В кабинет вошел хорошо сложенный мужчина средних лет, с седыми волосами до плеч, в костюме из шкур местных животных, словно сошедший с рекламного плаката своей компании. Сразу направился к Найтхауку:
— Мистер Найтхаук?
— Да. — Найтхаук пожал протянутую руку.
— Меня зовут Хаукай Силвербак*.3
Найтхаук улыбнулся:
— Правда?
Силвербак также ответил улыбкой:
— Сейчас — да. А вы — мистер Киношита?
— Он самый, — кивнул Киношита.
— Рад познакомиться с вами. Я мэр и высшее должностное лицо на Пондоро, а также владелец «Биг Севен Сафари компани». — Он помолчал. — Мистер Найтхаук, вас не затруднит рассказать мне о том, что произошло перед гостиницей «Тейлор» сегодня вечером в начале десятого?
— Трое мужчин приняли меня за кого-то другого и пригрозили, что убьют меня. Когда они потянулись за оружием, мне пришлось защищаться.
— Свидетели есть?
— Я все видел, — ответил Киношита. — Он говорит правду.
— Позвольте мне несколько изменить вопрос. — Силвербак сухо улыбнулся. — Есть ли свидетели, которых, с определенными допущениями, можно полагать сторонними наблюдателями?
— Не знаю, — ответил Найтхаук. — Но все произошло так, как я и рассказал. А потом я сам пришел сюда, чтобы сообщить о случившемся.
— Вы их не провоцировали словами или действиями?
— Я всячески старался их успокоить. А что?
— Вы говорите, что они приняли вас за другого. Если вы спровоцировали их на ссору и они не знали, с кем имеют дело, я бы считал, что это равносильно убийству. Ведь вы в конце концов Вдоводел.
— Я был Вдоводелом, — поправил его Найтхаук. — А теперь я всего лишь старик, который ищет тихий уголок, чтобы прожить в нем до конца своих дней.
— Мне представляется, что наличие трех покойников противоречит этому заявлению. Я проверил: двое из них разыскиваются. — Улыбка Силвербака стала шире. — Так что мне предстоит решить, выдать ли вам положенное вознаграждение или обвинить в убийстве.
— Ерунда, — отмахнулся Найтхаук. — Если они разыскивались, как вы можете обвинять меня в убийстве?
— Они разыскивались за грабеж. Я знаю, вы долго отсутствовали, но грабеж по-прежнему не карается смертью.
— Тогда дайте мне какой-нибудь натрий-II или подключите к полиграфу, и покончим с этим. — Найтхаук начал злиться.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — покачал головой Силвербак. — Я уверен, что этот вопрос мы разрешим быстро и к взаимному удовольствию.
— Как же? — подозрительно спросил Найтхаук.
— И вы, конечно же, получите вознаграждение.
— Необходимости в этом нет.
— Но я настаиваю.
Найтхаук пристально посмотрел на него:
— В обмен на что?
— Все просто. Вы покинете Пондоро и пообещаете никогда сюда не возвращаться.
— Я не нарушил ни одного чертова закона!
— Это ничего не значит. Как только станет известно, что вы здесь, сюда слетятся честолюбивые юнцы со всего Внутреннего Пограничья. Только для того, чтобы сразиться с вами. — Он помолчал. — На Пондоро много убивают, но мы предпочитаем стрелять в животных.
— Они могут и не узнать, что я здесь. Завтра я собирался сменить и имя, и фамилию.
— Если бы вы не убили троих, я бы смог сохранить ваше новое имя в секрете… — Силвербак выдержал паузу. — Полицейский отчет изменить гораздо сложнее, чем таможенную регистрацию… Да, мне известно, что вы собирались поменять имя и фамилию.
— Черт побери! — рыкнул Найтхаук. — У вас нет законного основания выгнать меня отсюда!
— Я единственный избранный чиновник и единственный слуга закона на этой планете, во всяком случае, на ее половине. Мое слово имеет силу закона, и я говорю вам: вы нам здесь не нужны. — Вновь пауза. — Да вы сами не захотите остаться на Пондоро. Летите дальше и обзаведитесь новыми документами до того, как прибудете на планету, на которой решите обосноваться.
— Я остаюсь, — безапелляционно заявил Найтхаук.
— Я уже объяснил вам, что оставаться глупо, — гнул свое Силвербак. — К чему такое упрямство?
— Вдово… — Он запнулся. — Я не убегаю от угроз.
— Никто вам не угрожает. Я просто объясняю, что произойдет, если вы останетесь.
— Вы представляете закон. Ваша работа — защищать меня.
— Я представляю закон по недоразумению, мистер Найтхаук, — покачал головой Силвербак. — Никто больше не хотел занимать этот пост. Но большую часть своего времени я провожу на сафари. И, откровенно говоря, мне проще защитить вас от хищников, чем от людей.
— Хорош слуга закона! — пренебрежительно бросил Найтхаук.
— Вы хотите взяться за эту работу? — не замедлил с ответом Силвербак. — Одно слово, и она ваша. Две тысячи кредиток в месяц, и никто вас не депортирует. Убивайте кого хотите. Увидите, что мешать вам никто не будет.
— Я на пенсии.
— Что-то я этого не заметил.
— Они потянулись к оружию.
— Мы вернулись к тому, с чего начали. Я принимаю вашу версию, но хочу, чтобы завтра вы покинули нашу планету… или я начну новое расследование.
— Я дам вам знать о своем решении.
— Пожалуйста, хорошенько обдумайте мои слова, — продолжил Силвербак. — Ни к чему вам такой враг, как я, мистер Найтхаук. Я прекрасно понимаю, что в честном поединке мне против вас не устоять. Но я могу спрятаться в джунглях и застрелить вас с расстояния в четверть мили. И вы никогда не узнаете, кто и когда стрелял. Винтовки у меня точные. Я не промахнусь и с четырех сотен ярдов.
В следующее мгновение Силвербак увидел перед своим носом дуло лучевика Найтхаука.
— С чего вы взяли, что я дам вам уйти на эти четыре сотни ярдов, мистер Силвербак? — вкрадчиво спросил Найтхаук. Силвербак поднял руки, с испугу потеряв дар речи.
— Мне угрожали куда более серьезные люди, но я никогда не прогибался.
— Вы перебили много людей, — голос Силвербака чуть подрагивал, — но всегда стояли на стороне закона и убивали только преступников. Меня вы не убьете.
— Я давно уже исхожу из того, что нельзя не ставить на кон больше, чем можешь проиграть, — сквозь зубы процедил Найтхаук. — Вы готовы поручиться жизнью за свои слова?
Силвербак замотал головой.
Найтхаук опустил лучевик и убрал в кобуру.
— Я уеду, когда сочту нужным.
Он повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Киношита хотел уже извиниться за поведение своего босса, но передумал и последовал за Найтхауком.
— Он, между прочим, прав, — такими словами встретил его Найтхаук.
— Тогда почему вы сунули ему под нос лучевик?
— Есть разница между правотой и наглостью. Сказать мне, что он собирается меня убить, — наглость.
— Так что будем делать?
