месяцев, когда с ним, наконец, согласился поговорить человек из миссии Совета.
— Вы работаете в библиотеке, не так ли? — спросил он. Его звали Бакунин, и он был помощником Эмантина, чей секретарь уже не раз отказывал в письменных просьбах Хавсера о встрече или экспертизе. Косвенно это означало, что Бакунин отвечал за связь с муниципальными властями и канцелярией и, таким образом, был частью намного более важного административного механизма. В конечном итоге это привлекло внимание Яффеда Келпантона из Министерства Сигиллайта.
— Да, в библиотеке Университариата. Но я за ним не закреплен. Я здесь временно.
— Ах, — отозвался Бакунин так, словно Хавсер сказал что-то жутко интересное. Краем глаза он просматривал распределительный планшет и, судя по выражению лица, ему сейчас отчаянно хотелось находиться в любом другом месте, но только не здесь.
Они встретились в кулинахалле на Алексантеринкату66106. Это было чрезвычайно респектабельное и дорогое заведение с отличным видом на самый высокий ярус коммерческого района. Акробаты и канатоходцы давали представление под лучами послеобеденного солнца, лучи которого пробивались сквозь каркасные солнечные батареи.
— Что ж, какова ваша должность? — осведомился Бакунин. Элегантные трансчеловеческиеофицианты с разнообразными аугметическими модификациями принесли им чайник с листьями вурпуи серебряный поднос со снежными пирожными.
— Мне поручено следить за процессом реновации. Я инфоархеолог.
— Ах да. Припоминаю. Библиотеку разбомбили, не так ли?
— Сторонники панпацификцев во время мятежа взорвали два стирающих устройства.
Бакунин кивнул.
— Что-то могло и уцелеть.
— Совет улья определенно придерживался иного мнения. Он собирался сровнять участок с землей.
— Но вы им этого не позволили?
Хавсер улыбнулся.
— Я уговорил ректорат Университариата нанять меня на временной основе. В архиве, которые все считали не представляющим ценности, мне к этому времени удалось найти семь тысяч текстов.
— Отлично, — сказал Бакунин. — Для вас это очень даже хорошо.
— Это хорошо для всех нас, — ответил Хавсер. — Что подводит меня к цели нашей встречи. Вы прочли мое прошение?
Бакунин натянуто улыбнулся.
— Признаюсь, нет. Не полностью. Я сейчас ужасно занят. И, тем не менее, я перелистывал его. Пока вы работаете в этом ключе, я буду всегда на вашей стороне. Всегда. Но не понимаю, почему ваши изыскания до сих пор не попали в сферу компетенции «Положения о Летописи» и…
Хавсер успокаивающе поднял руку.
— Пожалуйста, не направляйте меня к ведомствам летописцев. Уверяю вас, мои запросы и в дальнейшем будут оставаться неизменными.
— Но вы ведь явно говорите о запоминании и систематическом накоплении информации об освобождении и объединении человеческой цивилизации. Нам посчастливилось жить в величайший момент истории нашего вида, и наше естественное право — увековечить его. Эту идею поддерживает и всячески продвигает сам Сигиллайт. Вы знаете, что он лично подписал «Положение»?
