живой?
— Ещё нет… — Я отогнул ворот куртки Юрка и оценил степень хреновости ранения. Действительно, хреново… Артерия не задета, кровь тёмная. Пуля из охотничьей мелкашки отрикошетила от ключицы и застряла в верхней части трапеции. Когда очнётся от нокаута — боль будет адская. И шевелить левой рукой ещё не скоро сможет нормально.
— Барби, лезь в кабину! Алина, потроши аптечку! Антисептик, потом салфетки, вата — всё на рану, повязку поплотнее и потуже…
— Я умею… — Алина нахмурилась, заправила пистолет обратно за пояс и полезла на заднее сиденье вслед за подругой. Уложив Юрка себе на колени, девчонки открыли аптечку и сосредоточенно принялись за перевязку. Промыв раны, Ульяна обматывала бинтами голову, а Алина обкладывала разрыв на плече слоями ватно-марлевых салфеток, до тех пор, пока кровь перестала просачиваться сквозь слои.
Сняв с крыши пулемёт, я развернулся к толпе освобождённых подростков. Многие ребята постарше уже сориентировались в ситуации самостоятельно. И сейчас раздевали павших дачников, кутаясь в их пуховики, олимпийки и кожанки, примеряя обувку. А также сняли с трупов винтовки и ружья, пройдясь по карманам в поисках оставшихся патронов.
Но некоторые дети до сих пор жались друг к дружке, замерев в испуганной нерешительности. Целый выводок малышей, лет десяти-девяти. Ещё несколько подростков постарше, в основном девчонки, только и делали, что растеряно озирались. Похоже, рабство для вас было скорее спасением… На воле такие домашние цветочки выжить не способны.
И рядом с растерянной толпой, но чуть в стороне, стояла и внимательно следила за моими действиями пара пацанов постарше. Выпускники. Эти отличались тем, что были избиты гораздо сильнее остальных. И без того скуластое лицо смуглого парня было в старых ссадинах и неровностях кровоподтёков. А второй, с чёрным густым ёжиком на глове — то ли был узкоглазым от природы, то ли его зенки сжались в узкие щели от регулярно обновляемых сиреневых фингалов.
— Ну чего ушами хлопаете? Собирайте трофеи и врассыпную! — Не дожидаясь реакции от тормозящих недорослей я обратился к тем, кто уже заканчивал экипироваться. — Кто водить умеет?
Сборщики трофеев обернулись на мой голос и два пацана нерешительно подняли руки. Я ткнул пальцем в того, кто был постарше:
— Довезёшь раненого до детской больницы на Вольской — уйдёшь оттуда сытым и обогретым. А захочешь — сможешь остаться. Про кадетов слышал?
Пацан кивнул.
— Остальных тоже касается. Хотите жить как люди, а не звери — добирайтесь до набережной. Девчонки к мосту и речвокзалу. Пацаны — к больнице. Только белую тряпку не забудь развернуть на подходе.
— Там же центровые… — Пацан, на которого я указал, явно был не в курсе последних новостей. Как и все остальные недавние пленники.
— Нет больше центровых. Девчонок примут под крыло амазонки из вольской военной академии. Пацанов ждут у кадетов. Там тоже нужно будет потрудиться за койку и пайку. Но относиться к вам будут как к людям, а не к говорящему инструменту. — Я снова ткнул пальцем в потенциального водителя. — Едешь?
Он пожал плечами:
— Идти мне некуда…
— Значит едешь. Ульяна! — Я наклонился в салон и привлёк внимание красотки, заканчивающей пеленать голову Юрка у себя на коленях. — Если он поедет не туда, куда ты скажешь, прострели ему яйца без разговоров. И потом пусть везёт дальше, если не захочет кровью истечь. Всем ясно?
Последние слова я обратил уже к новому водителю. Он снова равнодушно пожал плечами:
— Да я ж понимаю… Он нас спас всех, чего я буду херню теперь пороть…
— Вот и молодец. Но если ещё не в курсе, то тебе скоро расскажут, что делаю с теми, кто меня обманывает. Лезь за руль, осваивайся. — Я осмотрел тормозящую толпу малышей — они так и не пошевелились, испуганно прижимая к груди палки и дубины. — Ну а вы чего растерялись, каб-скауты?
— Я… Я боюсь… — Высказала общую мысль худенькая лохматая девочка, переминаясь в своих рваных кедах на босу ногу. Эти повзрослеть ещё совсем не успели. Что же с вами делать…
— Багажник открой. — Водитель кивнул в ответ и нажал соответствующую кнопку. — Трое — устраивайтесь на переднем сиденье и на полу. Остальные сюда.
Я поманил детей к себе и вытащил из багажника своё оружие. Обрез двустволки занял место в кобуре на правом бедре, а на левом в ремнях теперь помещалась раритетная винтовка, у которой я всё-таки отпилил ещё и приклад. Закинув за плечо «Калашников», я рассовал по карманам запасные магазины, сложил багажную полку и указал опасливо подошедшим малышам в объёмное грузовое отделение внедорожника:
— Поедете в тесноте, да не в обиде. Лезьте. Все уместитесь.
Малыши начали послушно забираться внутрь и рассаживаться по сторонам вдоль длинного багажника.
— А куда мы поедем? — Спросила та же самая лохматая девочка, прежде чем залезть следом за друзьями.
— В новый дом. Там много таких как вы. Будете жить все вместе. Помогать по хозяйству. Учиться выживать. — Я подмигнул девчонке и помог ей забраться на высокий порог машины. — Не бойся, Чёрный Жора малышей в обиду не даёт.
— А я слышала, да…
— Ну вот, видишь… Только через центр не ходите! Сожрут. — Я обратился к толпе, заканчивающей сбор трофеев, и заметил, что избитая парочка до сих пор хмуро смотрит на меня и не торопится присоединяться к остальным. — Вы чего? Парализовало, что ли?
— Мы с вами. — Скуластый паренёк насупился и для солидности вытер набежавшие на холоде сопли. — Вы нас спасли. Мы должны вернуть долг. Помочь.
— Я же говорил, вы мне ничего не должны. Вот свобода — хватайте и ешьте полной ложкой, пока дают. — Я махнул в сторону остальных ребят.
— Так нельзя. Мы должны отплатить. — Узкоглазый пацан упрямо выпятил подбородок.
Я скептически склонил голову на бок, присматриваясь к щуплым подросткам. Худые, но жилистые. И в глазах твёрдая решимость. Нужные книжки в детстве читали, похоже.
— Как зовут-то, храбрецы?
— Тимур.
— Канат.
— О как… — Я помедлил. — Братья что ли?
— Не… — Тимур снова вытер под носом и оглянулся на узкоглазого Каната. — У нас родители в одну мечеть ходили…
— А-а… — Теперь мне стало понятнее, что за книга вас такой принципиальности научила. — Татары?
Тимур кивнул, а Канат отрицательно покачал головой:
— Казах.
Я оглянулся в салон. Девчонки заканчивали с перевязкой. Бледный Юрок мог прийти в себя в любую минуту.
— Алина, в аптечке есть какие-нибудь обезболивающие? Кеторол… Хотя бы анальгин?
Девочка покопалась в коробке с красным крестом и помотала головой:
— Нету никаких таблеток вообще…
— Хреново… Вот что, воины Аллаха… — Я повернулся обратно к избытым пацанам. — Метнитесь-ка обратно в бар и принесите оттуда какой-нибудь крепач. Виски, конину,
