личике читалась лишь искренняя забота и теплота.
По причине, которую Катя Богданова и сама не могла понять, ее тянуло ко мне. Девушка чувствовала незримую связь между нами каждый раз, когда наши взгляды пересекались. От зоркого взгляда ее нежно-розовых глаз не ускользала ни единая моя эмоция.
Врожденная чувствительность Богдановых к любым внешним потокам наделяла это воистину пугающее цветочное семейство нечеловеческой проницательностью и интуицией. Я знал это как никто другой и все равно ничего не мог с собой поделать.
Та запутанная всепоглощающая мешанина чувств из симпатии, злости, обиды, уважения, благодарности, восхищения и душевной близости, что я испытывал к Екатерине Богдановой из моего мира, непроизвольно вылезала и здесь.
Мы с Катей росли и взрослели вместе. Пусть я большую часть времени и был в разъездах, но Санкт-Петербургское гнездо семейства Богдановых мы посещали довольно часто.
Пожалуй, младшая Богданова была первой, к кому я испытал хоть какие-то чувства. Мне до сих пор сложно сказать, во что бы это вылилось, не будь я помешан на цели стать Хранителем, а она на стремлении изменить мир.
Будь мы обычными людьми, возможно, мы бы даже попробовали построить отношения.
С самого детства я не видел и не хотел замечать ничего, кроме цели. Большая часть того, что люди называли нормальной жизнью и нормальными человеческими отношениями проходило мимо меня. Я не считался ни со своими чувствами, ни с чьими бы то ни было еще.
Несся вперед как слепой танк. Наши взаимоотношения с Катей были сложными. Сопровождающиеся чередой юношеских ошибок, боли, взаимных обид и всех прелестей кочевого образа жизни.
К тому моменту как младшая Богданова стала известной в мире как розовая ведьма и стала первым членом моей личной команды, наши отношения как пары были безнадежно испорчены. Да и парой мы никогда по-настоящему не были. Нас лишь эпизодически объединял секс, общее прошлое и схожее маниакальное стремление каждого к своей цели.
И даже после стольких лет, я считал свою первую боевую подругу одним из самых близких людей на земле, готов был, не раздумывая отдать за нее жизнь, как за любого члена семьи Жуковых или Романовых.
В тоже время Катя бесчисленное количество раз вытаскивала мою задницу с того света и поддерживала меня ни смотря ни на что, а дед относился к ней как к дочери.
И всю эту гамму эмоций мне пришлось переживать заново в этот рутинный спокойный месяц. Но, в этом мире Катя не могла ответить мне тем же. Любые попытки сблизиться разбивались о стену непонимания.
Каждую ночную вылазку я всерьез размышлял над тем, чтобы отыскать каждого моего близкого из прошлого мира и насильно впихнуть в его голову мои воспоминания из прошлого мира. Чувство одиночества разъедало меня изнутри и разум отчаянно стремился это исправить.
Но потом я возвращался на остров, видел этот искренний и невинный взгляд младшей Богдановой и понимал, что я не могу так поступить. Ни с Катей, ни с кем-либо еще. Это совершенно другой мир, в котором у моих близких своя жизнь. И в ней нет места моему прошлому.
В эти моменты я чувствовал одиночество и чуждость этого мира особенно остро. Как назло, моей жизни ничего не угрожало, организм не работал на пределе и освобожденные ресурсы мозга тратились на погружение в себя. Все глубже, глубже и глубже.
Спасал лишь четкий распорядок дня, тренировки на износ и дисциплина. Короткие ночные беседы с Катей были наполнены обычными мирскими заботами. Младшая Богданова жаловалась на преподавателей и однокурсников. Читала нотации за пропущенные занятия. С пиететом рассказывала о цветах и своей оранжерее.
Но ни единого раза не спрашивала обо мне или о том, что происходит за пределами жизни обычных студентов Академии. Хоть и о многом догадывалась, без сомнений. Навыки манипуляции и усыпления бдительности, чтобы добиться своего Катя унаследовала у своей матери.
В один из дней я едва не впутал невинное дитя в тот водоворот хаоса, что творился вокруг. Но что-то внутри вовремя остановило меня. Не помню, было то обещание данное Василисе или собственное желание сохранить ту иллюзию мирной жизни, в которой Катя Богданова была в безопасности, но я смог выкрутиться и перевести тему разговора, показав Кате схему тренировочного конструкта.
Я думал это займет младшую Богданову на несколько недель и позволит мне избежать расспросов Кати о том, что ей знать опасно. Однако розовая ведьма и в другом мире осталась розовой ведьмой. На создание сложнейшего в мире тренировочного конструкта студентка без какого-либо опыта с официальным рангом Ученика затратила одну минуту.
И выполнила работу безупречно. Это на время поубавило пыл Кати и позволило мне прожить месяц так и не нарушив слово, данное Василисе не впутывать ее младшую дочь в происходящее.
Пусть талант розовой ведьмы и пропадает зря, это ее выбор и так или иначе, надолго это не продлится. Я знаю Катю. Рано или поздно она это преодолеет и окажется там, где ей самое место. Когда будет готова, она сама найдет свой собственный путь на вершину.
Все, что я могу сделать для Кати сейчас, это сделать ее мир более безопасным.
В тоже время от членов своей действующей команды в этом мире я отстраняться не стал и плотно занялся их тренировками. Сила и уверенность этих зеленых студентов росла с каждым днем.
Скептицизм и недоверие, которым было буквально пропитано додзе в первые дни наших тренировок выветрились уже через три дня, и я воочию увидел их трудолюбие и отчаянное желание стать сильнее.
Смерть Тимура, ранение Арсения и успехи Варвары подстегнули и так высокую мотивацию ребят до небес. Я же пошел по заветам деда и конвертировал ее в беспощадные тренировки, параллельно подтягивая и свою физическую форму.
Всего за месяц Олег Голицын серьезно улучшил выносливость и контроль вибраций вплотную подобравшись к рангу Мастера. Семен Болдырев научился возводить щиты, превосходящие его собственный ранг на два пункта без моей помощи.
Но самый впечатляющий прогресс показала Виктория Меншикова. В семестр младшая княжна входила с официальным рангом Ветеран, а закончить его рисковала взятием Мастера раньше самого Олега. Снежная королева, как ее прозвали в Академии, оказалась невероятно упорной и
