Он был почти весь перевязан лоскутами белой ткани, заменяющими в этом мире бинты. Кое-где проступала кровь, но в целом он выглядел неплохо.
- Он стал не нужен, и ты перебежала ко мне? А что завтра? Завтра вырубят меня, всех спасет Крис, и ты у него начнешь отсасывать?
- Не говори ерунды, милый, - она попыталась поцеловать Морфи, но он отстранил ее.
После этого Мария завязала перевязь на халате и гордо покинула спальню, ничего не говоря. Я тут же сделал вид, что сплю.
Когда Бруно лег, и его дыхание стало более глубоким, я медленно вылез из-под одеяла, уже одетый, взял свой меч и тихо, чтобы никого не разбудить, покинул спальню. Но перед эти посмотрел на три пустующие кровати. От осознания того, что две из них больше никогда не будут заняты, у меня защемило в груди, а на глаза чуть было не навернулись слезы.
Третья же пустая кровать принадлежала Джиму.
«А ты чего не спишь?..» - мне даже стало интересно, где пропадает мой закадычный друг… единственный кто после боя не смотрел на меня, как на врага.
Я очень аккуратно плетусь к двери.
***
Свалить по-тихому не получилось. Спали, как оказывается, не все.
В кресле с книжкой в руках сидит Корделия Престон, лучшая подружка Эбби и самый главный конкурент Джима на звание лучшего ученика школы.
- Куда-то уходишь? – спрашивает она, не отрывая взгляда от книги.
- Джима нет. Начинаю волноваться, - я не смотрю ей в глаза, потому что ее – красные и отечные. Ей нравился Моррис. Я всегда это знал. Как и то, что сам Моррис относился к ней, как к дерьму.
- Джим последние три часа лишается девственности, полагаю, - произносит она с максимально нейтральным голосом. – Сначала они чуть было не развалили кровать в женской спальне, а затем Эбби послала их в отель, сославшись на мисс Флауэрс.
Я был даже рад за Джимми… ему все-таки тоже привалило…
- А твоя подружка весь день окучивала Бруно, если тебе интересно.
- Уэбстер тоже, полагаю, - и я направляют к выходу, чтобы покинуть дом.
- А вот Эбби, кстати, нет… - Корделия перелистнула страницу. – Она частенько поглядывала на спальню. Думаю, хотела пойти, проведать тебя…
На мгновение я даже перестал дышать.
- Даже не знаю, что она нашла в таком куске дерьма, как ты, - и она улыбнулась. – Я знала, что недолгим будет твое правление. Лишь дело времени…
Я теперь я выхожу, тихо прикрывая за собой дверь.
***
Ночью улицы гладиаторского городка были практически пустыми, но зато чертовски хорошо освещенными лунным сиянием. Я медленно шел вперед, не задумываясь о том, куда иду. Мне было в принципе все равно. В кармане – несколько монет, оставшихся от той моей премии, что я получил за убийство носорога, но на шесть дней их бы не хватило. Пару раз переночевать, да несколько раз пожрать. И потом пришлось бы просить милостыню.
Я глубоко вздыхаю и слышу журчание воды.
Тот самый фонтан.
Медленно ковыляю к нему, сажусь на каменный бортик и смотрю на воду, сверкающую в лунном свете.
Замечаю плавающий по водной поверхности платок, чему весьма сильно удивляюсь. Он плывет по дуге как раз в мою сторону. Когда он проплывает совсем близко, я его хватаю.
Помню, что он должен быть измазан соплями Эла, но выглядит он чисто. Вода, наверное, смыла слизь, и я развернул его другой стороной, глядя на рисунок: “M.S.”
Удивленно смотрю на вышитые золотыми нитками эти две буквы, эдакий именной вензель.
- Подходит для Маркуса Спенсера, - чешу я голову, понимая, что платок вполне мог принадлежать кому-то с моими инициалами, но вот только как он в итоге достался Элу? Может, он и не Эл вовсе? Может, его имя тоже начинается на М, как у меня, а фамилия на С?
- О, мистер Спенсер!
Голос я узнал.
- Ани…
- Алиме, - напоминает она и присаживается рядом. – Видела сегодняшний бой…
- Ужасно, да?
- Сочувствую.
Я чешу нос и пялюсь под ноги. Немного погодя нос снова чешется, и я снова его чешу.
- Почему ты не превратился в того монстра?
- Не смог, - честно признаюсь я. – Я даже не в курсе, как в первый раз это сделал.
Луна светит нам прямо в спины, и потому наши тени, пусть и очень блеклые, находятся прямо перед нами. И моя Тень вовсю обжимается с тенью Алиме. И она не против. Не вижу, что он там делает, но почему-то кажется, что Он мнет ее грудь.
- Твоя тень… - она тоже заметила это, - она живет своей жизнью?
Я издаю нечто вроде смешка, хотя похоже это на печальный вздох.
- Более приятной, чем у меня.
- Еще вчера твоя жизнь тебя полностью устраивала.
Мой живот предательски урчит.
Я вспоминаю, что не ел с самого утра. Завтрак перед боем… и потом – ни соринки во рту.
- Накормить тебя? – вдруг спрашивает она.
Я обращаю к ней свой взгляд.
- Не бесплатно, - говорит Алиме и улыбается. – Ты поможешь мне наколоть дров.
***
Пока я учился рубить дрова (это оказалось немного сложнее, чем я себе это представлял), Алиме была занята на кухне. Она не была такой стройной как Мария, или такой фигуристой, как Эбби, да и на лицо ее не особо боги наградили… но вот доброе сердце и такой же добрый взгляд делали ее куда прекраснее многих других. Гораздо прекраснее Марии, которая смотрела на меня с такой злобой на лице, что была похожа скорее на ведьму, чем на победительницу конкурса красоты.
Даже обидно, что я не хотел замечать этого раньше.
Как сильно меняются люди в твоих глазах в зависимости от тех или иных обстоятельств…
- Маркус! – Алиме вышла во двор. Фартук, перевязанный прямо под ее массивными грудями, превращал ее в эдакую хозяюшку, вечно хлопочущую по дому и пекущую вкусные пирожки. – Ужин готов!
Она не привлекала меня, как женщина… точно не после стройной Марии… но все равно… именно сейчас… она была прекрасна.
Я положил топор рядом с большим пеньком, на котором колол дрова, и направился в дом.
***
На ужин она приготовила картошку с мясом.
Причем, весьма и весьма неплохую.
А с голодухи она и вовсе казалось вкуснейшим блюдом, какое я когда-либо ел.
- Фкуфно! – говорю я, заметив, что она не ест, а внимательно наблюдает за мной.
В ответ она улыбается, но свою картошку почти не трогает.
- Что-то не так? – спрашиваю я, проглотив кусок превосходно приготовленного мяса.
В ее глазах присутствует некий оттенок печали.
- Я не отсюда, - говорит она, снова улыбается, опускает взгляд на стол. – Мы с моим… женихом попали сюда, когда нам было по четырнадцать лет. Через пару лет поженились. К этому времени уже смогли купить себе этот дом…
Она тяжело вздыхает.
- Его убили. На арене.
Я отвожу взгляд, когда она на меня смотрит.
- И ты… так мне его напоминаешь…
Я искренне надеюсь, что она не полезет ко мне в штаны, так как полные девушки… совершенно не в моем вкусе. Даже Розалинд, которая была в принципе стройной, порою казалась мне толстухой. Наверное, это связано с тем, что когда-то я и сам начинал полнеть, в классе шестом, и ребята прозвали меня жиртрестом. Потом я начал усиленно бегать и заниматься физкультурой, и смог-таки сбросить все лишние килограммы… но вот полные девушки меня стали немного… отпугивать. Если еще в трактире, где свет был приглушен, она казалась мне привлекательной, то уже при свете дня, да и сейчас, весь ее лишний вес был прямо-таки на виду.
- Не бойся, - усмехается она. – Я к тебе вовсе не клеюсь. Видела твою подружку, знаю твой вкус. Я ей не ровня. Где она, кстати?
«Пытается отсосать у Бруно», - хочу ответить я, но молчу. Лишь киваю плечами.
- Дома. Спит, наверное.
- А в трактире вам было не до сна… - она не улыбается. Я смотрю на нее, и сейчас она похожа не на добрую хозяйку, а на строгую маму, которая вот-вот начнет читать нравоучения. – Она перебежала к тому качку, который сегодня всех вас спас на Арене?
