Александр Шакилов - Армия древних роботов

Оружие – автоматическое, огнеметное, выплевывающее гранаты и самостоятельно наводящее отравленные стрелы, разбрасывающее шипы и семена, плюющееся ядом, опутывающее липкими сетями и вообще неизвестно как убивающее неизвестно кого – опустилось стволами, раструбами, жалами и рылами в светящийся зеленым пол.

Сбрасывая вниз плети паутины и вековые скопления пыли, с верхних ярусов стеллажей, уже много-много лет скрытых во тьме, спустилось существо, вид которого, помнится, весьма смутил полковника при их первой встрече в хранилище.

Итак, представьте наследника размером с пироса и с крыльями пироса, только совсем нефункциональными, потому что той группы мышц, что отвечает за полет, у него попросту нет. Недокомплект. Добавьте этому наследнику длинный полосатый хвост и тут же лишите его ядовитого шипа – тоже недокомплект. Кожу на голове, ладонях и стопах сделайте голубой, а прочие части тела покройте мягким серым пушком, не способным остановить не то что лезвие секиры, но даже хоботок комара. Снабдите его вместо когтей присосками на пальцах. А конечностей, кстати, не жалейте, не надо – вот ему две дополнительные пары. Что в итоге? А в итоге вы получите перед собой нечто вроде здоровенного паука, который сожрал рептилуса, пироса и тайгера, и теперь части их тел торчат из него.

– Х-хорош-ший день, ш-штобы умереть, – стрекочет человекопаук, вобравший в себя признаки всех трех рас наследников, ни один из которых не стал для него доминантным.

– Пусть умрут наши враги, – привычно реагируют на приветствие воины, молчит только Мазарид, во взгляде которого, направленном на существо, столько откровенного самодовольства и осознания собственного превосходства, что полковнику Саламану хочется тут же выблевать все, чем он позавтракал.

Обращаясь к воинам, Саламан указывает на человекопаука:

– Представляю вам Первенца. Уже девятьсот лет он – неизменный хранитель арсенала. Все вопросы по какому угодно оружию, собранному здесь, задавайте ему, он ответит на любой.

Тишина. Что-то нет желающих обратиться за помощью к столь странному существу.

И потому Первенец, презрительно скривившись, сам берется за дело.

– Верни на месс-с-сто, – обращается он к пиросу с «древесным стволом». И пирос, конечно, сразу же наводит на него это громоздкое оружие спасителей, посчитав внимание к себе угрозой для жизни. – Воин, тыы с-спраш-шивал, ш-што это? Отвеч-чаю. Это отлич-чно убивает кремниевых с-собак на мини-планетах в с-соз-звездии Больш-шого Пс-са. Но на З-земле такое оруж-жие годитс-ся только в кач-чес-стве тяж-желой и неудобной дубины. Выбери с-себе ч-что-нибудь другое. Не такое крупное.

– Ястребок, чего встал? Выполнять! – командует пиросу Мазарид. – Подбери другое оружие, чтоб врагу мало не показалось.

Сам-то майор уже определился с выбором, который трудно оспорить, признав несостоятельным для войны на третьей от Солнца планете. Карманы его разгрузки забиты магазинами с патронами. На плече у него весит древний автомат чистяков с чернеющей на ствольной коробке пятиконечной звездой в красной окантовке, при виде которой Саламан тотчас отводит глаза, дыхание его становится тяжелым и частым, а пот по его голубому черепу уже льется ручьями. Да уж, майор будет единственный в сводном взводе, кто будет охотиться за беглецами с древним оружием чистяков, а не спасителей. Даже в этом он не такой, как все.

Отвернувшись, полковник теряет из виду майора всего на миг, но этого с лихвой хватает Первенцу, чтобы оказаться рядом с Мазаридом и, вцепившись в него двумя парами рук, заглянуть ему в глаза, а затем отпустить его и вернуться на исходную позицию, будто ничего и не было.

Один за другим воины подходят к Первенцу, чтобы узнать его мнение о выбранном ими оружии. Во взгляде майора Мазарида, наблюдающего за хранителем арсенала, больше нет самодовольства и презрения.

Желтой лентой стянуть в пучок длинные черные волосы – это необходимое действие.

Хорошенько стянуть, плотно завязать – это важно. Иначе в схватке пучок растреплется, волосы упадут на глаза и помешают видеть врага, чем тот обязательно воспользуется.

Хэби сунул в рот трубку от левого гидратора, сшитого из двух слоев промасленных шкур, затем от правого. Гидраторы пристегнуты по обе стороны от рюкзака. Было жарко, постоянно хотелось пить, вот он и восполнял потери влаги, посасывая холодную воду сразу из обоих вместилищ, чтобы сохранить одинаковый баланс в них, – это нужно для общего равновесия. Да-да, баланс крайне важен, если ваша пешая прогулка затянулась больше чем на три дня. Благодаря правильному распределению полезного веса за спиной, на животе и вдоль конечностей Хэби все еще двигался плавно, а не рывками, позвоночник у него не болел, суставы на ногах не распухли.

Несмотря на простреленное плечо, он способен был мгновенно отразить любую угрозу, возникни таковая. В нагрудных карманах разгрузки располагался запас из полусотни четырехконечных острых пластин, которыми он прошибал птеру голову с полусотни мер. От стайных хищников он готов был из шипомета отстреливаться очередями мелких дротиков-шипов. А в плетеных ножнах на бедре был пристегнут нож с клинком вовсе не из металла и с рукоятью из кости чистяка, на которой были вырезаны фигурки двух длиннохвостых длинношеих зверей с восьмью когтистыми лапами. К тому же, как любого рептилуса, от колющего и рубящего оружия Хэби защищала светло-голубая кожа, разделенная на мелкие сектора-«чешуйки». Правда, из-за ядовитых испарений, поднимавшихся из-под ног Хэби, кожа шелушилась и покрылась мерзким маслянистым налетом…

По щиколотки проваливаясь в тягучую черную слизь, зато без единого всплеска, он продвигался вперед. В зеркальной поверхности слизи отражалась его высокая фигура, стройность которой портил горб-рюкзак. С едва слышным чмоком он то и дело отлеплял присоски кончиков своих пальцев от костяной рукоятки ножа и снова хватался за кость, и опять с едва слышным чмоком… Как и все рептилусы, Хэби отлично плавал и мог надолго задерживать дыхание, но все же он надеялся, что уровень черной слизи не поднимется настолько высоко… Прошипев ругательство, Хэби замер – провалился в слизь по колено. В полусотне мер от него в слизи что-то плеснуло, показав длинный черный хвост с плавником-веслом.

Тайком покидая Минаполис, Хэби не знал, куда направятся его друзья-союзники, обреченные на изгнание во имя самого существования их расы, но был уверен, что ни один из них не выберет путь, который выбрал он, чтобы уйти от преследователей.